— Я приказал Чжу Жуну и остальным уйти, а сам остался с этим диким зверём в болоте наедине на десять дней и ночей, пока не завоевал каплю его доверия и не уговорил его выйти из болота. Я предложил ему вылечить его раны и восстановить сухожилия в ногах в обмен на то, чтобы он последовал за мной на гору Шэньнун, но он отказался. Я постепенно понял, что, хотя он и жесток, но всё же наивен, и единственный способ общения с ним — быть искренним. Я прямо сказал ему, что считаю его умным, что он не должен был жить среди зверей, что хочу сделать его похожим на себя, и он, к моему удивлению, согласился прийти на гору Шэньнун.
Чи Ю смотрел на А-Хэн с ясным и светлым взглядом, словно лунный свет в весеннюю ночь. Под взглядом, напоминающем дикие цветы у ручья, А-Хэн смутилась и уклонилось от него. Она сказала:
— Этот маленький зверёк в итоге стал вашим учеником и получил имя «Чи Ю»?
Император Янь с горечью усмехнулся:
— После прибытия на гору Шэньнун, я потратил немало усилий, чтобы убедить его стать моим учеником. Сначала я неоднократно объяснял ему, что такое учитель и ученик, он понял и начал неодобрительно качать головой, считая, что потерпел убытки. Я обещал отменить статус низших людей для Цзюи, присвоил им имя «Цзюли», и обменял его на яйцо Бэймин Куня, сказав, что если он высидит его, то в будущем сможет летать в небе. Только после этого он неохотно согласился.
А-Хэн смогла понять горькую усмешку Императора Яня. Вероятно, каждый юноша на свете мечтал стать учеником Яньди, а он, принимая Чи Ю, должен был ещё и уговаривать его.
Император Янь посмотрел на Чи Ю, в его глазах читались сложные эмоции:
— Твой талант поражает, ты прогрессируешь семимильными шагами. С одной стороны, я восхищаюсь тобой, с другой — боюсь. С того момента, как я решил взять тебя в ученики, ты стал для меня таким же близким человеком, как Юньсан, Юйван, Му Цзинь, я радовался каждому твоему достижению. Но я также монарх, Император Янь, и я не могу не бояться тебя. Я всегда опасался, что однажды, из-за Чжу Жуна или какого-то другого раздражителя, ты впадешь в ярость и используешь все изученное против народа Шэньнуня, поэтому я и отравил тебя. Чжу Жун может быть вспыльчивым и жадным, Хоу Ту — скрытным и глубоким, но у каждого есть слабости и привязанности. Чи Ю же без родителей, без привязанностей, его натура дика и непокорна. Небеса его не держат, земля его не связывает.
Чи Ю нетерпеливо сказал:
— Ладно, не будем об этом. Я не хочу слушать твои отговорки и считаться с тобой по поводу отравы. Приготовь для А-Хэн антидот, и я навсегда уйду.
Император Янь посмотрел на Чи Ю с легкой улыбкой и теплотой во взгляде:
— Сто восемьдесят лет назад, когда ты в гневе покинул гору Шэньнун, я думал, что ты никогда не вернешься. Но Юйван привел тебя обратно среди ночи. Тогда я понял, что ошибался насчет тебя, но момент колебания прошел, и я так и не избавил тебя от яда. Я собирался рассказать тебе об этом, когда ты вернешься с банкета Пэнтао, и излечить тебя, но не ожидал, что ты получишь тяжелые раны, а скрытый яд вспыхнет. Я приказал Чжу Жуну и остальным охранять гору Шэньнун, запретив кому-либо подниматься на нее, не чтобы мешать тебе, а потому что сам отравлен и скоро умру. — Последние слова Императора Яня прозвучали настолько необычно, что казалось, будто это была ошибка, но он повторил ясно и четко: — Чи Ю, я отравлен и мне осталось недолго.
Чи Ю попытался схватить запястье Императора Яня, который ничего не предпринял, чтобы помешать его действию. Он позволил ему обхватить свою жизненно важную точку.
— У клана Сюань Юань есть Цинъян, у клана Гаосина — Шаохао, но у клана Шэньнуна нет достойного преемника. Юйван добродушен, но сила у него обычная, Чжу Жун слишком жаден и жесток, его амбиции превосходят его способности, Гун Гун слишком консервативен и прямолинеен, он не умеет адаптироваться, Хоу Ту, хотя и кажется мягким и скромным, на самом деле очень хитер и сдержан. Эти непутевые ребята друг другу не уступают. Боюсь, как только я умру, они начнут между собой борьбу, и Юйван просто не сможет их удержать. — Император Янь с тревогой в голосе сказал: — Хуанди Сюань Юаня уже собрал войска. Он скрытно готовился тысячу лет, моя смерть станет сигналом для его войск двигаться на восток. Гаосин и Шэньнун враждуют уже тысячелетия. Когда Цзюньди вступал на престол, в ключевой момент мой отец отправил десять тысяч войск на границу. Если бы не Шаохао, который взял ситуацию под контроль, от Цзюньди остались бы лишь кости. Как могла такая вражда остаться неотомщенной?
В бровях Императора Яня складывались слои беспокойства, словно горы, готовые обрушиться, от чего у А-Хэн по спине пробежал холодок. Её сердце забилось в панике, словно она уже видела, как тысячи воинов бурлят в ярости. Казалось, что Чи Ю ничего не слышал. Он сосредоточенно использовал свою силу, чтобы исследовать тело Императора Яня.
Яньди говорил с отчаянием и печалью в голосе:
— Многолетний мир и спокойствие в Великой Пустоши скоро полностью закончатся. Вся поднебесная снова погрузится в бесконечные войны.
Чи Ю молча отодвинул руку, Император Янь посмотрел на него и сказал:
— Можешь ли ты простить этого старика из-за того, что я на пороге смерти?
Чи Ю холодно ответил:
— Ты ещё не умер!
Хотя его тон оставался резким, он больше не говорил о уходе.
Император Янь улыбнулся:
— Я собирался перед смертью назначить тебя великим генералом. Не только все войска Шэньнуна будут под твоим командованием, ты даже сможешь отменять решения Императора Яня. Но армия Шэньнуна разделена на шесть частей, одна из которых лично подчиняется Императору Яню и может быть мобилизована только им. Остальные же.. — Император Янь вздохнул, — на самом деле, сможешь ли ты командовать всеми войсками, зависит от тебя самого. — Он встал, — Я пойду готовить антидот для А-Хэн.
Как только Император Янь вышел, А-Хэн схватила Чи Ю за руку. Запинаясь, она спросила:
— Император Янь, он, он, он говорил правду? Он же Император Янь, который владеет лучшими медицинскими знаниями под небесами, как он может не вылечить себя?
Чи Ю спокойно ответил:
— Всю свою жизнь он посвятил изучению медицины и попробовал множество ядов. Различные вещества смешивались в его теле, постоянно изнашивая его. В последние два года он, вероятно, попробовал неизвестные яды. Яд сам по себе он уже нейтрализовал, но это вызвало выброс всех токсинов, скопившихся в его теле за тысячелетия. Сейчас это обострение всех ядов, и нет на свете лекарства, которое смогло бы ему помочь.
Чи Ю смотрел на А-Хэн с ясным и светлым взглядом, словно лунный свет в весеннюю ночь. Под взглядом, напоминающем дикие цветы у ручья, А-Хэн смутилась и уклонилось от него. Она сказала:
— Этот маленький зверёк в итоге стал вашим учеником и получил имя «Чи Ю»?
Император Янь с горечью усмехнулся:
— После прибытия на гору Шэньнун, я потратил немало усилий, чтобы убедить его стать моим учеником. Сначала я неоднократно объяснял ему, что такое учитель и ученик, он понял и начал неодобрительно качать головой, считая, что потерпел убытки. Я обещал отменить статус низших людей для Цзюи, присвоил им имя «Цзюли», и обменял его на яйцо Бэймин Куня, сказав, что если он высидит его, то в будущем сможет летать в небе. Только после этого он неохотно согласился.
А-Хэн смогла понять горькую усмешку Императора Яня. Вероятно, каждый юноша на свете мечтал стать учеником Яньди, а он, принимая Чи Ю, должен был ещё и уговаривать его.
Император Янь посмотрел на Чи Ю, в его глазах читались сложные эмоции:
— Твой талант поражает, ты прогрессируешь семимильными шагами. С одной стороны, я восхищаюсь тобой, с другой — боюсь. С того момента, как я решил взять тебя в ученики, ты стал для меня таким же близким человеком, как Юньсан, Юйван, Му Цзинь, я радовался каждому твоему достижению. Но я также монарх, Император Янь, и я не могу не бояться тебя. Я всегда опасался, что однажды, из-за Чжу Жуна или какого-то другого раздражителя, ты впадешь в ярость и используешь все изученное против народа Шэньнуня, поэтому я и отравил тебя. Чжу Жун может быть вспыльчивым и жадным, Хоу Ту — скрытным и глубоким, но у каждого есть слабости и привязанности. Чи Ю же без родителей, без привязанностей, его натура дика и непокорна. Небеса его не держат, земля его не связывает.
Чи Ю нетерпеливо сказал:
— Ладно, не будем об этом. Я не хочу слушать твои отговорки и считаться с тобой по поводу отравы. Приготовь для А-Хэн антидот, и я навсегда уйду.
Император Янь посмотрел на Чи Ю с легкой улыбкой и теплотой во взгляде:
— Сто восемьдесят лет назад, когда ты в гневе покинул гору Шэньнун, я думал, что ты никогда не вернешься. Но Юйван привел тебя обратно среди ночи. Тогда я понял, что ошибался насчет тебя, но момент колебания прошел, и я так и не избавил тебя от яда. Я собирался рассказать тебе об этом, когда ты вернешься с банкета Пэнтао, и излечить тебя, но не ожидал, что ты получишь тяжелые раны, а скрытый яд вспыхнет. Я приказал Чжу Жуну и остальным охранять гору Шэньнун, запретив кому-либо подниматься на нее, не чтобы мешать тебе, а потому что сам отравлен и скоро умру. — Последние слова Императора Яня прозвучали настолько необычно, что казалось, будто это была ошибка, но он повторил ясно и четко: — Чи Ю, я отравлен и мне осталось недолго.
Чи Ю попытался схватить запястье Императора Яня, который ничего не предпринял, чтобы помешать его действию. Он позволил ему обхватить свою жизненно важную точку.
— У клана Сюань Юань есть Цинъян, у клана Гаосина — Шаохао, но у клана Шэньнуна нет достойного преемника. Юйван добродушен, но сила у него обычная, Чжу Жун слишком жаден и жесток, его амбиции превосходят его способности, Гун Гун слишком консервативен и прямолинеен, он не умеет адаптироваться, Хоу Ту, хотя и кажется мягким и скромным, на самом деле очень хитер и сдержан. Эти непутевые ребята друг другу не уступают. Боюсь, как только я умру, они начнут между собой борьбу, и Юйван просто не сможет их удержать. — Император Янь с тревогой в голосе сказал: — Хуанди Сюань Юаня уже собрал войска. Он скрытно готовился тысячу лет, моя смерть станет сигналом для его войск двигаться на восток. Гаосин и Шэньнун враждуют уже тысячелетия. Когда Цзюньди вступал на престол, в ключевой момент мой отец отправил десять тысяч войск на границу. Если бы не Шаохао, который взял ситуацию под контроль, от Цзюньди остались бы лишь кости. Как могла такая вражда остаться неотомщенной?
В бровях Императора Яня складывались слои беспокойства, словно горы, готовые обрушиться, от чего у А-Хэн по спине пробежал холодок. Её сердце забилось в панике, словно она уже видела, как тысячи воинов бурлят в ярости. Казалось, что Чи Ю ничего не слышал. Он сосредоточенно использовал свою силу, чтобы исследовать тело Императора Яня.
Яньди говорил с отчаянием и печалью в голосе:
— Многолетний мир и спокойствие в Великой Пустоши скоро полностью закончатся. Вся поднебесная снова погрузится в бесконечные войны.
Чи Ю молча отодвинул руку, Император Янь посмотрел на него и сказал:
— Можешь ли ты простить этого старика из-за того, что я на пороге смерти?
Чи Ю холодно ответил:
— Ты ещё не умер!
Хотя его тон оставался резким, он больше не говорил о уходе.
Император Янь улыбнулся:
— Я собирался перед смертью назначить тебя великим генералом. Не только все войска Шэньнуна будут под твоим командованием, ты даже сможешь отменять решения Императора Яня. Но армия Шэньнуна разделена на шесть частей, одна из которых лично подчиняется Императору Яню и может быть мобилизована только им. Остальные же.. — Император Янь вздохнул, — на самом деле, сможешь ли ты командовать всеми войсками, зависит от тебя самого. — Он встал, — Я пойду готовить антидот для А-Хэн.
Как только Император Янь вышел, А-Хэн схватила Чи Ю за руку. Запинаясь, она спросила:
— Император Янь, он, он, он говорил правду? Он же Император Янь, который владеет лучшими медицинскими знаниями под небесами, как он может не вылечить себя?
Чи Ю спокойно ответил:
— Всю свою жизнь он посвятил изучению медицины и попробовал множество ядов. Различные вещества смешивались в его теле, постоянно изнашивая его. В последние два года он, вероятно, попробовал неизвестные яды. Яд сам по себе он уже нейтрализовал, но это вызвало выброс всех токсинов, скопившихся в его теле за тысячелетия. Сейчас это обострение всех ядов, и нет на свете лекарства, которое смогло бы ему помочь.
0 Комментарии