Если клан Цинлун распадётся, то даже если Нуо Най и захочет помочь Шаохао, он не сможет убедить клан Сихэ поддержать принца, обречённого на поражение. Им придётся ради собственного спасения примкнуть к Яньлуну. После долгих раздумий А-Хэн тихо сказала:
— Я понимаю твоё затруднительное положение, я согласна помочь тебе.
Даже если всему миру это было не по душе, ему было достаточно, что есть кто-то, кто понимает его. Груз на сердце Шаохао стал легче, и он невольно крепко сжал руку А-Хэн:
— Спасибо тебе! А-Хэн, я действительно хочу…
А-Хэн легко высвободила свою руку:
— Зачем благодарности? Разве ты забыл наш союз, заключённый в день нашей свадьбы? Мы союзники. Сегодня я помогаю тебе, а завтра ты должен будешь сдержать своё слово.
Шаохао, остроумный, как всегда, сразу понял всё. Он осознал, что А-Хэн вспомнила все обещания и смысл их союза, но его сердце охватили неописуемые чувства. Спокойно убрав руку в рукав, он спросил:
— Ты вспомнила всё?
— Да, — лицо А-Хэн покраснело.
Она колебалась и хотела что-то сказать, но Шаохао мягко перебил её с улыбкой на губах:
— Я сдержу своё слово. Уже светает, тебе не стоит здесь задерживаться. Иди отдохни, я позабочусь об А-Сяня.
А-Хэн прошла немного и обернулась. В лунную ночь Шаохао сидел среди пылающих Фусан, лицом к бескрайним водам. Его белая одежда развевалась на ветру. Звуки его цитры были решительными и мощными, как будто звучала музыка в преддверии великого правления, но в ней слышалось и непроглядное одиночество.
Как говорил Шаохао, у клана Гаосина были тысячелетия опыта дворцовых интригю Проверка на предмет яда следовала строгому процессу, и создать яд, который остался бы незамеченным, было не так уж просто. А-Хэн изучила «Классический трактат Шэньнуна о травах» вдоль и поперёк, и наконец создала лекарство, которое не полностью отвечало требованиям Шаохао. Она передала его Шаохао со словами:
— Это средство лишь отчасти соответствует твоим требованиям. Основным компонентом является свежая кровь А-Сяня. Оно способно постепенно поглощать духовную энергию бога, и сделает его всё более слабым и неспособным к передвижениям.
Шаохао спросил:
— Существует ли антидот?
— Поскольку это не яд, соответственно, антидота нет. Если не продолжать применение, со временем организм сам восстановится и вернётся к здоровью. По твоей просьбе, я приготовила две дозы, — ответила А-Хэн.
Шаохао бережно убрал лекарство:
— Спасибо тебе.
— Мы союзники. Просто не забудь выполнить то, что обещал, — напомнила ему А-Хэн.
— Обязательно!
Под руководством Шаохао состояние здоровья А-Хэн начало улучшаться. После каждого осмотра дворцового врача он поздравлял их обоих, и новости о выздоровлении первой принцессы быстро распространились по всему дворцу.
Хотя Шаохао и был падшим принцем, А-Хэн оставалась единственной принцессой клана Сюань Юаня. С момента её выздоровления приглашения на различные торжества начали приходить одно за другим.
Учитывая, что «принцесса Сюань Юаня» болела более двухсот лет, А-Хэн не могла сразу же вернуться к активной жизни. Она отклоняла многие приглашения под предлогом слабого здоровья. Однако некоторые мероприятия она не могла проигнорировать, поскольку должна была доказать, что она настоящая принцесса Сюань Юаня.
Когда Императрица пригласила её на аудиенцию, А-Хэн поняла, что настал момент доказать свою подлинность.
Она тщательно подготовилась и отправилась на встречу с Императрицей.
Подъехав к воротам дворца, колесница остановилась, и слуга, улыбаясь, объяснил:
— Хотя состояние здоровья принцессы только что улучшилось, и мы могли бы позволить колеснице въехать во дворец, чтобы не утомлять принцессу, но существуют правила: все придворные должны идти пешком от ворот дворца. Император разрешил только второму принцу прибыть к нему на колеснице.
Дворцовые слуги — самые искусные в искусстве наблюдения и ведения двуличной игры. Они готовы угодить слабому и бояться сильного. А-Хэн прекрасно поняла скрытый смысл его слов: похоже, Император действительно питал отвращение не только к Шаохао, но и к ней, связанной с ним узами брака. Она улыбнулась про себя и спустилась с колесницы:
— Столько лет я не приносила почести моей матери-императрице и не исполняла дочерние обязанности, поэтому это вполне справедливо.
Дворец занимал целую гору. А-Хэн спешила, чтобы успеть в назначенное время, поэтому ей пришлось идти быстро. Когда она достигла сада И Цин, императрица ещё не прибыла. Одна из служанок сказала:
— Императрица сейчас умывается, принцесса, пожалуйста, подождите.
Гаосин находился на юго-востоке, где климат был мягким. Даже зимой здесь была весенняя погода, а летом — невыносимая жара. Несмотря на то, что гора Пяти Богов располагалась посреди моря и морской ветерек смягчал жару, дворцовые постройки всё равно сохраняли особенности архитектуры Гаосина, направленные на защиту от летнего зноя.
Сад И Цин был именно таким местом: буйная растительность и вода повсюду. То водопады, то извилистые и капризные ручьи. Где узко — едва ли шире аршина, где шире — можно и на лодке проплыть.
А-Хэн начала скучать в долгом ожидании, поэтому она решила пройтись вдоль ручья.
Чем дальше она шла, тем красивее становилась местность: по берегам ручья горы то поднимались вверх, то опускались вниз, вокруг росли пышные сосны и бамбук. Тут и там встречались цапли, элегантно переступающие по воде в поисках пищи. Они вовсе не боялись А-Хэн.
Зелёные стебли густого бамбукового леса колыхались на ветру. На каменную стену опирался мужчина в белом. Он глубоко спал, лицо его было прикрыто куском ткани. Недалеко от него в ручье плавали четыре мандаринки.
А-Хэн хотела отступить, но было уже поздно — мужчина проснулся. Он пошевелился, и книга упала с его лица, обнажив изящные черты и возвышенный дух. Сквозь мягкий свет и тень бамбука он казался словно неземным существом.
А-Хэн подумала, что это был Шаохао, и решила не уходить, а, улыбаясь, подошла ближе.
Мужчина медленно открыл глаза. Казалось, он был раздражён тем, что его разбудили из сладкого сна, и его брови нахмурились от неудовольствия. Хотя его профиль был точь-в-точь, как у Шаохао, А-Хэн сразу же поняла, что это был не он. Шаохао никогда не показывал свои чувства так открыто и никогда бы не обиделся на такую мелочь.
Когда мужчина услышал шаги, он повернулся. Его черты были похожи на Шаохао, но его аура была совсем иной — всё в нём излучало мягкость и очарование воды, в отличие от горной твёрдости и серьёзности Шаохао.
А-Хэн склонилась в поклоне:
— Отец-император.
Император Цзюнь взглянул на А-Хэн и задумался на мгновение, прежде чем узнал её. Он спросил:
— Как ты здесь оказалась?
— Я понимаю твоё затруднительное положение, я согласна помочь тебе.
Даже если всему миру это было не по душе, ему было достаточно, что есть кто-то, кто понимает его. Груз на сердце Шаохао стал легче, и он невольно крепко сжал руку А-Хэн:
— Спасибо тебе! А-Хэн, я действительно хочу…
А-Хэн легко высвободила свою руку:
— Зачем благодарности? Разве ты забыл наш союз, заключённый в день нашей свадьбы? Мы союзники. Сегодня я помогаю тебе, а завтра ты должен будешь сдержать своё слово.
Шаохао, остроумный, как всегда, сразу понял всё. Он осознал, что А-Хэн вспомнила все обещания и смысл их союза, но его сердце охватили неописуемые чувства. Спокойно убрав руку в рукав, он спросил:
— Ты вспомнила всё?
— Да, — лицо А-Хэн покраснело.
Она колебалась и хотела что-то сказать, но Шаохао мягко перебил её с улыбкой на губах:
— Я сдержу своё слово. Уже светает, тебе не стоит здесь задерживаться. Иди отдохни, я позабочусь об А-Сяня.
А-Хэн прошла немного и обернулась. В лунную ночь Шаохао сидел среди пылающих Фусан, лицом к бескрайним водам. Его белая одежда развевалась на ветру. Звуки его цитры были решительными и мощными, как будто звучала музыка в преддверии великого правления, но в ней слышалось и непроглядное одиночество.
Как говорил Шаохао, у клана Гаосина были тысячелетия опыта дворцовых интригю Проверка на предмет яда следовала строгому процессу, и создать яд, который остался бы незамеченным, было не так уж просто. А-Хэн изучила «Классический трактат Шэньнуна о травах» вдоль и поперёк, и наконец создала лекарство, которое не полностью отвечало требованиям Шаохао. Она передала его Шаохао со словами:
— Это средство лишь отчасти соответствует твоим требованиям. Основным компонентом является свежая кровь А-Сяня. Оно способно постепенно поглощать духовную энергию бога, и сделает его всё более слабым и неспособным к передвижениям.
Шаохао спросил:
— Существует ли антидот?
— Поскольку это не яд, соответственно, антидота нет. Если не продолжать применение, со временем организм сам восстановится и вернётся к здоровью. По твоей просьбе, я приготовила две дозы, — ответила А-Хэн.
Шаохао бережно убрал лекарство:
— Спасибо тебе.
— Мы союзники. Просто не забудь выполнить то, что обещал, — напомнила ему А-Хэн.
— Обязательно!
Под руководством Шаохао состояние здоровья А-Хэн начало улучшаться. После каждого осмотра дворцового врача он поздравлял их обоих, и новости о выздоровлении первой принцессы быстро распространились по всему дворцу.
Хотя Шаохао и был падшим принцем, А-Хэн оставалась единственной принцессой клана Сюань Юаня. С момента её выздоровления приглашения на различные торжества начали приходить одно за другим.
Учитывая, что «принцесса Сюань Юаня» болела более двухсот лет, А-Хэн не могла сразу же вернуться к активной жизни. Она отклоняла многие приглашения под предлогом слабого здоровья. Однако некоторые мероприятия она не могла проигнорировать, поскольку должна была доказать, что она настоящая принцесса Сюань Юаня.
Когда Императрица пригласила её на аудиенцию, А-Хэн поняла, что настал момент доказать свою подлинность.
Она тщательно подготовилась и отправилась на встречу с Императрицей.
Подъехав к воротам дворца, колесница остановилась, и слуга, улыбаясь, объяснил:
— Хотя состояние здоровья принцессы только что улучшилось, и мы могли бы позволить колеснице въехать во дворец, чтобы не утомлять принцессу, но существуют правила: все придворные должны идти пешком от ворот дворца. Император разрешил только второму принцу прибыть к нему на колеснице.
Дворцовые слуги — самые искусные в искусстве наблюдения и ведения двуличной игры. Они готовы угодить слабому и бояться сильного. А-Хэн прекрасно поняла скрытый смысл его слов: похоже, Император действительно питал отвращение не только к Шаохао, но и к ней, связанной с ним узами брака. Она улыбнулась про себя и спустилась с колесницы:
— Столько лет я не приносила почести моей матери-императрице и не исполняла дочерние обязанности, поэтому это вполне справедливо.
Дворец занимал целую гору. А-Хэн спешила, чтобы успеть в назначенное время, поэтому ей пришлось идти быстро. Когда она достигла сада И Цин, императрица ещё не прибыла. Одна из служанок сказала:
— Императрица сейчас умывается, принцесса, пожалуйста, подождите.
Гаосин находился на юго-востоке, где климат был мягким. Даже зимой здесь была весенняя погода, а летом — невыносимая жара. Несмотря на то, что гора Пяти Богов располагалась посреди моря и морской ветерек смягчал жару, дворцовые постройки всё равно сохраняли особенности архитектуры Гаосина, направленные на защиту от летнего зноя.
Сад И Цин был именно таким местом: буйная растительность и вода повсюду. То водопады, то извилистые и капризные ручьи. Где узко — едва ли шире аршина, где шире — можно и на лодке проплыть.
А-Хэн начала скучать в долгом ожидании, поэтому она решила пройтись вдоль ручья.
Чем дальше она шла, тем красивее становилась местность: по берегам ручья горы то поднимались вверх, то опускались вниз, вокруг росли пышные сосны и бамбук. Тут и там встречались цапли, элегантно переступающие по воде в поисках пищи. Они вовсе не боялись А-Хэн.
Зелёные стебли густого бамбукового леса колыхались на ветру. На каменную стену опирался мужчина в белом. Он глубоко спал, лицо его было прикрыто куском ткани. Недалеко от него в ручье плавали четыре мандаринки.
А-Хэн хотела отступить, но было уже поздно — мужчина проснулся. Он пошевелился, и книга упала с его лица, обнажив изящные черты и возвышенный дух. Сквозь мягкий свет и тень бамбука он казался словно неземным существом.
А-Хэн подумала, что это был Шаохао, и решила не уходить, а, улыбаясь, подошла ближе.
Мужчина медленно открыл глаза. Казалось, он был раздражён тем, что его разбудили из сладкого сна, и его брови нахмурились от неудовольствия. Хотя его профиль был точь-в-точь, как у Шаохао, А-Хэн сразу же поняла, что это был не он. Шаохао никогда не показывал свои чувства так открыто и никогда бы не обиделся на такую мелочь.
Когда мужчина услышал шаги, он повернулся. Его черты были похожи на Шаохао, но его аура была совсем иной — всё в нём излучало мягкость и очарование воды, в отличие от горной твёрдости и серьёзности Шаохао.
А-Хэн склонилась в поклоне:
— Отец-император.
Император Цзюнь взглянул на А-Хэн и задумался на мгновение, прежде чем узнал её. Он спросил:
— Как ты здесь оказалась?
0 Комментарии