Статус принцессы предыдущей династии был проклятием, и Чжао Нанъю знал, что она никогда не смирится с унижениями. Лучше умереть, чем жить в таких условиях.
Лучше умереть от его руки, чем попасть в чужие.
Он присел на корточки и устремил свои темные глаза на нее, уже не дышавшую. В груди маленькой принцессы все еще торчала стрела. Он поднял руку и сам вытащил ее.
Дождь промочил ее лицо. Он долго смотрел на нее, а затем медленно встал, повернулся спиной и, закрыв глаза, сказал:
— Похороните ее в Чунлине. После моей смерти пусть похоронят нас вместе.
Чжао Нанъю, глядя на эту сцену, чувствовал, как его сердце онемело от боли. Он не мог поверить в то, что смог сделать такое с ней.
Он так любил Сун Луан, не мог видеть ее страдания, не мог видеть ее печаль. Как же он мог убить ее?
Сцена сменилась, и Чжао Нанъю снова увидел Сун Луан. Она снова стала его женой, на ее лице была насмешливая улыбка. Она иронически смотрела на него.
Казалось, Сун Луан очень не любила его и даже лишнего слова не говорила.
И он тоже не особенно любил эту жену.
Они могли не видеться до трех месяцев. У Чжао Нанъю был дом вне его особняка, куда он уходил, если не хотел возвращаться домой.
А Сун Луан явно выражала свое отвращение к нему. Она никогда не говорила с ним нормально, ее слова были остры и она никогда не щадила его.
Не только это. Сун Луан изменяла ему, постоянно флиртовала с другими мужчинами, но никогда не смотрела на него.
Она даже хотела развестись с ним ради другого мужчины. Чжао Нанъю в конце концов не выдержал и отравил ее.
Когда Сун Луан умирала, он, в хорошем настроении, пришел посмотреть на нее. Она, страдая от яда на протяжении многих лет, истощилась до костей. Она даже не могла встать с кровати.
Чжао Нанъю увидел, как он достал кинжал, холодно усмехнулся и вонзил его в ее сердце. Он настолько презирал ее, что даже выкинул кинжал и вытер пальцы платком.
Он облил ее комнату маслом. Огонь осветил его безразличное лицо. Чжао Нанъю улыбнулся и легко бросил в комнату факел.
Огонь быстро разгорелся, пожирая ее до тла.
Чжао Нанъю уже не мог различить, было ли это сном или реальностью. Он не мог поверить в то, что снова убил ее.
Когда он увидел смерть Сун Луан вновь, Чжао Нанъю уже не чувствовал боли.
Его глаза окрасились кроваво-красным цветом, когда он смотрел на мужчину, который внезапно пожалел о содеянном убийстве.
Другой его «я», казалось, вспомнил что-то. Он смотрел на развалины и проливал слезы.
Затем Чжао Нанъю снова увидел, как он, дрожащими руками, убивает мучительно страдающую Сун Луан.
Он держал Сун Луан в своих объятиях, его руки тряслись, а слезы скользили по щекам. Несмотря на то, что его сердце было разорвано на части, он убил ее, потому что не мог смотреть на то, как она страдала.
Это был уже третий раз.
Три раза, каждый из которых был как вырывание его собственного сердца.
Вдруг перед Чжао Нанъю появился незнакомец в монашеском одеянии с улыбкой на губах:
— Ты всё вспомнил, правда?
Лицо Чжао Нанъю стало мертвенно-бледным. Его горло было сдавлено, он не мог издать ни звука.
Молодой человек улыбнулся:
— Ты еще помнишь последние слова принцессы перед смертью?
Он видел, как перед тем, как он пронзил ее, она что-то сказала, но он не услышал её.
Добродушный даосский священник напомнил ему:
— Маленькая принцесса сказала, что никогда больше не хочет встречаться с тобой в следующей жизни. Если встретит, то она никогда не полюбит тебя. И если она полюбит, то ей не видать счастливой смерти. Это было ее наказанием себе за неверное распознавание людей.
Лицо Чжао Нанъю полностью побледнело, его губы побелели, а голос прозвучал глухо:
— И что же?
— Когда ты добился успеха, ты искал встречи с ней в следующей жизни, — улыбнулся даосский священник. — Ты был слишком упрям, и действительно добился следующей жизни. Но в каждой из них она умирала несчастливой.
Чжао Нанъю напряг спину, боль в груди была настолько сильной, что он не мог стоять.
Даосский священник продолжил:
— Я не могу больше видеть, как вы продолжаете мучить друг друга, поэтому я помог вам. Она никогда не полюбит тебя. Возможно, она полюбит другого мужчину, но к тебе у неё больше никогда не будет романтических чувств между мужчиной и женщиной. Пока она не любит тебя, ей не грозит печальная смерть.
Поэтому, если Чжао Нанъю хотел обладать ею надолго, ему не следует лелеять иллюзии о том, что она полюбит его.
Это было его наказанием.
Наказание за несколько жизней.
Любовь и обладание никогда не могут сосуществовать.
А ему еще предстоит беспокоиться о том, полюбит ли Сун Луан другого мужчину в оставшиеся дни её жизни.
Чжао Нанъю каждый раз узнавал её только после того, как убивал её, узнавал эту женщину, которую он так долго и упорно искал.
Только после того, как он убивал её, Чжао Нанъю мог вспомнить всё.
Лучше умереть от его руки, чем попасть в чужие.
Он присел на корточки и устремил свои темные глаза на нее, уже не дышавшую. В груди маленькой принцессы все еще торчала стрела. Он поднял руку и сам вытащил ее.
Дождь промочил ее лицо. Он долго смотрел на нее, а затем медленно встал, повернулся спиной и, закрыв глаза, сказал:
— Похороните ее в Чунлине. После моей смерти пусть похоронят нас вместе.
Чжао Нанъю, глядя на эту сцену, чувствовал, как его сердце онемело от боли. Он не мог поверить в то, что смог сделать такое с ней.
Он так любил Сун Луан, не мог видеть ее страдания, не мог видеть ее печаль. Как же он мог убить ее?
Сцена сменилась, и Чжао Нанъю снова увидел Сун Луан. Она снова стала его женой, на ее лице была насмешливая улыбка. Она иронически смотрела на него.
Казалось, Сун Луан очень не любила его и даже лишнего слова не говорила.
И он тоже не особенно любил эту жену.
Они могли не видеться до трех месяцев. У Чжао Нанъю был дом вне его особняка, куда он уходил, если не хотел возвращаться домой.
А Сун Луан явно выражала свое отвращение к нему. Она никогда не говорила с ним нормально, ее слова были остры и она никогда не щадила его.
Не только это. Сун Луан изменяла ему, постоянно флиртовала с другими мужчинами, но никогда не смотрела на него.
Она даже хотела развестись с ним ради другого мужчины. Чжао Нанъю в конце концов не выдержал и отравил ее.
Когда Сун Луан умирала, он, в хорошем настроении, пришел посмотреть на нее. Она, страдая от яда на протяжении многих лет, истощилась до костей. Она даже не могла встать с кровати.
Чжао Нанъю увидел, как он достал кинжал, холодно усмехнулся и вонзил его в ее сердце. Он настолько презирал ее, что даже выкинул кинжал и вытер пальцы платком.
Он облил ее комнату маслом. Огонь осветил его безразличное лицо. Чжао Нанъю улыбнулся и легко бросил в комнату факел.
Огонь быстро разгорелся, пожирая ее до тла.
Чжао Нанъю уже не мог различить, было ли это сном или реальностью. Он не мог поверить в то, что снова убил ее.
Когда он увидел смерть Сун Луан вновь, Чжао Нанъю уже не чувствовал боли.
Его глаза окрасились кроваво-красным цветом, когда он смотрел на мужчину, который внезапно пожалел о содеянном убийстве.
Другой его «я», казалось, вспомнил что-то. Он смотрел на развалины и проливал слезы.
Затем Чжао Нанъю снова увидел, как он, дрожащими руками, убивает мучительно страдающую Сун Луан.
Он держал Сун Луан в своих объятиях, его руки тряслись, а слезы скользили по щекам. Несмотря на то, что его сердце было разорвано на части, он убил ее, потому что не мог смотреть на то, как она страдала.
Это был уже третий раз.
Три раза, каждый из которых был как вырывание его собственного сердца.
Вдруг перед Чжао Нанъю появился незнакомец в монашеском одеянии с улыбкой на губах:
— Ты всё вспомнил, правда?
Лицо Чжао Нанъю стало мертвенно-бледным. Его горло было сдавлено, он не мог издать ни звука.
Молодой человек улыбнулся:
— Ты еще помнишь последние слова принцессы перед смертью?
Он видел, как перед тем, как он пронзил ее, она что-то сказала, но он не услышал её.
Добродушный даосский священник напомнил ему:
— Маленькая принцесса сказала, что никогда больше не хочет встречаться с тобой в следующей жизни. Если встретит, то она никогда не полюбит тебя. И если она полюбит, то ей не видать счастливой смерти. Это было ее наказанием себе за неверное распознавание людей.
Лицо Чжао Нанъю полностью побледнело, его губы побелели, а голос прозвучал глухо:
— И что же?
— Когда ты добился успеха, ты искал встречи с ней в следующей жизни, — улыбнулся даосский священник. — Ты был слишком упрям, и действительно добился следующей жизни. Но в каждой из них она умирала несчастливой.
Чжао Нанъю напряг спину, боль в груди была настолько сильной, что он не мог стоять.
Даосский священник продолжил:
— Я не могу больше видеть, как вы продолжаете мучить друг друга, поэтому я помог вам. Она никогда не полюбит тебя. Возможно, она полюбит другого мужчину, но к тебе у неё больше никогда не будет романтических чувств между мужчиной и женщиной. Пока она не любит тебя, ей не грозит печальная смерть.
Поэтому, если Чжао Нанъю хотел обладать ею надолго, ему не следует лелеять иллюзии о том, что она полюбит его.
Это было его наказанием.
Наказание за несколько жизней.
Любовь и обладание никогда не могут сосуществовать.
А ему еще предстоит беспокоиться о том, полюбит ли Сун Луан другого мужчину в оставшиеся дни её жизни.
Чжао Нанъю каждый раз узнавал её только после того, как убивал её, узнавал эту женщину, которую он так долго и упорно искал.
Только после того, как он убивал её, Чжао Нанъю мог вспомнить всё.
***
Но Чжао Нанъю всё еще не просыпался. Он бормотал что-то неразборчиво.
Поздно ночью врачи приходили необычайно медленно.
1 Комментарии
Ох, накрутил(а) автор
ОтветитьУдалить