Чан И подошел с подносом для чая и уважительно предложил чашку матери.
Лэйцзу медленно выпила чай и холодно приказала:
— А-Хэн, завтра ты спускаешься с горы. Куда угодно, лишь бы я тебя не видела. — С этими словами она бросила чашку и ушла.
Глаза А-Хэн были красными. Чан И улыбнулся ей и энергично потер ей нос. Он взял её за руку и сказал:
— Пойдем, найдем старшего брата, как в детстве.
Чан И и А-Хэн на цыпочках пробрались вглубь шелковичной рощи и вскоре наткнулись на защитное заклинание. Однако это заклинание не оказало на них никакого действия, и они легко его преодолели. Они увидели перед собой необыкновенное зрелище.
Здесь шелковицы были всего лишь трех футов высотой, но каждое дерево было уникальным сортом. Стволы и листья были насыщенного зеленого цвета, словно высечены из лучшего изумруда. В это время на изумрудных шелковицах расцвели большие белые пионы, которые на самом деле были сформированы из льда и снега, но выглядели еще более чистыми и светлыми, чем обычные белые пионы.
Изумрудные шелковицы сверкали кристальной чистотой, а ледяные пионы сверкали прозрачным блеском, весь мир казался чистым и непорочным, как рай из хрусталя, которого не коснулась и крупинка пыли.
В самом центре этого хрустального райского сада, из воздуха расцветали белые пионы, которые сформировали семиуровневую башню из пионов. Через прозрачные и плотные слои цветов проступала фигура мужчины, лицо которого не было видно, но была видна его голубая одежда. Цвет был ни светлым, ни темным. Он был мягким и чистым до крайности, но также холодным и отдаленным, как небесный свод над вечными снегами. Независимо от того, насколько холодна снежная вершина, небо всегда теплое. Но если попытаться приблизиться, то оно останется недосягаемым, и даже дальше, чем расстояние между льдом и снегом.
А-Хэн и Чан И переглянулись и остановились на расстоянии. Они положили руки на ствол изумрудной шелковицы. Брат и сестра открыли свои жизненные врата, позволив своей жизненной силе беспрепятственно перетечь в дерево, желая помочь старшему брату излечиться. На мгновение казалось, что шелковицы стали настолько зелеными, что начинали светиться, а во всем хрустальном мире расцветало все больше и больше белых пионов, а холод становился все сильнее.
Но их старший брат Цинъян не только не принял их добрые намерения, но и посчитал их вмешательство лишним. Несколько ледяных пионов внезапно взлетели и ударили по лицам А-Хэн и Чана И. Они даже не успели защититься и были заморожены, превратившись в два столба льда.
Все белые пионы взлетели в воздух. Они вращались вокруг голубого одеяния, а над шелковицами, тысячи и тысячи больших ледяных пионов продолжали расцветать. Весь мир словно превратился в сад из хрустальных цветов, ошеломляющий своей красотой.
Спустя некоторое время, Цинъян медленно открыл глаза, и все белые пионы исчезли. Они превратились в пышный снегопад, словно перья гусей, плавно падающие с неба.
Цинъян стоял, сложив руки за спиной, и с восхищением наблюдал за снегом, который кружился вокруг него. Он стоял долго, и на его одежде не осталось ни одной снежинки, в то время как Чан И и А-Хэн уже начали белеть от мороза.
Когда Цинъян налюбовался снегом, он подошел к ним, и лед на теле Чана И и А-Хэн исчез. Чан И был так обморожен, что его кожа приобрела синеватый оттенок, а А-Хэн тряслась от холода, её зубы ее стучали. Цинъян холодно посмотрел на нее:
— Ты провела на Юйшане шестьдесят лет и не сделала никакого прогресса. Даже свинья, выпущенная на Юйшань, к этому времени должна была бы выработать внутренний эликсир.
После того как Цинъян отчитал А-Хэн, он перевел взгляд на Чана И, который тут же опустил голову.
А-Хэн не посмела возразить, но подскочила к Цинъяну сзади и начала бить его кулаками и ногами в воздухе, тихо ругаясь без звука. Когда Цинъян резко обернулся к ней, она тут же притворилась, что разминала руки и ноги и невинно заявила:
— Руки и ноги совсем окоченели, нужно размяться, а то останусь калекой. — Она подошла к Чану И и проговорила: — Редко в июне бывает снег, давай пойдем охотиться на оленя, чтобы согреться.
Она потащила его за руку.
Чан И воскликнул:
— Брат, пошли вместе! Сегодня мы все вместе, кто знает, когда снова соберемся.
Цинъян сдержанно ответил:
— У меня еще дела. — Едва прозвучали эти слова, как его фигура уже оказалась за три шага от них.
Чан И молча смотрел на удаляющуюся фигуру брата, в его взгляде было восхищение и скрытая грусть.
А-Хэн потянула Чана И за рукав:
— Ладно, он всегда такой, пойдем сами повеселимся. Если он действительно придет, то скорее всего начнет ругать меня за недостаточную усердность в практике, а тебя — за плохое управление владениями, и в итоге всем будет не до веселья.
Чан И открыл рот, будто хотел что-то сказать, но проглотил слова.
А-Хэн и Чанъи взяли луки и стрелы из детства и отправились на охоту за оленем. Они договорились не использовать свою магическую силу для поиска, а лишь следовать по следам.
Они искали несколько часов, но так и не увидели ни одного оленя, но это их не огорчило. Они продолжали поиски и весело беседовали.
Чан И осторожно спросил:
— Что ты думаешь о Шаохао?
А-Хэн оглядывалась вокруг, она небрежно сказала:
— Что тут такого? Нос, два глаза! Но мне всё же любопытно, если бы существовал рейтинг героев мира, на каком месте бы оказался наш старший брат? Я узнала на Юйшане, что старший брат даже участвовал в банкете персиков бессмертия. Это совсем не в его стиле.
Чан И с улыбкой ответил:
— В этой истории есть свои нюансы. Тогда второй принц Гаосина, Яньлун, владел искусством звуковой атаки, способным уничтожить тысячи войск одним ударом. Не говоря уже о Гаосине, вся Великая Пустошь высоко ценит Яньлуна. Но однажды старший брат вдруг решил посетить банкет, и на нем Яньлун потерпел крушение. Имя Цинъяна начало вызывать страх и уважение по всей Великой Пустоши.
Лэйцзу медленно выпила чай и холодно приказала:
— А-Хэн, завтра ты спускаешься с горы. Куда угодно, лишь бы я тебя не видела. — С этими словами она бросила чашку и ушла.
Глаза А-Хэн были красными. Чан И улыбнулся ей и энергично потер ей нос. Он взял её за руку и сказал:
— Пойдем, найдем старшего брата, как в детстве.
Чан И и А-Хэн на цыпочках пробрались вглубь шелковичной рощи и вскоре наткнулись на защитное заклинание. Однако это заклинание не оказало на них никакого действия, и они легко его преодолели. Они увидели перед собой необыкновенное зрелище.
Здесь шелковицы были всего лишь трех футов высотой, но каждое дерево было уникальным сортом. Стволы и листья были насыщенного зеленого цвета, словно высечены из лучшего изумруда. В это время на изумрудных шелковицах расцвели большие белые пионы, которые на самом деле были сформированы из льда и снега, но выглядели еще более чистыми и светлыми, чем обычные белые пионы.
Изумрудные шелковицы сверкали кристальной чистотой, а ледяные пионы сверкали прозрачным блеском, весь мир казался чистым и непорочным, как рай из хрусталя, которого не коснулась и крупинка пыли.
В самом центре этого хрустального райского сада, из воздуха расцветали белые пионы, которые сформировали семиуровневую башню из пионов. Через прозрачные и плотные слои цветов проступала фигура мужчины, лицо которого не было видно, но была видна его голубая одежда. Цвет был ни светлым, ни темным. Он был мягким и чистым до крайности, но также холодным и отдаленным, как небесный свод над вечными снегами. Независимо от того, насколько холодна снежная вершина, небо всегда теплое. Но если попытаться приблизиться, то оно останется недосягаемым, и даже дальше, чем расстояние между льдом и снегом.
А-Хэн и Чан И переглянулись и остановились на расстоянии. Они положили руки на ствол изумрудной шелковицы. Брат и сестра открыли свои жизненные врата, позволив своей жизненной силе беспрепятственно перетечь в дерево, желая помочь старшему брату излечиться. На мгновение казалось, что шелковицы стали настолько зелеными, что начинали светиться, а во всем хрустальном мире расцветало все больше и больше белых пионов, а холод становился все сильнее.
Но их старший брат Цинъян не только не принял их добрые намерения, но и посчитал их вмешательство лишним. Несколько ледяных пионов внезапно взлетели и ударили по лицам А-Хэн и Чана И. Они даже не успели защититься и были заморожены, превратившись в два столба льда.
Все белые пионы взлетели в воздух. Они вращались вокруг голубого одеяния, а над шелковицами, тысячи и тысячи больших ледяных пионов продолжали расцветать. Весь мир словно превратился в сад из хрустальных цветов, ошеломляющий своей красотой.
Спустя некоторое время, Цинъян медленно открыл глаза, и все белые пионы исчезли. Они превратились в пышный снегопад, словно перья гусей, плавно падающие с неба.
Цинъян стоял, сложив руки за спиной, и с восхищением наблюдал за снегом, который кружился вокруг него. Он стоял долго, и на его одежде не осталось ни одной снежинки, в то время как Чан И и А-Хэн уже начали белеть от мороза.
Когда Цинъян налюбовался снегом, он подошел к ним, и лед на теле Чана И и А-Хэн исчез. Чан И был так обморожен, что его кожа приобрела синеватый оттенок, а А-Хэн тряслась от холода, её зубы ее стучали. Цинъян холодно посмотрел на нее:
— Ты провела на Юйшане шестьдесят лет и не сделала никакого прогресса. Даже свинья, выпущенная на Юйшань, к этому времени должна была бы выработать внутренний эликсир.
После того как Цинъян отчитал А-Хэн, он перевел взгляд на Чана И, который тут же опустил голову.
А-Хэн не посмела возразить, но подскочила к Цинъяну сзади и начала бить его кулаками и ногами в воздухе, тихо ругаясь без звука. Когда Цинъян резко обернулся к ней, она тут же притворилась, что разминала руки и ноги и невинно заявила:
— Руки и ноги совсем окоченели, нужно размяться, а то останусь калекой. — Она подошла к Чану И и проговорила: — Редко в июне бывает снег, давай пойдем охотиться на оленя, чтобы согреться.
Она потащила его за руку.
Чан И воскликнул:
— Брат, пошли вместе! Сегодня мы все вместе, кто знает, когда снова соберемся.
Цинъян сдержанно ответил:
— У меня еще дела. — Едва прозвучали эти слова, как его фигура уже оказалась за три шага от них.
Чан И молча смотрел на удаляющуюся фигуру брата, в его взгляде было восхищение и скрытая грусть.
А-Хэн потянула Чана И за рукав:
— Ладно, он всегда такой, пойдем сами повеселимся. Если он действительно придет, то скорее всего начнет ругать меня за недостаточную усердность в практике, а тебя — за плохое управление владениями, и в итоге всем будет не до веселья.
Чан И открыл рот, будто хотел что-то сказать, но проглотил слова.
А-Хэн и Чанъи взяли луки и стрелы из детства и отправились на охоту за оленем. Они договорились не использовать свою магическую силу для поиска, а лишь следовать по следам.
Они искали несколько часов, но так и не увидели ни одного оленя, но это их не огорчило. Они продолжали поиски и весело беседовали.
Чан И осторожно спросил:
— Что ты думаешь о Шаохао?
А-Хэн оглядывалась вокруг, она небрежно сказала:
— Что тут такого? Нос, два глаза! Но мне всё же любопытно, если бы существовал рейтинг героев мира, на каком месте бы оказался наш старший брат? Я узнала на Юйшане, что старший брат даже участвовал в банкете персиков бессмертия. Это совсем не в его стиле.
Чан И с улыбкой ответил:
— В этой истории есть свои нюансы. Тогда второй принц Гаосина, Яньлун, владел искусством звуковой атаки, способным уничтожить тысячи войск одним ударом. Не говоря уже о Гаосине, вся Великая Пустошь высоко ценит Яньлуна. Но однажды старший брат вдруг решил посетить банкет, и на нем Яньлун потерпел крушение. Имя Цинъяна начало вызывать страх и уважение по всей Великой Пустоши.
0 Комментарии