Сун Луан сидела на краю кровати, надутая от злости, а Чжао Нанъю, делая вид, что не замечал её, спокойно занимался каллиграфией.
Даже если она хотела поссориться с ним, у неё это не получалось. Он мог заткнуть её всего несколькими словами. Пока она не наступала ему на больное место, он не злился и смотрел на её выходки, как на детские шалости.
В последние дни Чжао Нанъю, ссылаясь на нестабильную ситуацию в столице, держал её под присмотром. Теперь, когда всё утряслось, и он, наконец, получил желаемую власть, он мог уже и выпустить её наружу, не правда ли? Но люди, следившие за ней в тени, не уменьшились.
Сун Луан сняла туфли и носки, забралась под одеяло и немного поспала, но потом ей стало жарко, и она высунула босые ножки из-под одеяла.
Чжао Нанъю знал, что она не спала. Он перестал писать и не смотрел больше на документы. Он подошёл к кровати и снял одежду. Сун Луан сначала была на него сердита, но потом она подумала о том, зачем ей спорить с таким чудаком?
Она молча повернулась к нему лицом, с надеждой глядя на него своими светящимися глазами. Чжао Нанъю заговорил первым:
— Завтра в полдень я пришлю за тобой, а вечером ты должна вернуться.
У Сун Луан ответ застрял в горле, но потом она смягчила голос и выжала из себя очень милую улыбку:
— Полдня мало, дай мне еще пару дней, я же все равно вернусь.
Чжао Нанъю обнял её за плечи, прижимая её голову к себе. Он мягко закрыл глаза и улыбнулся:
— Тогда лучше вообще не идти.
Сун Луан, сдерживая раздражение, улыбалась:
— Будьте больше мужчиной.
Чжао Нанъю улыбнулся:
— Тогда я отправлю тебя туда утром, так ты получишь полдня больше. Достаточно щедро?
— Ты меня до смерти доведешь, с тобой невозможно говорить.
Не помогает ни один уговор.
Странно, Чжао Нанъю всегда угадывал, о чем она думала. Она вылезла из его объятий, но как только укрылась одеялом, мужчина сзади снова потянул её обратно.
Этой ночью Сун Луан видела во сне женщину, которую никогда раньше не видела, в ярко-красном платье, знакомом для неё. Её брови были украшены цветными точками, лицо накрашено ярко, она была красива и изыскана.
Она стояла на городской стене, её волосы развевались на ветру. Холодный ветер колыхал её одежду. На её лице было видно большое горе. Нет, это было не просто горе, а отчаяние.
На её губах мерцала отчаянная улыбка. Казалось, она больше не была привязана к этому миру.
Её руки были туго связаны за спиной. Вокруг стояли воины в доспехах, их острые мечи были направлены на неё, словно при любом её движении они пронзят её насквозь.
«Шелест» — стрела пронеслась мимо уха Сун Луан, прямиком направляясь к женщине на башне. Стрелок попал точно в сердце, не промахнувшись ни на миллиметр.
Сун Луан уже не могла отличить, было это сном или реальностью — она почти слышала, как кончик стрелы разрывает ткань.
Стрела, казалось, попала ей прямо в сердце. Она ощутила резкую боль в груди, и в полусне, полубреду увидела того самого маленького даосского монаха, который однажды встретился с ней. Он бесстрастно подошел к её уху и прошептал:
«Видишь? Это ты».
Сун Луан схватилась за грудь. Она сгорбилась от боли и была не в силах выпрямиться.
Её разбудил Чжао Нанъю. Она проснулась в липком поту, с бледным лицом. Чжао Нанъю, с заботой в глубоких темных глазах, посмотрел на неё и спросил:
— Почему ты плачешь? — Он вздохнул и нежно вытер ей слезы. — Если ты действительно хочешь побыть у матери подольше, это возможно.
Боль в груди от стрелы во сне исчезла, но осталось чувство тяжести, как будто что-то застряло и не хотело уходить.
Внезапно она обняла Чжао Нанъю за талию и отчаянно забралась к нему на руки:
— У меня болит грудь.
Кто же этот маленький монах? Он, похоже, знал больше, чем она. Что означал этот странный сон? Почему она так хорошо знала женщину во сне, стоящую на городской стене, пронзенную стрелой прямо в сердце?
Лицо Чжао Нанъю побледнело, он потерял часть крови с губ, и спросил:
— Пусть Чжао Чао придет и осмотрит тебя.
На этот раз он вызвал не врача, а Чжао Чао.
Лицо Чжао Нанъю было белым, как бумага. Даже с закрытыми глазами он помнил симптомы яда. Сначала это была незначительная боль, которая постепенно усиливалась, и со временем яд начинал разъедать её внутренности, медленно убивая её в мучениях.
Сун Луан подняла своё лицо к нему:
— Может, кто-то другой? Твой брат кажется мне довольно неприятным.
— Он не осмелится.
— Ладно, пусть будет так.
Чжао Нанъю собирался встать и одеться, но Сун Луан всё ещё чувствовала дискомфорт в груди. Она крепко держала его за талию, не желая отпускать:
— Не уходи, побудь со мной ещё немного.
Обнимая его, она чувствовала себя спокойнее.
Чжао Нанъю почувствовал трепет в сердце. Он кивнул и согласился, мягко проводя пальцами по её волосам:
— Ты не хочешь поспать ещё немного? Не волнуйся, я не уйду.
— Мне хорошо, когда я обнимаю тебя, я не хочу спать. — Она обвила его руками и ногами, тесно прижимаясь к его стройному телу, нахально потираясь о него. — Твоё тело такое удобное. Пахнет хорошо и тепло.
Чжао Нанъю, почувствовав её прикосновения, начал меняться. Его взгляд потемнел.
— Не двигайся, — произнёс он хриплым голосом.
Мужчина, который два месяца не занимался любовью, не выдержит даже намёка на соблазн.
Он может стать слишком резким и может сломать её.
Сватовство Чжао Чао срывалось одно за другим, и его мать уже не знала, что с ним делать. Хотя его родители и были взволнованы, он сам оставался спокойным и не принимал эту ситуацию близко к сердцу.
Когда его старший брат пригласил его в резиденцию Хуайшуй, Чжао Чао был доволен, так как ему не пришлось слушать нравоучения матери.
Когда он прибыл, он обнаружил, что у его брата было недовольное выражение лица и мрачное настроение. Раскрыв веер, он пошутил:
— Старший брат, неужели с утра тебе кто-то испортил настроение?
Чжао Нанъю сдержанно улыбнулся:
— У меня нет настроения шутить с тобой. Осмотри пульс сестры.
Чжао Чао остановился. Улыбка на его лице исчезла и он серьёзно спросил:
— Что случилось?
Чжао Нанъю глубоко вздохнул. Его голос стал хриплым, а лицо побледнело:
— Я спрашиваю тебя, ты уверен, что доза, которую я давал раньше, недостаточна для отравления?
Даже если она хотела поссориться с ним, у неё это не получалось. Он мог заткнуть её всего несколькими словами. Пока она не наступала ему на больное место, он не злился и смотрел на её выходки, как на детские шалости.
В последние дни Чжао Нанъю, ссылаясь на нестабильную ситуацию в столице, держал её под присмотром. Теперь, когда всё утряслось, и он, наконец, получил желаемую власть, он мог уже и выпустить её наружу, не правда ли? Но люди, следившие за ней в тени, не уменьшились.
Сун Луан сняла туфли и носки, забралась под одеяло и немного поспала, но потом ей стало жарко, и она высунула босые ножки из-под одеяла.
Чжао Нанъю знал, что она не спала. Он перестал писать и не смотрел больше на документы. Он подошёл к кровати и снял одежду. Сун Луан сначала была на него сердита, но потом она подумала о том, зачем ей спорить с таким чудаком?
Она молча повернулась к нему лицом, с надеждой глядя на него своими светящимися глазами. Чжао Нанъю заговорил первым:
— Завтра в полдень я пришлю за тобой, а вечером ты должна вернуться.
У Сун Луан ответ застрял в горле, но потом она смягчила голос и выжала из себя очень милую улыбку:
— Полдня мало, дай мне еще пару дней, я же все равно вернусь.
Чжао Нанъю обнял её за плечи, прижимая её голову к себе. Он мягко закрыл глаза и улыбнулся:
— Тогда лучше вообще не идти.
Сун Луан, сдерживая раздражение, улыбалась:
— Будьте больше мужчиной.
Чжао Нанъю улыбнулся:
— Тогда я отправлю тебя туда утром, так ты получишь полдня больше. Достаточно щедро?
— Ты меня до смерти доведешь, с тобой невозможно говорить.
Не помогает ни один уговор.
Странно, Чжао Нанъю всегда угадывал, о чем она думала. Она вылезла из его объятий, но как только укрылась одеялом, мужчина сзади снова потянул её обратно.
Этой ночью Сун Луан видела во сне женщину, которую никогда раньше не видела, в ярко-красном платье, знакомом для неё. Её брови были украшены цветными точками, лицо накрашено ярко, она была красива и изыскана.
Она стояла на городской стене, её волосы развевались на ветру. Холодный ветер колыхал её одежду. На её лице было видно большое горе. Нет, это было не просто горе, а отчаяние.
На её губах мерцала отчаянная улыбка. Казалось, она больше не была привязана к этому миру.
Её руки были туго связаны за спиной. Вокруг стояли воины в доспехах, их острые мечи были направлены на неё, словно при любом её движении они пронзят её насквозь.
«Шелест» — стрела пронеслась мимо уха Сун Луан, прямиком направляясь к женщине на башне. Стрелок попал точно в сердце, не промахнувшись ни на миллиметр.
Сун Луан уже не могла отличить, было это сном или реальностью — она почти слышала, как кончик стрелы разрывает ткань.
Стрела, казалось, попала ей прямо в сердце. Она ощутила резкую боль в груди, и в полусне, полубреду увидела того самого маленького даосского монаха, который однажды встретился с ней. Он бесстрастно подошел к её уху и прошептал:
«Видишь? Это ты».
Сун Луан схватилась за грудь. Она сгорбилась от боли и была не в силах выпрямиться.
Её разбудил Чжао Нанъю. Она проснулась в липком поту, с бледным лицом. Чжао Нанъю, с заботой в глубоких темных глазах, посмотрел на неё и спросил:
— Почему ты плачешь? — Он вздохнул и нежно вытер ей слезы. — Если ты действительно хочешь побыть у матери подольше, это возможно.
Боль в груди от стрелы во сне исчезла, но осталось чувство тяжести, как будто что-то застряло и не хотело уходить.
Внезапно она обняла Чжао Нанъю за талию и отчаянно забралась к нему на руки:
— У меня болит грудь.
Кто же этот маленький монах? Он, похоже, знал больше, чем она. Что означал этот странный сон? Почему она так хорошо знала женщину во сне, стоящую на городской стене, пронзенную стрелой прямо в сердце?
Лицо Чжао Нанъю побледнело, он потерял часть крови с губ, и спросил:
— Пусть Чжао Чао придет и осмотрит тебя.
На этот раз он вызвал не врача, а Чжао Чао.
Лицо Чжао Нанъю было белым, как бумага. Даже с закрытыми глазами он помнил симптомы яда. Сначала это была незначительная боль, которая постепенно усиливалась, и со временем яд начинал разъедать её внутренности, медленно убивая её в мучениях.
Сун Луан подняла своё лицо к нему:
— Может, кто-то другой? Твой брат кажется мне довольно неприятным.
— Он не осмелится.
— Ладно, пусть будет так.
Чжао Нанъю собирался встать и одеться, но Сун Луан всё ещё чувствовала дискомфорт в груди. Она крепко держала его за талию, не желая отпускать:
— Не уходи, побудь со мной ещё немного.
Обнимая его, она чувствовала себя спокойнее.
Чжао Нанъю почувствовал трепет в сердце. Он кивнул и согласился, мягко проводя пальцами по её волосам:
— Ты не хочешь поспать ещё немного? Не волнуйся, я не уйду.
— Мне хорошо, когда я обнимаю тебя, я не хочу спать. — Она обвила его руками и ногами, тесно прижимаясь к его стройному телу, нахально потираясь о него. — Твоё тело такое удобное. Пахнет хорошо и тепло.
Чжао Нанъю, почувствовав её прикосновения, начал меняться. Его взгляд потемнел.
— Не двигайся, — произнёс он хриплым голосом.
Мужчина, который два месяца не занимался любовью, не выдержит даже намёка на соблазн.
Он может стать слишком резким и может сломать её.
Сватовство Чжао Чао срывалось одно за другим, и его мать уже не знала, что с ним делать. Хотя его родители и были взволнованы, он сам оставался спокойным и не принимал эту ситуацию близко к сердцу.
Когда его старший брат пригласил его в резиденцию Хуайшуй, Чжао Чао был доволен, так как ему не пришлось слушать нравоучения матери.
Когда он прибыл, он обнаружил, что у его брата было недовольное выражение лица и мрачное настроение. Раскрыв веер, он пошутил:
— Старший брат, неужели с утра тебе кто-то испортил настроение?
Чжао Нанъю сдержанно улыбнулся:
— У меня нет настроения шутить с тобой. Осмотри пульс сестры.
Чжао Чао остановился. Улыбка на его лице исчезла и он серьёзно спросил:
— Что случилось?
Чжао Нанъю глубоко вздохнул. Его голос стал хриплым, а лицо побледнело:
— Я спрашиваю тебя, ты уверен, что доза, которую я давал раньше, недостаточна для отравления?
2 Комментарии
Спасибо 💜
ОтветитьУдалитьБольшое спасибо за Ваш труд! Очень интересно! Жду продолжения!
ОтветитьУдалить