На этот раз Чжао Ши научился на своих ошибках и не положил игрушку в руку Эрбао, а просто положил её рядом, позволив младшему возиться с ней самостоятельно.
Эрбао ненадолго поиграл с игрушкой, а затем бросил её в сторону. Он уставился на брата и начал говорить на своём детском языке:
— Ы-я, ы-я.
Чжао Ши не решался поднимать его, так как Эрбао был слишком тяжелым для него. Он боялся уронить его на пол.
Чжао Ши положил книгу и посмотрел на брата:
— Ты голоден?
— Ы-я, ы-я, — ответил Эрбао.
— Я позову кормилицу.
Как только Чжао Ши положил книгу, он засомневался. Если он уйдет, то Эрбао останется без присмотра. Что, если младший начнет переворачиваться и свалится?
— Ы-я, ы-я, ы-я, — продолжал Эрбао.
Звук крика Эрбао становился всё громче, будто он уже не мог дождаться.
Сун Луан отодвинула занавеску и вошла во внутреннюю комнату. Увидев обоих детей, у неё смягчилось сердце. Она спросила:
— Что случилось? Я услышала крик Эрбао снаружи.
— Брат голоден, — ответил брат.
Сун Луан присела. Она невольно поцеловала Чжао Ши в щеку, и только после того, как она увидела, что сын покраснел, она удовлетворенно спросила:
— Откуда ты знаешь? Ведь Эрбао ещё не умеет говорить.
Щеки Чжао Ши слегка покраснели. Он уже большой мальчик, и отец говорил, что нельзя просто так позволять себя целовать, но ему неудобно было говорить об этом с матерью.
— Я догадался.
— Какой ты умный, Ши-эр, — похвалила его Сун Луан.
Когда Сун Луан кормила Эрбао, Чжао Ши всегда осознанно уходил в другую комнату пересматривать уроки.
Сун Луан естественно расстегнула платье, и Эрбао начал с аппетитом кушать.
Чжао Нанъю, только что вернувшись с заседания, направился в её комнату. Он её не успел даже сменить одежду. Увидев сына, он спросил:
— Опять ест?
Утром, когда он уходил, ребенок кушал, и вот теперь снова.
Сун Луан много раз показывалась ему в таком виде, но каждый раз она чувствовала смущение. Даже её уши покраснели. Она ответила:
— В этом возрасте он только и делает, что ест и спит.
Чжао Нанъю, глядя на пухленькое лицо сына, с иронией заметил:
— Настоящий маленький толстячок.
Услышав разговор родителей, Эрбао отказался кушать и любопытно посмотрел на них, словно он хотел слушать их дальше.
Сун Луан невольно ткнула его в нос:
— Ты ведешь себя, как девочка.
Хочет слушать всё.
Взгляд Чжао Нанъю был слишком интенсивным, и Сун Луан не выдержала. Эрбао тоже перестал кушать. Она застегнула платье и, пытаясь выглядеть строго, сказала ему:
— Ещё раз посмотришь, я тебе глаза выколю.
Она выглядела довольно грозно.
Чжао Нанъю небрежно улыбнулся:
— Не то что глаза, даже сердце и печень можешь мне вынуть.
Сун Луан запнулась, лицо её покраснело. Когда Чжао Нанъю стал так говорить! Такие слащавые слова! Это было страшно!!!
— Заткнись ты!
Она стеснялась.
Сун Луан решила, что он слишком свободен, и протянула ему ребенка:
— Ты утешишь Эрбао.
Как только Чжао Нанъю взял ребенка на руки, Эрбао срыгнул ему прямо на шею. Увидев это, Сун Луан, не сдержавшись, рассмеялась.
Увидев смех матери, Эрбао тоже заулыбался.
Чжао Нанъю в тот момент хотел выкинуть ребенка из своих объятий. Этот малыш с рождения был против него.
Он легко шлепнул Эрбао по попе:
— Негодяй.
Эрбао сначала смеялся, но после легкого шлепка отца он сразу перестал.
В его глазах появилась обиженная влага, он был на грани слез.
Чжао Нанъю строго сказал ребенку:
— Не плачь.
Сун Луан подошла и сильно ущипнула его за бок через одежду, хотя это и не было очень больно.
Она сказала:
— Ему всего несколько месяцев, ты не можешь быть таким жестоким. С ребенком нужно быть нежным.
Чжао Нанъю считал его маленьким бедствием, а не милым ангелочком.
Чжао Ши в его возрасте был очень послушным. Тот не плакал и не капризничал.
Сун Луан отчитала его, а затем начала утешать ребенка:
— Эрбао, не плачь. Ты тоже маленький мужчина. Когда вырастешь, отомстишь.
Хотя Эрбао и не понимал, что говорила мать, он все равно ответил ей своими звуками.
Чжао Нанъю откашлялся:
— Протри мне шею.
На воротнике Чжао Нанъю были следы молока, отрыгнутого Эрбао, что было весьма неприятно.
Сун Луан протянула ему свой платок:
— Вытри сам.
Чжао Нанъю ответил:
— Я держу ребенка, у меня нет свободных рук.
На её платке казалось, будто даже остался её запах. Он излучал легкий аромат.
Сун Луан, не имея иного выбора, встала на цыпочки и аккуратно вытерла пятна молока на его шее.
Чжао Нанъю с низким смехом прокомментировал:
— Не всё вытерла.
Сун Луан сжала губы, глядя вверх:
— Нет же.
Его голос был немного хриплым:
— Если подойдешь ближе, то увидишь лучше.
Сун Луан не двигалась, и тогда Чжао Нанъю сам сделал шаг вперед, и теперь их тела почти соприкасались.
Он наклонился к её уху и тихо спросил:
— Видишь теперь?
Они были так близко, что Сун Луан даже не знала, куда деть свои руки и что сказать.
Эрбао ненадолго поиграл с игрушкой, а затем бросил её в сторону. Он уставился на брата и начал говорить на своём детском языке:
— Ы-я, ы-я.
Чжао Ши не решался поднимать его, так как Эрбао был слишком тяжелым для него. Он боялся уронить его на пол.
Чжао Ши положил книгу и посмотрел на брата:
— Ты голоден?
— Ы-я, ы-я, — ответил Эрбао.
— Я позову кормилицу.
Как только Чжао Ши положил книгу, он засомневался. Если он уйдет, то Эрбао останется без присмотра. Что, если младший начнет переворачиваться и свалится?
— Ы-я, ы-я, ы-я, — продолжал Эрбао.
Звук крика Эрбао становился всё громче, будто он уже не мог дождаться.
Сун Луан отодвинула занавеску и вошла во внутреннюю комнату. Увидев обоих детей, у неё смягчилось сердце. Она спросила:
— Что случилось? Я услышала крик Эрбао снаружи.
— Брат голоден, — ответил брат.
Сун Луан присела. Она невольно поцеловала Чжао Ши в щеку, и только после того, как она увидела, что сын покраснел, она удовлетворенно спросила:
— Откуда ты знаешь? Ведь Эрбао ещё не умеет говорить.
Щеки Чжао Ши слегка покраснели. Он уже большой мальчик, и отец говорил, что нельзя просто так позволять себя целовать, но ему неудобно было говорить об этом с матерью.
— Я догадался.
— Какой ты умный, Ши-эр, — похвалила его Сун Луан.
Когда Сун Луан кормила Эрбао, Чжао Ши всегда осознанно уходил в другую комнату пересматривать уроки.
Сун Луан естественно расстегнула платье, и Эрбао начал с аппетитом кушать.
Чжао Нанъю, только что вернувшись с заседания, направился в её комнату. Он её не успел даже сменить одежду. Увидев сына, он спросил:
— Опять ест?
Утром, когда он уходил, ребенок кушал, и вот теперь снова.
Сун Луан много раз показывалась ему в таком виде, но каждый раз она чувствовала смущение. Даже её уши покраснели. Она ответила:
— В этом возрасте он только и делает, что ест и спит.
Чжао Нанъю, глядя на пухленькое лицо сына, с иронией заметил:
— Настоящий маленький толстячок.
Услышав разговор родителей, Эрбао отказался кушать и любопытно посмотрел на них, словно он хотел слушать их дальше.
Сун Луан невольно ткнула его в нос:
— Ты ведешь себя, как девочка.
Хочет слушать всё.
Взгляд Чжао Нанъю был слишком интенсивным, и Сун Луан не выдержала. Эрбао тоже перестал кушать. Она застегнула платье и, пытаясь выглядеть строго, сказала ему:
— Ещё раз посмотришь, я тебе глаза выколю.
Она выглядела довольно грозно.
Чжао Нанъю небрежно улыбнулся:
— Не то что глаза, даже сердце и печень можешь мне вынуть.
Сун Луан запнулась, лицо её покраснело. Когда Чжао Нанъю стал так говорить! Такие слащавые слова! Это было страшно!!!
— Заткнись ты!
Она стеснялась.
Сун Луан решила, что он слишком свободен, и протянула ему ребенка:
— Ты утешишь Эрбао.
Как только Чжао Нанъю взял ребенка на руки, Эрбао срыгнул ему прямо на шею. Увидев это, Сун Луан, не сдержавшись, рассмеялась.
Увидев смех матери, Эрбао тоже заулыбался.
Чжао Нанъю в тот момент хотел выкинуть ребенка из своих объятий. Этот малыш с рождения был против него.
Он легко шлепнул Эрбао по попе:
— Негодяй.
Эрбао сначала смеялся, но после легкого шлепка отца он сразу перестал.
В его глазах появилась обиженная влага, он был на грани слез.
Чжао Нанъю строго сказал ребенку:
— Не плачь.
Сун Луан подошла и сильно ущипнула его за бок через одежду, хотя это и не было очень больно.
Она сказала:
— Ему всего несколько месяцев, ты не можешь быть таким жестоким. С ребенком нужно быть нежным.
Чжао Нанъю считал его маленьким бедствием, а не милым ангелочком.
Чжао Ши в его возрасте был очень послушным. Тот не плакал и не капризничал.
Сун Луан отчитала его, а затем начала утешать ребенка:
— Эрбао, не плачь. Ты тоже маленький мужчина. Когда вырастешь, отомстишь.
Хотя Эрбао и не понимал, что говорила мать, он все равно ответил ей своими звуками.
Чжао Нанъю откашлялся:
— Протри мне шею.
На воротнике Чжао Нанъю были следы молока, отрыгнутого Эрбао, что было весьма неприятно.
Сун Луан протянула ему свой платок:
— Вытри сам.
Чжао Нанъю ответил:
— Я держу ребенка, у меня нет свободных рук.
На её платке казалось, будто даже остался её запах. Он излучал легкий аромат.
Сун Луан, не имея иного выбора, встала на цыпочки и аккуратно вытерла пятна молока на его шее.
Чжао Нанъю с низким смехом прокомментировал:
— Не всё вытерла.
Сун Луан сжала губы, глядя вверх:
— Нет же.
Его голос был немного хриплым:
— Если подойдешь ближе, то увидишь лучше.
Сун Луан не двигалась, и тогда Чжао Нанъю сам сделал шаг вперед, и теперь их тела почти соприкасались.
Он наклонился к её уху и тихо спросил:
— Видишь теперь?
Они были так близко, что Сун Луан даже не знала, куда деть свои руки и что сказать.
0 Комментарии