Избалованная жена не сможет сбежать — Глава 226. Экстра: Жизнь принцессы. Часть 13

    Лю Гунгун уже сильно состарился, и через пару лет ему предстояло уйти на пенсию из дворца.
    Он дремал у входа в зал, едва прикрыв глаза, как вдруг услышал внутри взрыв гнева. Голос Императора был хриплым, и Лю Гунгун почувствовал в нём отчаяние.
    Прошлой ночью большой пожар сжёг резиденцию принцессы до тла.
    Ничего не осталось.
    Император находился в расцвете лет, но в его глазах не было жизни, скорее усталость от мира. Его здоровье оставляло желать лучшего. Большую часть года он проводил в болезнях.
    Иногда Лю Гунгун даже считал Императора жалким: одиноким, без улыбки на лице в течение многих лет. Казалось, в этом мире уже не осталось ничего, что могло бы привязать его к жизни.
    Но каждый раз, когда Лю Гунгун ловил себя на такой мысли, он считал себя сумасшедшим. Император — самое величественное существо в мире. Всё в этом мире подвластно ему. Даже мысль о том, что он, кастрированный, жалеет Императора, казалась смешной.
    Была глубокая ночь. Лёд последних дней растаял. Холодный воздух проникал внутрь, вызывая боль в коленях.
    Дверь дворца открылась, и министр вышел с мрачным лицом. Он был полон горя и вздохов.
    Лю Гунгун сказал: 
    — Будьте осторожны на скользкой дороге по пути домой, Ваше Величество.
    — Благодарю за предупреждение, — ответил министр.
    Лю Гунгун тихо спросил: 
    — Как там Император?
    По лицу министра пробежала тень. Его брови нахмурились ещё сильнее: 
    — Не очень хорошо, будьте очень осторожны, когда будете служить его величеству.
    — Конечно.
    — Ах, как же так получилось, что резиденция принцессы сгорела? Это так странно, — не удержался министр от жалобы.
    Лю Гунгун тоже нашёл это странным и кивнул: 
    — Да, за все мои годы я никогда не видел ничего подобного.
    Вокруг резиденции принцессы стояла стража, и посторонним там не было места. Пожар казался ещё более непостижимым.
    Огонь вспыхнул неожиданно и слишком быстро, не оставив шанса на то, чтобы его смогли потушить. Всё сгорело до тла.  Остался лишь пепел.
    За многие годы службы Лю Гунгун редко видел Императора таким опечаленным. Этот правитель, холодный и безжалостный, казалось, никогда не испытывал горя.
    Но вчера взгляд Императора, полный тоски, заставил его по-настоящему сочувствовать ему .
    Лю Гунгун давно знал, что рано ушедшая принцесса была для Императора не такой, как все. Иногда, когда Император спал, Лю Гунгун мог слышать, как он во сне тихо шепчет имя молодой принцессы.
    Чтобы выжить в этом императорском дворце, нужно было научиться молчать.
    Лю Гунгун никогда не был откровенным о таких вещах с другими.
    Император долго так и не женился. Даже всерьёз преданная буддизму Императорская Мать начала беспокоиться и несколько раз обращалась к Императору. Однако, она так и не смогла его убедить.
    Тогда Императорская Мать пригласила Лю Гунгуна и пыталась выведать что-нибудь у него, но он так и не рассказал ей об этих вещах.
    Лю Гунгун с усталостью наблюдал за удаляющейся фигурой министра. Он глубоко вздохнул.
    Он очень хотел забыть молодую принцессу.
    Некогда сладкие воспоминания теперь стали источником его боли. Каждую ночь видимые сны о прошлом словно вырезали его сердце, отрезая кусок за куском.
    Он страдал так, что не мог издать ни звука.
    У мужчины даже не осталось ничего, что могло бы напоминать о ней. Все вещи из резиденции принцессы — всё исчезло.
    Казалось, будто сам Бог не оставил ему ничего.
    Он чувствовал, что это наказание от Бога за то, что он добился желаемого — империи, но царствование принесло ему лишь страдания.
    Он остался без жены и детей. Он был одинок всю жизнь.
    Теперь все его воспоминания о ней были уничтожены огнём.
    Он был на грани сумасшествия. Он обращался ко всем мудрецам мира. Он искал любой способ, чтобы обрести с ней общее будущее.
    Император снова видел сны.
    Во сне всё было иначе — не те годы, что следовали за их свадьбой, а казалось, это была совсем другая эпоха.
    Он видел дерзкую маленькую принцессу, которая презирала другого себя, видел их обоих, как они с неохотой вступали в брак, видел, как он своими руками убил её.
    Он стоял на коленях, из его глаз, казалось, начала капать кровь. Он рыдал беззвучно: 
    — Нет, нет, нет...
    Издалека доносился какой-то эфирный голос, спрашивающий его: 
    — Ты действительно хочешь иметь с ней будущее?
    Он кивнул.
    — Даже если ты снова убьёшь её?
    — Я хочу её.
    Он хотел её, он не убьёт её.
    — Даже если она никогда не полюбит тебя?
    Мужчина упрямо ответил: 
    — Хочу.
    Тот, казалось, улыбнулся: 
    — Запомни, после трёх жизней вы больше никогда не встретитесь. И ты будешь жить с этими воспоминаниями. Даже так ты готов?
    Мужчина глухо засмеялся. Голос его был совершенно осипшим: 
    — Я согласен.
    Все муки этого мира... он должен был пережить их снова и снова.
    Императору не полагается иметь сердце, но именно он допустил, чтобы оно забилось. За все прежние безжалостные ошибки теперь он сам и должен был расплачиваться.
    Император проснулся. Он обнаружил, что всё ещё находился в своей спальне.
    Лю Гунгун вошёл в зал с докладом: 
    — Князь Андин и его супруга просят аудиенции.
    Князь Андин был его братом. Он приезжал в столицу встретиться с Императором только перед Новым годом.
    — Пусть они подождут в боковом дворце, — сказал Император.

Вернуться к оглавлению