Сун Луан проспала три-четыре дня, находясь в полубессознательном состоянии. Ей давали пить воду, и она всё время слышала глубокий хриплый голос у своего уха.
Когда она открыла глаза, было уже второе января. За окном мел тонкий снег, окно и дверь были плотно закрыты. Сун Луан села на кровати, лицо её было бледным, как бумага. Она с силой сжала простыню, её ресницы дрожали. Она подняла веки и осмотрелась в комнате, но никого не было.
Помимо слабости в теле, других неприятных ощущений не было.
Она пошевелила ногами и услышала серию звонких звуков. Сун Луан откинула одеяло и увидела на своей лодыжке новое серебряное кольцо. Её выражение было ошеломлённым, но тут же она расхохоталась.
Вот оно что, все её предположения и опасения подтвердились.
Главный герой – просто психопат.
Скрип двери раздался, и в комнату вошёл мужчина в тёмном длинном халате. Сквозняк, проникающий через дверной проём, развеял часть тепла в комнате.
Глаза Сун Луан, до этого пустые, внезапно прояснились. Она дёрнула за цепь на лодыжке, лицо её выражало отвращение, голос был раздражённым:
— Сними.
Чжао Нанъю молча сел рядом с ней и легко погладил её по лицу. Он улыбнулся слабо и бледно:
— Ты, наконец, проснулась.
Под его глазами тоже были мешки, губы побледнели – похоже, последние два дня, пока она была в коме, ему тоже несладко пришлось.
Этот ребёнок тоже был кровью Чжао Нанъю, он искренне ждал его появления. Яд был плодом его собственных рук, и ребёнка он тоже убил своими руками. Его сердце не было каменным, как же ему могло быть не больно? Казалось, что в самом сердце у него застрял обратный крючок, и попытка его вытащить только усиливала боль.
Чжао Нанъю протянул ей чашу с белой кашей.
— Сначала поешь немного.
Несмотря на слабость, Сун Луан подняла подбородок и уставилась на него:
— Сними это.
Чжао Нанъю не обращал на неё внимания, и тогда Сун Луан с силой укусила его за запястье. Её острые зубы пронзили его кожу, погрузившись в плоть. Она не отпустила, пока не увидела кровь.
Похоже, Чжао Нанъю не чувствовал боли, он даже бровью не повёл.
Сун Луан была немного обескуражена. Она начала понимать, почему Чжао Нанъю вёл себя так безумно. На самом деле, в тот день она теряла сознание от боли и бредила, и только смутно помнила, что она могла сказать.
Она слабо улыбнулась и посмотрела на Чжао Нанъю со спокойным взглядом. В её глазах даже не было ненависти к нему:
— Всё, что я говорила тогда, было бредом. Сними их, я не убегу. — Сун Луан глубоко вздохнула и спокойно произнесла. — Я сейчас в таком состоянии, что ты ещё хочешь от меня?
Её слова были, как острые мечи, пронзившие его сердце.
Сун Луан постоянно напоминала Чжао Нанъю, что он сам довёд её к такому слабому и больному состоянию.
Сун Луан всё поняла: прятаться и бежать было бессмысленно.
У неё всё ещё есть родители, верно?
Цвет лица Чжао Нанъю постепенно побледнел, он опустил глаза и без слов достал ключи, которые всегда носил с собой, и снял цепь, сковывавшую её лодыжку.
Сун Луан даже не посмотрела на него. Она снова легла и повернулась к нему спиной:
— Я не хочу есть.
Чжао Нанъю ожидал, что она, проснувшись, будет плакать и кричать, указывая на него пальцем, но не ожидал, что она будет так спокойна, словно ничего не случилось. В её глазах даже не было и тени обиды на него.
Она была к нему абсолютно равнодушна.
Чжао Нанъю бледно и едва заметно улыбнулся:
Ты в последние дни ела так мало, не нужно портить своё здоровье.
Сун Луан повернулась к нему, прямо взглянула ему в глаза, и ехидно улыбнулась:
— Если ты уйдешь, я поем.
Чжао Нанъю сдался и сказал хриплым голосом:
— Хорошо.
Как только он ушёл, мама Лин принесла обед. Она тщательно ухаживала за Сун Луан, следила за тем, чтобы та съела две тарелки каши, прежде чем убрать стол.
Сун Луан накинула на себя пальто и встала с кровати. В комнате было тепло от угольного огня, она не чувствовала холода. Она хотела открыть окно, чтобы проветрить, но мама Лин остановила её:
Госпожа, на улице холодно, это может навредить вашему здоровью.
Она кивнула. Это её тело, и, хотя другие могут не заботиться о нём, она не должна причинять ему вред.
Чжао Нанъю, видимо, понимал, что Сун Луан, скорее всего, не хочет его видеть, но он по-прежнему оставлял еду в её комнате. Через несколько дней, когда её лицо стало розоветь, он сказал:
— Скоро будет праздник Фонарей, улицы будут очень оживлёнными, тебе точно понравится.
Сун Луан выглядела равнодушной:
— О.
Она заметила, что нефритовый амулет, которого Чжао Нанъю когда-то надел ей на шею, снова был на месте. Сун Луан уже привыкла к этому. Она понимала, что Чжао Нанъю всегда будет доминировать.
Когда она открыла глаза, было уже второе января. За окном мел тонкий снег, окно и дверь были плотно закрыты. Сун Луан села на кровати, лицо её было бледным, как бумага. Она с силой сжала простыню, её ресницы дрожали. Она подняла веки и осмотрелась в комнате, но никого не было.
Помимо слабости в теле, других неприятных ощущений не было.
Она пошевелила ногами и услышала серию звонких звуков. Сун Луан откинула одеяло и увидела на своей лодыжке новое серебряное кольцо. Её выражение было ошеломлённым, но тут же она расхохоталась.
Вот оно что, все её предположения и опасения подтвердились.
Главный герой – просто психопат.
Скрип двери раздался, и в комнату вошёл мужчина в тёмном длинном халате. Сквозняк, проникающий через дверной проём, развеял часть тепла в комнате.
Глаза Сун Луан, до этого пустые, внезапно прояснились. Она дёрнула за цепь на лодыжке, лицо её выражало отвращение, голос был раздражённым:
— Сними.
Чжао Нанъю молча сел рядом с ней и легко погладил её по лицу. Он улыбнулся слабо и бледно:
— Ты, наконец, проснулась.
Под его глазами тоже были мешки, губы побледнели – похоже, последние два дня, пока она была в коме, ему тоже несладко пришлось.
Этот ребёнок тоже был кровью Чжао Нанъю, он искренне ждал его появления. Яд был плодом его собственных рук, и ребёнка он тоже убил своими руками. Его сердце не было каменным, как же ему могло быть не больно? Казалось, что в самом сердце у него застрял обратный крючок, и попытка его вытащить только усиливала боль.
Чжао Нанъю протянул ей чашу с белой кашей.
— Сначала поешь немного.
Несмотря на слабость, Сун Луан подняла подбородок и уставилась на него:
— Сними это.
Чжао Нанъю не обращал на неё внимания, и тогда Сун Луан с силой укусила его за запястье. Её острые зубы пронзили его кожу, погрузившись в плоть. Она не отпустила, пока не увидела кровь.
Похоже, Чжао Нанъю не чувствовал боли, он даже бровью не повёл.
Сун Луан была немного обескуражена. Она начала понимать, почему Чжао Нанъю вёл себя так безумно. На самом деле, в тот день она теряла сознание от боли и бредила, и только смутно помнила, что она могла сказать.
Она слабо улыбнулась и посмотрела на Чжао Нанъю со спокойным взглядом. В её глазах даже не было ненависти к нему:
— Всё, что я говорила тогда, было бредом. Сними их, я не убегу. — Сун Луан глубоко вздохнула и спокойно произнесла. — Я сейчас в таком состоянии, что ты ещё хочешь от меня?
Её слова были, как острые мечи, пронзившие его сердце.
Сун Луан постоянно напоминала Чжао Нанъю, что он сам довёд её к такому слабому и больному состоянию.
Сун Луан всё поняла: прятаться и бежать было бессмысленно.
У неё всё ещё есть родители, верно?
Цвет лица Чжао Нанъю постепенно побледнел, он опустил глаза и без слов достал ключи, которые всегда носил с собой, и снял цепь, сковывавшую её лодыжку.
Сун Луан даже не посмотрела на него. Она снова легла и повернулась к нему спиной:
— Я не хочу есть.
Чжао Нанъю ожидал, что она, проснувшись, будет плакать и кричать, указывая на него пальцем, но не ожидал, что она будет так спокойна, словно ничего не случилось. В её глазах даже не было и тени обиды на него.
Она была к нему абсолютно равнодушна.
Чжао Нанъю бледно и едва заметно улыбнулся:
Ты в последние дни ела так мало, не нужно портить своё здоровье.
Сун Луан повернулась к нему, прямо взглянула ему в глаза, и ехидно улыбнулась:
— Если ты уйдешь, я поем.
Чжао Нанъю сдался и сказал хриплым голосом:
— Хорошо.
Как только он ушёл, мама Лин принесла обед. Она тщательно ухаживала за Сун Луан, следила за тем, чтобы та съела две тарелки каши, прежде чем убрать стол.
Сун Луан накинула на себя пальто и встала с кровати. В комнате было тепло от угольного огня, она не чувствовала холода. Она хотела открыть окно, чтобы проветрить, но мама Лин остановила её:
Госпожа, на улице холодно, это может навредить вашему здоровью.
Она кивнула. Это её тело, и, хотя другие могут не заботиться о нём, она не должна причинять ему вред.
Чжао Нанъю, видимо, понимал, что Сун Луан, скорее всего, не хочет его видеть, но он по-прежнему оставлял еду в её комнате. Через несколько дней, когда её лицо стало розоветь, он сказал:
— Скоро будет праздник Фонарей, улицы будут очень оживлёнными, тебе точно понравится.
Сун Луан выглядела равнодушной:
— О.
Она заметила, что нефритовый амулет, которого Чжао Нанъю когда-то надел ей на шею, снова был на месте. Сун Луан уже привыкла к этому. Она понимала, что Чжао Нанъю всегда будет доминировать.
1 Комментарии
Спасибо 💜
ОтветитьУдалить