А-Хэн сидела на бамбуковой лестнице среди персикового сада и смотрела на звезды в небе.
Чи Ю вышел из дома с несколькими кувшинами вина и подал ей бамбуковую трубку. Она небрежно приняла ее и, выпив почти половину кувшина, уже почувствовала себя наполовину пьяной.
Чи Ю сел рядом с ней и обнял ее за талию. Он взял из ее рук бамбуковую трубку, отпил глоток вина и наклонился, чтобы поцеловать её.
А-Хэн смеясь, пыталась увернуться несколько раз, но не смогла избежать его, так что она позволила его горячим губам коснуться своих губ и приняла вино из его рта. Движения Чи Ю были неуклюжими и наивными. Они в корне отличались от его обычной хитрости и ловкости, но именно эта неуклюжесть и делала его жест наиболее искренним и страстным.
Многие годы мечтаний наконец стали явью. Чи Ю слышал, как его сердце бешено колотилось, но не мог понять, чьими были эти удары — его собственные или А-Хэн.
В один момент, его желание накатывало с неистовой силой, его внутренний зверь рвался наружу, желая немедленно объединиться с А-Хэн; в другой — его взгляд прояснялся, и в душе звучал голос, полный беспокойства и раздражения. Сердце его то пылало страстью, и он обрушивался на неё с поцелуями, то колебалось в нерешительности.
А-Хэн сама обняла его и нежно поцеловала, разжигая его желание все сильнее.
Тело Чи Ю было раскалено.
— А-Хэн, А-Хэн, А-Хэн... — бормотал он тихо, — ты действительно хочешь этого?
А-Хэн не ответила словами. Она взяла его руку и развязала пояс на своей талии. Легкое платье распалось, открывая завораживающие виды перед Чи Ю, и его внутренний зверь с громким рыком вырвался наружу. А-Хэн упала мягко под ним.
Чи Ю страстно целовал её, срывая с нее всю одежду. Она тихо стонала: «Чи Ю, Чи Ю, Чи Ю...»
Ее голос, словно кнут дрессировщика, наполнял его сердце нежностью, и он, боясь причинить ей боль, стал более нежным в своих движениях.
Цветок Молодости в волосах А-Хэн, под действием их случайно освободившейся магической силы, выпустил бесчисленное множество лепестков персика, и начался дождь из цветов персика.
Под лунным светом, среди бамбука падали лепестки персика, которые нежно шелестели. Они лежали в сладостном узле в объятиях друг друга.
Чи Ю был нежен, как весенний бриз марта, он медленно ласкал тело А-Хэн. Она раскрывалась для него, как цветок, но когда она приняла его, он становился подобен ревущему океану. Страстный шторм накрывал А-Хэн, и когда она думала, что буря утихнет, вновь поднималась еще более мощная волна. Сознание А-Хэн было переполнено волнами наслаждения, каждая новая взрывалась в ней, удивляя ее способностью её тела испытывать столько радости.
Вместе с волнами удовольствия, ее сознание поднималось все выше, словно достигая облаков небес. Взрывы удовольствия заставили А-Хэн невольно издать пронзительный крик, всё ее тело трепетало.
Чи Ю обнимал А-Хэн. Он нежно целовал ее вновь и вновь, и спросил:
— Тебе хорошо?
А-Хэн была совершенно обессиленной, она не могла произнести ни слова и лишь счастливо улыбалась.
Из долины доносилась едва различимая песня:
Брат — это лес из зеленых бамбуков на горе,
Сестра — это вьюнок на склоне.
Не боюсь, что мой возлюбленный стоит высоко,
Захватываю за ноги и поднимаюсь наверх,
Когда я его утомлю, младшая сестра сможет расслабить веревки...
Чи Ю прижался лицом к её лицу. Он крутил прядь ее волос между пальцев и слушал песню. Чи Ю невольно улыбнулся. Его обычная улыбка всегда была острой и гордой, но теперь она была глубокой и нежной, полной ленивой усталости после всплеска страсти.
А-Хэн, с лицом пунцовым от смущения, спросила:
— Ты над чем смеешься?
— Я смеюсь над тем, чего ты стыдишься, — ответил Чи Ю, обвивая свои пальцы вокруг ее. Тихо, словно взвешивая каждое слово, он продолжил:
«Плющ при жизни вьется до самой смерти.
Плющ умирает, дерево живет, но узы остаются до смерти!»
А-Хэн крепко сжала его руку.
— На самом деле, между мной и Шаохао не все так, как гласят слухи. Наш союз был лишь показательным для моего отца и Императора Цзюня. Он уже пообещал мне, что однажды позволит мне уйти...
— Ш-ш! — Чи Ю, услышав имя Шаохао, почувствовал раздражение. Это было подобно порыву самцов, желающих сражаться насмерть за право спаривания. Он приложил свой палец на губы А-Хэн, в знак того, чтобы она прекратила говорить: — Эти три дня принадлежат только нам с тобой, не стоит говорить о другом. На следующий праздник Танцующих Цветов я буду ждать тебя под деревом персиков. Если ты придешь, тогда мы серьезно обсудим, как нам быть дальше.
А-Хэн с улыбкой кивнула.
Чи Ю поцеловал ее, и снова начался дождь из лепестков персика.
Когда наступило утро, А-Хэн проснулась, а Чи Ю уже не было рядом. Вспомнив прошлую ночь, она внезапно спряталась под одеяло, но не смогла удержаться от тайного смеха. Оказывается, мужская и женская любовь приносит такую исступленную радость.
Пока она колебалась между стыдом и счастьем, из-за бамбукового дома донесся смех. Надев одежду, А-Хэн вышла на бамбуковую платформу и увидела, что А-Сянь и Леян уже пришли когда-то и играли с Чи Ю в водоеме под водопадом.
А-Сянь использовал когти и крылья, чтобы сражаться с Чи Ю, поднимая брызги воды. Леян летал вокруг и непрерывно выпускал огненные шары, пытаясь поджечь мужчину. Но он был настолько быстрым, что огненные шары Леяна либо попадали в воду, либо в А-Сяня, который с пронзительным воем погружался под воду, оставляя на поверхности только свой пушистый хвост, виляющий туда-сюда.
А-Хэн сидела на бамбуковой платформе и причесывалась. Она смеялась, наблюдая за ними.
Чи Ю поднял голову и крикнул ей:
— Спускайся есть, после завтрака пойдем в горы. Позавчера мы ушли с Сяояо и эти двое обиделись. Я пообещал им сходить в горы, вот они и помирились со мной.
Чи Ю вышел из дома с несколькими кувшинами вина и подал ей бамбуковую трубку. Она небрежно приняла ее и, выпив почти половину кувшина, уже почувствовала себя наполовину пьяной.
Чи Ю сел рядом с ней и обнял ее за талию. Он взял из ее рук бамбуковую трубку, отпил глоток вина и наклонился, чтобы поцеловать её.
А-Хэн смеясь, пыталась увернуться несколько раз, но не смогла избежать его, так что она позволила его горячим губам коснуться своих губ и приняла вино из его рта. Движения Чи Ю были неуклюжими и наивными. Они в корне отличались от его обычной хитрости и ловкости, но именно эта неуклюжесть и делала его жест наиболее искренним и страстным.
Многие годы мечтаний наконец стали явью. Чи Ю слышал, как его сердце бешено колотилось, но не мог понять, чьими были эти удары — его собственные или А-Хэн.
В один момент, его желание накатывало с неистовой силой, его внутренний зверь рвался наружу, желая немедленно объединиться с А-Хэн; в другой — его взгляд прояснялся, и в душе звучал голос, полный беспокойства и раздражения. Сердце его то пылало страстью, и он обрушивался на неё с поцелуями, то колебалось в нерешительности.
А-Хэн сама обняла его и нежно поцеловала, разжигая его желание все сильнее.
Тело Чи Ю было раскалено.
— А-Хэн, А-Хэн, А-Хэн... — бормотал он тихо, — ты действительно хочешь этого?
А-Хэн не ответила словами. Она взяла его руку и развязала пояс на своей талии. Легкое платье распалось, открывая завораживающие виды перед Чи Ю, и его внутренний зверь с громким рыком вырвался наружу. А-Хэн упала мягко под ним.
Чи Ю страстно целовал её, срывая с нее всю одежду. Она тихо стонала: «Чи Ю, Чи Ю, Чи Ю...»
Ее голос, словно кнут дрессировщика, наполнял его сердце нежностью, и он, боясь причинить ей боль, стал более нежным в своих движениях.
Цветок Молодости в волосах А-Хэн, под действием их случайно освободившейся магической силы, выпустил бесчисленное множество лепестков персика, и начался дождь из цветов персика.
Под лунным светом, среди бамбука падали лепестки персика, которые нежно шелестели. Они лежали в сладостном узле в объятиях друг друга.
Чи Ю был нежен, как весенний бриз марта, он медленно ласкал тело А-Хэн. Она раскрывалась для него, как цветок, но когда она приняла его, он становился подобен ревущему океану. Страстный шторм накрывал А-Хэн, и когда она думала, что буря утихнет, вновь поднималась еще более мощная волна. Сознание А-Хэн было переполнено волнами наслаждения, каждая новая взрывалась в ней, удивляя ее способностью её тела испытывать столько радости.
Вместе с волнами удовольствия, ее сознание поднималось все выше, словно достигая облаков небес. Взрывы удовольствия заставили А-Хэн невольно издать пронзительный крик, всё ее тело трепетало.
Чи Ю обнимал А-Хэн. Он нежно целовал ее вновь и вновь, и спросил:
— Тебе хорошо?
А-Хэн была совершенно обессиленной, она не могла произнести ни слова и лишь счастливо улыбалась.
Из долины доносилась едва различимая песня:
Брат — это лес из зеленых бамбуков на горе,
Сестра — это вьюнок на склоне.
Не боюсь, что мой возлюбленный стоит высоко,
Захватываю за ноги и поднимаюсь наверх,
Когда я его утомлю, младшая сестра сможет расслабить веревки...
Чи Ю прижался лицом к её лицу. Он крутил прядь ее волос между пальцев и слушал песню. Чи Ю невольно улыбнулся. Его обычная улыбка всегда была острой и гордой, но теперь она была глубокой и нежной, полной ленивой усталости после всплеска страсти.
А-Хэн, с лицом пунцовым от смущения, спросила:
— Ты над чем смеешься?
— Я смеюсь над тем, чего ты стыдишься, — ответил Чи Ю, обвивая свои пальцы вокруг ее. Тихо, словно взвешивая каждое слово, он продолжил:
«Плющ при жизни вьется до самой смерти.
Плющ умирает, дерево живет, но узы остаются до смерти!»
А-Хэн крепко сжала его руку.
— На самом деле, между мной и Шаохао не все так, как гласят слухи. Наш союз был лишь показательным для моего отца и Императора Цзюня. Он уже пообещал мне, что однажды позволит мне уйти...
— Ш-ш! — Чи Ю, услышав имя Шаохао, почувствовал раздражение. Это было подобно порыву самцов, желающих сражаться насмерть за право спаривания. Он приложил свой палец на губы А-Хэн, в знак того, чтобы она прекратила говорить: — Эти три дня принадлежат только нам с тобой, не стоит говорить о другом. На следующий праздник Танцующих Цветов я буду ждать тебя под деревом персиков. Если ты придешь, тогда мы серьезно обсудим, как нам быть дальше.
А-Хэн с улыбкой кивнула.
Чи Ю поцеловал ее, и снова начался дождь из лепестков персика.
Когда наступило утро, А-Хэн проснулась, а Чи Ю уже не было рядом. Вспомнив прошлую ночь, она внезапно спряталась под одеяло, но не смогла удержаться от тайного смеха. Оказывается, мужская и женская любовь приносит такую исступленную радость.
Пока она колебалась между стыдом и счастьем, из-за бамбукового дома донесся смех. Надев одежду, А-Хэн вышла на бамбуковую платформу и увидела, что А-Сянь и Леян уже пришли когда-то и играли с Чи Ю в водоеме под водопадом.
А-Сянь использовал когти и крылья, чтобы сражаться с Чи Ю, поднимая брызги воды. Леян летал вокруг и непрерывно выпускал огненные шары, пытаясь поджечь мужчину. Но он был настолько быстрым, что огненные шары Леяна либо попадали в воду, либо в А-Сяня, который с пронзительным воем погружался под воду, оставляя на поверхности только свой пушистый хвост, виляющий туда-сюда.
А-Хэн сидела на бамбуковой платформе и причесывалась. Она смеялась, наблюдая за ними.
Чи Ю поднял голову и крикнул ей:
— Спускайся есть, после завтрака пойдем в горы. Позавчера мы ушли с Сяояо и эти двое обиделись. Я пообещал им сходить в горы, вот они и помирились со мной.
){kind=link}
0 Комментарии