Вдруг, в долине раздался неописуемый по красоте голос, который заглушил все остальные песни. Этот голос звучал громко, свободно и величественно, как у могучего тигра, спускающегося с горы. В его силе чувствовалась дикая стихия, но он был полон глубокой искренности и меланхолии, подобно песне сосен в горах, нежно призывающей ушедшую далеко женщину вернуться.
Все прекратили танцевать и петь, и начали искать того, кто пел.
Чи Ю, поющий горную песню, шаг за шагом подходил, а девушки из племени Цзюли никогда не видели такого выдающегося мужчину. Его стать была прямее, чем самое высокое дерево на утёсе, его взгляд острее ястреба в небе, его поза величественнее самой высокой горы Цзюли, а его песня глубже самых глубоких вод.
Чи Ю в ярком красном плаще прошел сквозь толпу и встал перед А-Хэн. Этот красный плащ А-Хэн сделала именно для него. Горечь в её сердце уменьшилась, и на его дне появилась сладость. Похоже, Чи Ю все же пришел к персиковому дереву и в конце концов не захотел выбрасывать плащ.
Голос Чи Ю становился все более низким, он пел снова и снова:
В его глазах была лишь неразделенная любовь, про которую он не мог ни с кем поделиться. Она превратилась в песню, которую он пел снова и снова.
Чи Ю взял из рук А-Хэн Цветок Молодости и превратил его в венок из персиковых цветов. Он поднял руки так, будто держал корону, и поднес их к А-Хэн:
— Это не корона, но если ты хочешь корону, я завоюю её для тебя. Она не будет хуже той, что тебе дал Шаохао.
В глазах А-Хэн появились слезы. Мидо потянула её за рукав и тихо сказала:
— Прими его, прими.
Но А-Хэн встала, опустила голову, обошла Чи Ю и пошла вперед.
В глазах Чи Ю яркий огонь стал тусклым. Он собирался выбросить венок, но вдруг услышал тихую песню сзади.
Чи Ю повернулся с недоверием и увидел А-Хэн, стоящую у костра, с лицом, пылающим румянцем. Ее голос был настолько тихим, что его едва было слышно, но она действительно, следуя обычаям племени Цзюли, публично выражала свои чувства к Чи Ю через горную песню.
Чи Ю посмотрел на А-Хэн со сложными чувствами.
Восемь лет назад они дали обещание под цветущим персиковым деревом встречаться каждый год, когда расцветают цветы персика. На каждой встрече он то просил, то уговаривал, то обманывал ее, чтобы она спела для него песню любви, но она всегда стеснялась и отказывалась, упрекая его в хитрости. Ведь согласно горячим обычаям Цзюли, когда мужчина пел песню любви, то это означало приглашение к утехам, а если женщина отвечала песней, то это означало, что она согласна на близость.
Она никогда не пела ему песню любви, но в этом году она публично спела её ему.
Цзиньдань толкнул Чи Ю и сказал:
— Эй, братец, почему ты просто стоишь, как вкопанный?
Только тогда Чи Ю, казалось, пришёл в себя и быстро подошёл к А-Хэн. Он пытался надеть на нее венок, как корону, но А-Хэн овернулась и сказала:
— Мне не нужна корона, мне нужен только один цветок персика, который будет символизировать твои чувства.
Чи Ю превратил венок обратно в Цветок Молодости и воткнул его в прическу А-Хэн.
Никто не узнал Чи Ю, но все узнали в этой скромной девушке ведунью Силин Хэн, спасшую бесчисленное количество людей племени Цзюли. Увидев, что их любимая целительница нашла свою любовь, все начали радостно восклицать.
Чи Ю держал А-Хэн за руку и все еще не верил своему счастью. Он тихо спросил:
— А-Хэн, ты действительно хочешь этого?
Она крепко сжала его руку в ответ.
Несколько юношей, ученики шамана, внимательно наблюдали за Чи Ю. Они тихо переговаривались и подталкивали друг друга, пока один из более смелых не обратился к нему с вопросом:
— Эй! Ты, наверное, очень смелый, раз осмелился домогаться нашей целительницы Силин. Кто ты такой? Знаешь ли ты, что это праздник Цветения Цзюли? Чужаки могут участвовать только с разрешения Короля Шаманов.
Чи Ю, который чувствовал себя очень счастливым, улыбнулся и ответил:
— Меня зовут Чи Ю. Я жил среди гор Цзюли более пятисот лет. Конечно, я могу участвовать в празднике Танцующих Цветов.
Мужчины и женщины были поражены его словами и замерли от удивления. Юноша, задавший вопрос, возбужденно встал на колени, и за ним последовали остальные. Все они поочередно кланялись Чи Ю.
Чи Ю покачал головой и сказал А-Хэн:
— Когда все становится ясно, интерес пропадает. Пойдем отсюда.
Он взял А-Хэн за руку, и они медленно отошли, так что, когда люди подняли головы, их фигур уже не было видно.
Звучал тихий шум ручья и дул легкий ветерок. Тихое небо, усыпанное бесчисленными звездами, мерцало подобно глазам возлюбленных.
О-е-йо-и-о.
Вырви мои глаза.
Пусть моя кровь брызнет на твою одежду.
Как цветы на ветке персика.
Лишь бы ты видела меня в своих глазах.
О-е-йо-и-о.
Вырви мне сердце.
Пусть моя кровь заливает пустоши,
Как цветы на горных склонах.
Лишь бы ты чувствовала меня в своём сердце…
Все прекратили танцевать и петь, и начали искать того, кто пел.
Чи Ю, поющий горную песню, шаг за шагом подходил, а девушки из племени Цзюли никогда не видели такого выдающегося мужчину. Его стать была прямее, чем самое высокое дерево на утёсе, его взгляд острее ястреба в небе, его поза величественнее самой высокой горы Цзюли, а его песня глубже самых глубоких вод.
О-е-йо-и-о.
Вырви мне сердце.
Пусть моя кровь заливает пустоши,
Как цветы на горных склонах.
Лишь бы ты чувствовала меня в своём сердце…
Чи Ю в ярком красном плаще прошел сквозь толпу и встал перед А-Хэн. Этот красный плащ А-Хэн сделала именно для него. Горечь в её сердце уменьшилась, и на его дне появилась сладость. Похоже, Чи Ю все же пришел к персиковому дереву и в конце концов не захотел выбрасывать плащ.
Голос Чи Ю становился все более низким, он пел снова и снова:
О-е-йо-и-о.
Вырви мне сердце.
Пусть моя кровь заливает пустоши,
Как цветы на горных склонах.
Лишь бы ты чувствовала меня в своём сердце…
В его глазах была лишь неразделенная любовь, про которую он не мог ни с кем поделиться. Она превратилась в песню, которую он пел снова и снова.
Чи Ю взял из рук А-Хэн Цветок Молодости и превратил его в венок из персиковых цветов. Он поднял руки так, будто держал корону, и поднес их к А-Хэн:
— Это не корона, но если ты хочешь корону, я завоюю её для тебя. Она не будет хуже той, что тебе дал Шаохао.
В глазах А-Хэн появились слезы. Мидо потянула её за рукав и тихо сказала:
— Прими его, прими.
Но А-Хэн встала, опустила голову, обошла Чи Ю и пошла вперед.
В глазах Чи Ю яркий огонь стал тусклым. Он собирался выбросить венок, но вдруг услышал тихую песню сзади.
В горах есть дерево, о.
У дерева ветвь, о.
Ветвь и дерево, о, взаимно обвиваются.
Ветвь к дереву, дерево к ветви, о.
Чи Ю повернулся с недоверием и увидел А-Хэн, стоящую у костра, с лицом, пылающим румянцем. Ее голос был настолько тихим, что его едва было слышно, но она действительно, следуя обычаям племени Цзюли, публично выражала свои чувства к Чи Ю через горную песню.
День за днем, ночь за ночью вдвоем, о.
Утро за утром, вечер за вечером вдвоем, о.
Плющ при жизни вьется до самой смерти.
Плющ умирает, дерево живет, но узы остаются до смерти, о.
Ветер, дождь — вместе всегда, о.
Жизнь и смерть — в узах друг друга, о.
Плющ при жизни вьется до самой смерти.
Плющ умирает, дерево живет, но узы остаются до смерти, о.
Чи Ю посмотрел на А-Хэн со сложными чувствами.
Восемь лет назад они дали обещание под цветущим персиковым деревом встречаться каждый год, когда расцветают цветы персика. На каждой встрече он то просил, то уговаривал, то обманывал ее, чтобы она спела для него песню любви, но она всегда стеснялась и отказывалась, упрекая его в хитрости. Ведь согласно горячим обычаям Цзюли, когда мужчина пел песню любви, то это означало приглашение к утехам, а если женщина отвечала песней, то это означало, что она согласна на близость.
Она никогда не пела ему песню любви, но в этом году она публично спела её ему.
Цзиньдань толкнул Чи Ю и сказал:
— Эй, братец, почему ты просто стоишь, как вкопанный?
Только тогда Чи Ю, казалось, пришёл в себя и быстро подошёл к А-Хэн. Он пытался надеть на нее венок, как корону, но А-Хэн овернулась и сказала:
— Мне не нужна корона, мне нужен только один цветок персика, который будет символизировать твои чувства.
Чи Ю превратил венок обратно в Цветок Молодости и воткнул его в прическу А-Хэн.
Никто не узнал Чи Ю, но все узнали в этой скромной девушке ведунью Силин Хэн, спасшую бесчисленное количество людей племени Цзюли. Увидев, что их любимая целительница нашла свою любовь, все начали радостно восклицать.
Чи Ю держал А-Хэн за руку и все еще не верил своему счастью. Он тихо спросил:
— А-Хэн, ты действительно хочешь этого?
Она крепко сжала его руку в ответ.
Несколько юношей, ученики шамана, внимательно наблюдали за Чи Ю. Они тихо переговаривались и подталкивали друг друга, пока один из более смелых не обратился к нему с вопросом:
— Эй! Ты, наверное, очень смелый, раз осмелился домогаться нашей целительницы Силин. Кто ты такой? Знаешь ли ты, что это праздник Цветения Цзюли? Чужаки могут участвовать только с разрешения Короля Шаманов.
Чи Ю, который чувствовал себя очень счастливым, улыбнулся и ответил:
— Меня зовут Чи Ю. Я жил среди гор Цзюли более пятисот лет. Конечно, я могу участвовать в празднике Танцующих Цветов.
Мужчины и женщины были поражены его словами и замерли от удивления. Юноша, задавший вопрос, возбужденно встал на колени, и за ним последовали остальные. Все они поочередно кланялись Чи Ю.
Чи Ю покачал головой и сказал А-Хэн:
— Когда все становится ясно, интерес пропадает. Пойдем отсюда.
Он взял А-Хэн за руку, и они медленно отошли, так что, когда люди подняли головы, их фигур уже не было видно.
Звучал тихий шум ручья и дул легкий ветерок. Тихое небо, усыпанное бесчисленными звездами, мерцало подобно глазам возлюбленных.
0 Комментарии