Цинъян спросил:
— Как отец отреагировал на последние слухи?
— Слухи в Великой Пустоши ходят уже более двухсот лет, как мой отец мог не знать правду? Он наверняка знал, что принцесса во дворце Чэнхуа — подделка.
— И что ты собираешься делать?
— Если он не спрашивает, то и я буду прикидываться неведомым.
— Ты можешь притворяться, но твои братья, те, кто могут действовать, не дадут тебе этого сделать. Рано или поздно это вызовет скандал. Чжун Жун уже не раз пытался проникнуть в суть дела, правда? Принцесса, пролежавшая в постели болезни двести лет, это ведь не к добру.
Шаохао с улыбкой отвечает:
— Как ты мог так запутаться? Пока отец намерен сохранять союз с Хуанди, он не допустит никаких промахов, даже если это и подделка. Никаких ошибок не будет. Как только отец посчитает, что Хуанди больше не представляет ценности, даже если бы это и было настоящим, ошибки найдутся везде.
Цинъян говорит:
— Я слышал, что Императрица Цзюнь убеждает Цзюньди принять девушку из клана Шэньнуна в качестве законной супруги Яньлуна и объявить об этом на празднике.
Шаохао, покачивая в руках чашу с вином, с улыбкой сказал:
— Мой отец принимает решения на основе своих чувств, потому что из-за событий, связанных с его восхождением на трон, он всегда имел обиду на Шэньнун. Он ещё не согласился на просьбу Императрицы. Если ты не хочешь, чтобы Гаосин и Шэньнун сблизились, то место законной супруги у тебя всё ещё вакантно. Почему бы тебе не проявить доброжелательность к Юйвану и не попросить руки принцессы Шэньнуна? Юньсан уже кому-то обещана, тебе вряд ли удастся её заполучить, но есть ещё Му Цзинь.
Цинъян с горечью улыбнулся:
— Ты хочешь, чтобы я вступил в конфликт с братом?
С тех пор, как умерла А-Хэн, Чан И не разговаривает с Цинъяном. Он открыто заявил Императору, что пока Юйван не убьёт Чжу Жуна и Чи Ю, он никогда не будет мирно сосуществовать с кланом Шэньнуном. Император изо всех сил пытался умиротворить Жошуй, но теперь не осмеливается отправлять воинов Жошуя на поле битвы.
Шаохао вздохнул:
— Когда честный человек злится, он становится упрямым. Даже если у моего отца семь отверстий на сердце, перед Чаном И он бессилен!
Цинъян схватил кувшин с вином и начал пить без остановки. Сегодня снова годовщина смерти его младшей сестры. Кажется, только пьянство может облегчить его страдания.
Шаохао хотел бы утешить его, но не знал как. Со смерти А-Хэн Цинъян из любителя вина превратился в пьяницу. Шаохао молча наблюдал за своим другом, и вдруг вспомнил, как впервые встретил его две тысячи лет назад.
Был жаркий летний полдень, он сидел в тени акации во дворе и наслаждался прохладой.
Цинъян жевал стебель зелёной травы и нёс на плече сломанный меч. Он вошёл в кузницу, сияя ярче солнца, и весело обратился к нему:
— Братец, слышал, ты здесь лучший кузнец, почини мой меч, а я угощу тебя вином!
Шаохао прищурился и посмотрел на Цинъяна. Он не понимал, как в этом мире может существовать такой беззаботный и радостный смех. В тот момент он даже почувствовал некоторую зависть к этому юноше.
Он починил меч Цинъяна, а тот угостил его самым дешёвым вином, самым ужасным из всех, что он когда-либо пил. Тогда его жизнь насчитывала всего несколько сотен лет, и он ещё не понимал, что в жизни нет предела худшему, есть только хуже.
Возможно, из-за его умения чинить мечи или потому, что его легко было обмануть, ремонт меча обходился без денег. Несколько кружек мутного вина было достаточно, чтобы отблагодарить его, и Цинъян всегда приходил к нему за этим. Позже это как-то превратилось в то, что Цинъян приходил к нему за ремонтом меча, а он угощал Цинъяна вином. Перед уходом Шаохао ещё и дарил ему комплект одежды и кувшин вина.
Цинъян не видел в этом ничего плохого, и ему казалось, что всё было в порядке. Только второй помощник Шаохао, качающий меха, считал, что Цинъян использовал его и предупредил хозяина, чтобы тот был настороже.
Когда ему было пятьсот лет, в пятисотую годовщину смерти его матери, отец снова женился на двух женщинах и возвёл мать Яньлуна, Чанси, до статуса главной жены. Его вызвали домой на церемонию венчания. Он пришёл и смеялся от начала до конца, радуясь больше, чем сам Яньлун.
Той ночью он поднялся на Сюань Няо и полетел на север, преследуя самую северную звезду. Когда в детстве он плакал и просил мать, его няня обнимала его и указывала на самую северную звезду и говорила:
— Видишь? Там твоя мать, она всегда присматривает за тобой.
Сюань Няо летел неизвестно сколько времени, пока его магические силы не иссякли, и он не приземлился.
В крайнем севере, где всё покрыто льдом на тысячи ли и снегом на десятки тысяч ли. Даже солнечный свет избегает этого места. Он шёл один, не зная, куда идти, и не понимал, чего ему не хватает.
Снег и ветер окутывали мир, и холод пронизывал до костей в темноте. Он потерял ориентиры, его магические силы истощились, но он знал, что не мог останавливаться — остановка означала бы смерть. Он должен был идти дальше. Страха не было, ведь он всю жизнь шёл вперёд. Но как же он был одинок. Казалось, что в этом мире остался только он один.
Когда ему показалось, что снегопад никогда не прекратится, дорога никогда не закончится и тьма была безгранична, он хотел упасть и отдохнуть. В снегу мелькнул свет. Он, шатаясь, пробрался к источнику света. Цинъян, облачённый в пушистую шкуру зверя, высунул полголовы и с улыбкой сказал:
— Заходи, выпьем вина. Пока ветер и снег охотятся на ледяных лисиц, ты пьёшь у костра отличное вино.
— Как отец отреагировал на последние слухи?
— Слухи в Великой Пустоши ходят уже более двухсот лет, как мой отец мог не знать правду? Он наверняка знал, что принцесса во дворце Чэнхуа — подделка.
— И что ты собираешься делать?
— Если он не спрашивает, то и я буду прикидываться неведомым.
— Ты можешь притворяться, но твои братья, те, кто могут действовать, не дадут тебе этого сделать. Рано или поздно это вызовет скандал. Чжун Жун уже не раз пытался проникнуть в суть дела, правда? Принцесса, пролежавшая в постели болезни двести лет, это ведь не к добру.
Шаохао с улыбкой отвечает:
— Как ты мог так запутаться? Пока отец намерен сохранять союз с Хуанди, он не допустит никаких промахов, даже если это и подделка. Никаких ошибок не будет. Как только отец посчитает, что Хуанди больше не представляет ценности, даже если бы это и было настоящим, ошибки найдутся везде.
Цинъян говорит:
— Я слышал, что Императрица Цзюнь убеждает Цзюньди принять девушку из клана Шэньнуна в качестве законной супруги Яньлуна и объявить об этом на празднике.
Шаохао, покачивая в руках чашу с вином, с улыбкой сказал:
— Мой отец принимает решения на основе своих чувств, потому что из-за событий, связанных с его восхождением на трон, он всегда имел обиду на Шэньнун. Он ещё не согласился на просьбу Императрицы. Если ты не хочешь, чтобы Гаосин и Шэньнун сблизились, то место законной супруги у тебя всё ещё вакантно. Почему бы тебе не проявить доброжелательность к Юйвану и не попросить руки принцессы Шэньнуна? Юньсан уже кому-то обещана, тебе вряд ли удастся её заполучить, но есть ещё Му Цзинь.
Цинъян с горечью улыбнулся:
— Ты хочешь, чтобы я вступил в конфликт с братом?
С тех пор, как умерла А-Хэн, Чан И не разговаривает с Цинъяном. Он открыто заявил Императору, что пока Юйван не убьёт Чжу Жуна и Чи Ю, он никогда не будет мирно сосуществовать с кланом Шэньнуном. Император изо всех сил пытался умиротворить Жошуй, но теперь не осмеливается отправлять воинов Жошуя на поле битвы.
Шаохао вздохнул:
— Когда честный человек злится, он становится упрямым. Даже если у моего отца семь отверстий на сердце, перед Чаном И он бессилен!
Цинъян схватил кувшин с вином и начал пить без остановки. Сегодня снова годовщина смерти его младшей сестры. Кажется, только пьянство может облегчить его страдания.
Шаохао хотел бы утешить его, но не знал как. Со смерти А-Хэн Цинъян из любителя вина превратился в пьяницу. Шаохао молча наблюдал за своим другом, и вдруг вспомнил, как впервые встретил его две тысячи лет назад.
Был жаркий летний полдень, он сидел в тени акации во дворе и наслаждался прохладой.
Цинъян жевал стебель зелёной травы и нёс на плече сломанный меч. Он вошёл в кузницу, сияя ярче солнца, и весело обратился к нему:
— Братец, слышал, ты здесь лучший кузнец, почини мой меч, а я угощу тебя вином!
Шаохао прищурился и посмотрел на Цинъяна. Он не понимал, как в этом мире может существовать такой беззаботный и радостный смех. В тот момент он даже почувствовал некоторую зависть к этому юноше.
Он починил меч Цинъяна, а тот угостил его самым дешёвым вином, самым ужасным из всех, что он когда-либо пил. Тогда его жизнь насчитывала всего несколько сотен лет, и он ещё не понимал, что в жизни нет предела худшему, есть только хуже.
Возможно, из-за его умения чинить мечи или потому, что его легко было обмануть, ремонт меча обходился без денег. Несколько кружек мутного вина было достаточно, чтобы отблагодарить его, и Цинъян всегда приходил к нему за этим. Позже это как-то превратилось в то, что Цинъян приходил к нему за ремонтом меча, а он угощал Цинъяна вином. Перед уходом Шаохао ещё и дарил ему комплект одежды и кувшин вина.
Цинъян не видел в этом ничего плохого, и ему казалось, что всё было в порядке. Только второй помощник Шаохао, качающий меха, считал, что Цинъян использовал его и предупредил хозяина, чтобы тот был настороже.
Когда ему было пятьсот лет, в пятисотую годовщину смерти его матери, отец снова женился на двух женщинах и возвёл мать Яньлуна, Чанси, до статуса главной жены. Его вызвали домой на церемонию венчания. Он пришёл и смеялся от начала до конца, радуясь больше, чем сам Яньлун.
Той ночью он поднялся на Сюань Няо и полетел на север, преследуя самую северную звезду. Когда в детстве он плакал и просил мать, его няня обнимала его и указывала на самую северную звезду и говорила:
— Видишь? Там твоя мать, она всегда присматривает за тобой.
Сюань Няо летел неизвестно сколько времени, пока его магические силы не иссякли, и он не приземлился.
В крайнем севере, где всё покрыто льдом на тысячи ли и снегом на десятки тысяч ли. Даже солнечный свет избегает этого места. Он шёл один, не зная, куда идти, и не понимал, чего ему не хватает.
Снег и ветер окутывали мир, и холод пронизывал до костей в темноте. Он потерял ориентиры, его магические силы истощились, но он знал, что не мог останавливаться — остановка означала бы смерть. Он должен был идти дальше. Страха не было, ведь он всю жизнь шёл вперёд. Но как же он был одинок. Казалось, что в этом мире остался только он один.
Когда ему показалось, что снегопад никогда не прекратится, дорога никогда не закончится и тьма была безгранична, он хотел упасть и отдохнуть. В снегу мелькнул свет. Он, шатаясь, пробрался к источнику света. Цинъян, облачённый в пушистую шкуру зверя, высунул полголовы и с улыбкой сказал:
— Заходи, выпьем вина. Пока ветер и снег охотятся на ледяных лисиц, ты пьёшь у костра отличное вино.
0 Комментарии