Она проснулась однажды в сумерках.
Гора Чан Цзэ была погружена в тишину, холод и пустоту. Здесь редко ступала нога человека столетиями. Вечный снег оседает на её ресницах.
В небесном пруду, под слоем тумана, золотые листья платана превратились в прекрасную постель при помощи силы духа.
Она невольно пошевелила пальцами, ее ресницы дрогнули. Взгляду Сусу открылся мир, окутанный белым туманом. Она почувствовала небольшую боль и инстинктивно прижала руку к источнику боли — к сердцу.
Слёзы упали в воды небесного пруда и создали легкие волны.
Боль и печаль, накопившиеся за столетия, в этот момент вылились без остатка.
Сусу и не думала, что сможет снова проснуться.
В тот день она с решимостью прыгнула с городской стены. Сусу сожгла свою бессмертную душу и влила её в Девятинебесный Гоуюй. Небесная молния ворвалась в него, вызвав мощное пламя, которое сожгло её дотла.
Она слышала, как Гоуюй лопнул и снова слился. Она думала, что исчезнет из мира так же, как и Гоуюй.
Сусу, окутанная пламенем, видела, как тот человек бежал к стене города.
Он бежал так быстро. Он пришел за Е Бинчан, после того как влюбился? Как сильно шел снег в человеческом мире, что перед её глазами всё поплыло. Она хотела схватить Гоуюя, но он превратился в пепел прямо перед ней.
Тогда Сусу подумала: если бы можно было жить, кто захотел бы умирать в агонии среди пламени?
Каждый участок кожи болел. Её бессмертная душа казалась раздавленной, она упала в пламя.
И больше не смотрела на него.
Семьсот с лишним дней и ночей человеческого мира. Когда она вспоминала об этом, даже если ей не хотелось думать о Тантай Цзине, он был почти всей её памятью.
Жизнь смертных слишком горькая.
Он вложил самые искренние чувства в свадебную вуаль, но убил её брата, отверг её бабушку, заставил её убивать и подарил ей бесконечную тьму.
Она не смогла спасти брата и больше никогда не видела бабушку. Горячая кровь Сяо Линя брызнула на её руки и стала для неё неотступной болью. Она не подвела всех живых существ трёх миров, лишь себя и лишь Е Сиу.
Сусу родилась святой душой. Она никогда не видела снов.
Но она впервые от всей души хотела, чтобы эти семьсот с лишним дней и ночей были лишь кошмаром. Кошмар закончится, и она окажется на Чан Цзэ, в окружении множества знакомых лиц.
Жизнь будет такой же, как прежде. Даже если демоны и призраки охватят все три мира, она, запертая на Чан Цзэ, всё равно будет смотреть на людей с тоской во взгляде вместе с Гоуюем.
Но Гоуюй умер.
Её слёзы размыли образ Гоуюя, исчезающего в тишине. Он, как и любой незаметный клубок дыма в этом мире, нежно коснулся её волос и исчез без следа.
Гоуюй говорил, что он самый бесполезный камень древности, в то время, как множество великих богов пали.
Он один, переживший мировое творение, изменения гор и рек, одиночество мира, в конце концов, последовал за её матерью. Он вырос вместе с ней.
Он всегда говорил, что ничего не умел, кроме как выживал. Но в итоге, это она виновата, что потеряла его. Потеряла и его тоже.
«Цзицзэ, старший брат, бабушка, Сяо Линь, Гоуюй...»
Её бессмертная душа в пламени становилась всё более прозрачной. Этот кошмар так холоден...
В тот момент она лишь хотела попросить у Небесного Пути, чтобы жизнь за жизнью, даже в кромешной тьме, ей больше не пришлось бы встречать Тантай Цзиня.
Или, может быть, позволить ей... в последний раз взглянуть на гору Чан Цзэ?
Сейчас над Чан Цзэ снег летел клочьями. Это превратилось в в картину.
В её тёмных глазах были слезы...
«Это возвращение домой?»
Бессмертный в белой одежде медленно шагал по аллее из деревьев павлонии. На боку у него висела прозрачная, блестящая нефритовая подвеска. Его волосы были собраны под нефритовым гребнем, лицо его было спокойным.
За ним следовал молодой человек с непреклонным выражением лица.
Гунъе Цзиу наставлял:
— Фу Я, если встретишь её снова, не спрашивай больше о связи между ней и Ли Сусу, которую ты знал раньше, она будет злиться.
Увидев, что юноша молчал, Гунъе Цзиу с улыбкой добавил:
— Она каждый раз говорит, что это не так, и сердится, потому что ты все время принимаешь её за другого человека. В прошлый раз, когда ты соревновался с ней, ты порвал её любимое платье. Она у озера долго горевала, говорила рыбкам, что пожалуется учителю. Но до сих пор ничего не сказала. После долгого уединения на этот раз она, вероятно, не будет держать на тебя зла, не расстраивай её.
Юноша слегка сжал губы и произнес:
— Хорошо.
Гунъе Цзиу вспомнил что-то. В его глазах появилась тень сожаления и теплоты.
— Младшая сестра по учению ещё молода, будь терпеливее с ней.
Их голоса становились всё ближе. Сусу, стоящая у озера, задумчиво посмотрела в их сторону и увидела сквозь туман белоснежную сказочную гору, где над высокими деревьями павлонии в огненном мире виднелись два знакомых лица, случайно попавших в её поле зрения.
Пятьсот лет кошмара внезапно прервались, и она с удивлением уставилась на приближавшихся Гунъе Цзиу и Юэ Фу Я.
Прежде чем Гунъе Цзиу успел отреагировать, в его объятия бросилось теплое тело.
Он слегка замешкался, его уши покраснели, и он откашлялся:
— Младшая сестра по учению?
Рядом стоящий Юэ Фу Я также замер, обернувшись на вышедшую из уединения Сусу.
Вспомнив, что мужчине и женщине не подобает быть так близко, Гунъе Цзиу осторожно оттолкнул её.
Гора Чан Цзэ была погружена в тишину, холод и пустоту. Здесь редко ступала нога человека столетиями. Вечный снег оседает на её ресницах.
В небесном пруду, под слоем тумана, золотые листья платана превратились в прекрасную постель при помощи силы духа.
Она невольно пошевелила пальцами, ее ресницы дрогнули. Взгляду Сусу открылся мир, окутанный белым туманом. Она почувствовала небольшую боль и инстинктивно прижала руку к источнику боли — к сердцу.
Слёзы упали в воды небесного пруда и создали легкие волны.
Боль и печаль, накопившиеся за столетия, в этот момент вылились без остатка.
Сусу и не думала, что сможет снова проснуться.
В тот день она с решимостью прыгнула с городской стены. Сусу сожгла свою бессмертную душу и влила её в Девятинебесный Гоуюй. Небесная молния ворвалась в него, вызвав мощное пламя, которое сожгло её дотла.
Она слышала, как Гоуюй лопнул и снова слился. Она думала, что исчезнет из мира так же, как и Гоуюй.
Сусу, окутанная пламенем, видела, как тот человек бежал к стене города.
Он бежал так быстро. Он пришел за Е Бинчан, после того как влюбился? Как сильно шел снег в человеческом мире, что перед её глазами всё поплыло. Она хотела схватить Гоуюя, но он превратился в пепел прямо перед ней.
Тогда Сусу подумала: если бы можно было жить, кто захотел бы умирать в агонии среди пламени?
Каждый участок кожи болел. Её бессмертная душа казалась раздавленной, она упала в пламя.
И больше не смотрела на него.
Семьсот с лишним дней и ночей человеческого мира. Когда она вспоминала об этом, даже если ей не хотелось думать о Тантай Цзине, он был почти всей её памятью.
Жизнь смертных слишком горькая.
Он вложил самые искренние чувства в свадебную вуаль, но убил её брата, отверг её бабушку, заставил её убивать и подарил ей бесконечную тьму.
Она не смогла спасти брата и больше никогда не видела бабушку. Горячая кровь Сяо Линя брызнула на её руки и стала для неё неотступной болью. Она не подвела всех живых существ трёх миров, лишь себя и лишь Е Сиу.
Сусу родилась святой душой. Она никогда не видела снов.
Но она впервые от всей души хотела, чтобы эти семьсот с лишним дней и ночей были лишь кошмаром. Кошмар закончится, и она окажется на Чан Цзэ, в окружении множества знакомых лиц.
Жизнь будет такой же, как прежде. Даже если демоны и призраки охватят все три мира, она, запертая на Чан Цзэ, всё равно будет смотреть на людей с тоской во взгляде вместе с Гоуюем.
Но Гоуюй умер.
Её слёзы размыли образ Гоуюя, исчезающего в тишине. Он, как и любой незаметный клубок дыма в этом мире, нежно коснулся её волос и исчез без следа.
Гоуюй говорил, что он самый бесполезный камень древности, в то время, как множество великих богов пали.
Он один, переживший мировое творение, изменения гор и рек, одиночество мира, в конце концов, последовал за её матерью. Он вырос вместе с ней.
Он всегда говорил, что ничего не умел, кроме как выживал. Но в итоге, это она виновата, что потеряла его. Потеряла и его тоже.
«Цзицзэ, старший брат, бабушка, Сяо Линь, Гоуюй...»
Её бессмертная душа в пламени становилась всё более прозрачной. Этот кошмар так холоден...
В тот момент она лишь хотела попросить у Небесного Пути, чтобы жизнь за жизнью, даже в кромешной тьме, ей больше не пришлось бы встречать Тантай Цзиня.
Или, может быть, позволить ей... в последний раз взглянуть на гору Чан Цзэ?
Сейчас над Чан Цзэ снег летел клочьями. Это превратилось в в картину.
В её тёмных глазах были слезы...
«Это возвращение домой?»
Бессмертный в белой одежде медленно шагал по аллее из деревьев павлонии. На боку у него висела прозрачная, блестящая нефритовая подвеска. Его волосы были собраны под нефритовым гребнем, лицо его было спокойным.
За ним следовал молодой человек с непреклонным выражением лица.
Гунъе Цзиу наставлял:
— Фу Я, если встретишь её снова, не спрашивай больше о связи между ней и Ли Сусу, которую ты знал раньше, она будет злиться.
Увидев, что юноша молчал, Гунъе Цзиу с улыбкой добавил:
— Она каждый раз говорит, что это не так, и сердится, потому что ты все время принимаешь её за другого человека. В прошлый раз, когда ты соревновался с ней, ты порвал её любимое платье. Она у озера долго горевала, говорила рыбкам, что пожалуется учителю. Но до сих пор ничего не сказала. После долгого уединения на этот раз она, вероятно, не будет держать на тебя зла, не расстраивай её.
Юноша слегка сжал губы и произнес:
— Хорошо.
Гунъе Цзиу вспомнил что-то. В его глазах появилась тень сожаления и теплоты.
— Младшая сестра по учению ещё молода, будь терпеливее с ней.
Их голоса становились всё ближе. Сусу, стоящая у озера, задумчиво посмотрела в их сторону и увидела сквозь туман белоснежную сказочную гору, где над высокими деревьями павлонии в огненном мире виднелись два знакомых лица, случайно попавших в её поле зрения.
Пятьсот лет кошмара внезапно прервались, и она с удивлением уставилась на приближавшихся Гунъе Цзиу и Юэ Фу Я.
Прежде чем Гунъе Цзиу успел отреагировать, в его объятия бросилось теплое тело.
Он слегка замешкался, его уши покраснели, и он откашлялся:
— Младшая сестра по учению?
Рядом стоящий Юэ Фу Я также замер, обернувшись на вышедшую из уединения Сусу.
Вспомнив, что мужчине и женщине не подобает быть так близко, Гунъе Цзиу осторожно оттолкнул её.
0 Комментарии