А-Сянь радостно улыбнулся и стал обходить вокруг персикового дерева.
Закончив убранство, А-Хэн остановилась перед бамбуковым домом и внимательно его осмотрела: зелёный дом из бамбука, занавески цвета морской волны, легкие шторы, персиковый сад… Казалось, чего-то не хватало.
Она вбежала в дом и достала из старого сундука музыку ветра из слоновой кости, которую когда-то повесила на горе Юйшань. Она была выцветшей, но в этом было своё очарование времени.
Когда она повесила ветряные колокольчики, прошелся ветер, и зазвучали звонкие «динь-динь-дань, динь-динь-дань». Звуки были такими же приятными, как и триста лет назад.
Когда Чи Ю освободился и прибыл в Цзюли, он увидел А-Хэн, уже ожидавшую его под персиковым деревом.
С весёлым смехом Чи Ю спрыгнул к ней и обнял её:
— Сколько ты уже здесь? Пойдём послушаем горные песни?
А-Хэн улыбнулась и покачала головой. Она взяла Чи Ю за руку и сказала:
— Пойдём домой.
Ярко-красные персики расцвели на склонах. Зелёный бамбуковый дом мерцал среди цветов. Когда они ещё не приблизились, уже слышались звонкие звуки музыки ветра, которые были весьма приятными на слух. Чи Ю не мог удержаться и ускорил шаг. Когда они дошли до дома, он был поражён увиденным.
Вокруг дома были установлены бамбуковые заборы, под забором росли розы, астры, вьюнок, азалии… Красные, жёлтые, белые, синие… Разнообразные по форме и цвету цветы покрыли забор. За домом была небольшая огородная грядка. Леян руководил стаей птиц, которые сновали туда-сюда, рассаживая семена. Дело кипело не на шутку. А-Сянь же в это время лениво лежал под персиковым деревом.
Чи Ю стоял в задумчивости. С детства он рос среди диких холмов и лесов, где всё небо и земля принадлежали ему, но у него никогда не было «дома». В детстве он видел, как при подъёме дыма из печи дети радостно бежали по зову своих матерей в свои дома. Тогда он не понимал, почему, даже рискуя быть наказанным, он продолжал скитаться вокруг деревни, не желая уходить. Позже он это осознал, но не хотел глубже задумываться об этом. Сегодня он наконец понял, что тот дикий ребёнок, который бесконечно бродил вокруг поселения и подглядывал за каждым домом, скрываясь в лесу, делал это, потому что тоже хотел иметь свой собственный дом.
Сдерживая бурю эмоций, Чи Ю сказал:
— Если за дверью окажется сервированный стол, это и вправду будет возвращением домой.
А-Хэн, откинув бирюзовые занавески, воскликнула:
— Мы дома.
На столе исходили ароматом различные блюда. Чи Ю тихо подошёл, встал на колени и начал есть, наслаждаясь каждым кусочком. А-Хэн села рядом с ним, попробовала и сморщилась. Она могла заниматься цветами, но готовила всё же на уровне «лишь бы съесть».
Чи Ю с улыбкой сказал:
— Впредь я буду готовить.
А-Хэн услышала это «впредь» и её сердце наполнилось радостью. Она тут же кивнула:
— Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Если обещание не сдержишь... — Она задумалась, ведь говорить о ком-то, как о «животном» ,считалось оскорблением, но в случае с Чи Ю это могло быть и похвалой. — Тогда ты будешь человеком!
Чи Ю, который как раз сделал глоток вина, выплеснул всё от смеха.
А-Хэн смотрела на него и улыбалась. Что может быть счастливее, чем видеть радость любимого человека?
После еды они сели на веранде бамбукового дома, пили чай и наслаждались прохладой. Чи Ю тихо спросил:
— Это действительно дом, что ты мне подарила?
— Это и тот дом, что ты подарил мне.
— А как насчёт дома, которого подарил тебе Шаохао?
А-Хэн с улыбкой подразнила его, продолжая держать интригу:
— Если ты будешь хорошо себя вести, то я уйду от Шаохао.
Чи Ю был полностью удовлетворён и совсем не обиделся. Он поднял А-Хэн за подбородок и с полуулыбкой спросил:
— Ты имеешь в виду в каком смысле? На ложе?
А-Хэн, почувствовав смущение, замахнулась на него кулаком, но Чи Ю подхватил её на колени и обнял за руки, чтобы она не могла двигаться. Опираясь на его плечо, А-Хэн спросила:
— На сколько дней ты можешь остаться на этот раз?
— На столько же, на сколько и ты можешь остаться.
— Во дворце есть марионетка, которая меня заменяет. С поддержкой Шаохао никто и не заметит подмены. Все знают, что моё здоровье слабое, и я редко принимаю гостей. Я могу задержаться на несколько дней подольше, а ты ведь главный военнокомандующий.
— После того, как Чжу Жун вышел, он не спеша взялся за дела. Эти несколько сотен лет, хоть он и не говорил об этом вслух, но чувствовал, что я был слишком жесток. Так что использование Чжу Жуна, как возможность уменьшить недовольство среди князей и аристократии, появилось, как нельзя кстати. Сейчас мне нравится такая свобода.
А-Хэн с намёком спросила:
— Достаточно свободен, чтобы уйти в отставку и жить в горах? Мы могли бы поселиться в Цзюли, ты бы занимался выращиванием персиков, а я — разведением шелковиц.
Чи Ю улыбнулся, но не ответил сразу. Через некоторое время он сказал:
— Наступит такой день! Но мне не терпится заниматься персиками. Я хочу взять тебя и Сяояо и сделать что-то, чего никто никогда не делал. Все говорят, что крайний восток Великой Пустоши — это долина Тангу, крайний запад — Юйюань, юг — Наньминь, а север — Бэйминь. Но что находится за Тангу на востоке, за Юйюанем на западе, за Наньминем на юге и за Бэйминем на севере? Когда настанет тот день, мы вместе отправимся на Сяояо, чтобы исследовать те места, куда нога человека не ступала.
— И ещё Леян и А-Сянь.
— Ага, и Леян, и А-Сянь!
А-Хэн улыбнулась и вытянула свой мизинец:
— Обещаем на мизинце!
Чи Ю улыбнулся в ответ и крепко зацепил её мизинец своим:
— Навеки!
Закончив убранство, А-Хэн остановилась перед бамбуковым домом и внимательно его осмотрела: зелёный дом из бамбука, занавески цвета морской волны, легкие шторы, персиковый сад… Казалось, чего-то не хватало.
Она вбежала в дом и достала из старого сундука музыку ветра из слоновой кости, которую когда-то повесила на горе Юйшань. Она была выцветшей, но в этом было своё очарование времени.
Когда она повесила ветряные колокольчики, прошелся ветер, и зазвучали звонкие «динь-динь-дань, динь-динь-дань». Звуки были такими же приятными, как и триста лет назад.
Когда Чи Ю освободился и прибыл в Цзюли, он увидел А-Хэн, уже ожидавшую его под персиковым деревом.
С весёлым смехом Чи Ю спрыгнул к ней и обнял её:
— Сколько ты уже здесь? Пойдём послушаем горные песни?
А-Хэн улыбнулась и покачала головой. Она взяла Чи Ю за руку и сказала:
— Пойдём домой.
Ярко-красные персики расцвели на склонах. Зелёный бамбуковый дом мерцал среди цветов. Когда они ещё не приблизились, уже слышались звонкие звуки музыки ветра, которые были весьма приятными на слух. Чи Ю не мог удержаться и ускорил шаг. Когда они дошли до дома, он был поражён увиденным.
Вокруг дома были установлены бамбуковые заборы, под забором росли розы, астры, вьюнок, азалии… Красные, жёлтые, белые, синие… Разнообразные по форме и цвету цветы покрыли забор. За домом была небольшая огородная грядка. Леян руководил стаей птиц, которые сновали туда-сюда, рассаживая семена. Дело кипело не на шутку. А-Сянь же в это время лениво лежал под персиковым деревом.
Чи Ю стоял в задумчивости. С детства он рос среди диких холмов и лесов, где всё небо и земля принадлежали ему, но у него никогда не было «дома». В детстве он видел, как при подъёме дыма из печи дети радостно бежали по зову своих матерей в свои дома. Тогда он не понимал, почему, даже рискуя быть наказанным, он продолжал скитаться вокруг деревни, не желая уходить. Позже он это осознал, но не хотел глубже задумываться об этом. Сегодня он наконец понял, что тот дикий ребёнок, который бесконечно бродил вокруг поселения и подглядывал за каждым домом, скрываясь в лесу, делал это, потому что тоже хотел иметь свой собственный дом.
Сдерживая бурю эмоций, Чи Ю сказал:
— Если за дверью окажется сервированный стол, это и вправду будет возвращением домой.
А-Хэн, откинув бирюзовые занавески, воскликнула:
— Мы дома.
На столе исходили ароматом различные блюда. Чи Ю тихо подошёл, встал на колени и начал есть, наслаждаясь каждым кусочком. А-Хэн села рядом с ним, попробовала и сморщилась. Она могла заниматься цветами, но готовила всё же на уровне «лишь бы съесть».
Чи Ю с улыбкой сказал:
— Впредь я буду готовить.
А-Хэн услышала это «впредь» и её сердце наполнилось радостью. Она тут же кивнула:
— Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Если обещание не сдержишь... — Она задумалась, ведь говорить о ком-то, как о «животном» ,считалось оскорблением, но в случае с Чи Ю это могло быть и похвалой. — Тогда ты будешь человеком!
Чи Ю, который как раз сделал глоток вина, выплеснул всё от смеха.
А-Хэн смотрела на него и улыбалась. Что может быть счастливее, чем видеть радость любимого человека?
После еды они сели на веранде бамбукового дома, пили чай и наслаждались прохладой. Чи Ю тихо спросил:
— Это действительно дом, что ты мне подарила?
— Это и тот дом, что ты подарил мне.
— А как насчёт дома, которого подарил тебе Шаохао?
А-Хэн с улыбкой подразнила его, продолжая держать интригу:
— Если ты будешь хорошо себя вести, то я уйду от Шаохао.
Чи Ю был полностью удовлетворён и совсем не обиделся. Он поднял А-Хэн за подбородок и с полуулыбкой спросил:
— Ты имеешь в виду в каком смысле? На ложе?
А-Хэн, почувствовав смущение, замахнулась на него кулаком, но Чи Ю подхватил её на колени и обнял за руки, чтобы она не могла двигаться. Опираясь на его плечо, А-Хэн спросила:
— На сколько дней ты можешь остаться на этот раз?
— На столько же, на сколько и ты можешь остаться.
— Во дворце есть марионетка, которая меня заменяет. С поддержкой Шаохао никто и не заметит подмены. Все знают, что моё здоровье слабое, и я редко принимаю гостей. Я могу задержаться на несколько дней подольше, а ты ведь главный военнокомандующий.
— После того, как Чжу Жун вышел, он не спеша взялся за дела. Эти несколько сотен лет, хоть он и не говорил об этом вслух, но чувствовал, что я был слишком жесток. Так что использование Чжу Жуна, как возможность уменьшить недовольство среди князей и аристократии, появилось, как нельзя кстати. Сейчас мне нравится такая свобода.
А-Хэн с намёком спросила:
— Достаточно свободен, чтобы уйти в отставку и жить в горах? Мы могли бы поселиться в Цзюли, ты бы занимался выращиванием персиков, а я — разведением шелковиц.
Чи Ю улыбнулся, но не ответил сразу. Через некоторое время он сказал:
— Наступит такой день! Но мне не терпится заниматься персиками. Я хочу взять тебя и Сяояо и сделать что-то, чего никто никогда не делал. Все говорят, что крайний восток Великой Пустоши — это долина Тангу, крайний запад — Юйюань, юг — Наньминь, а север — Бэйминь. Но что находится за Тангу на востоке, за Юйюанем на западе, за Наньминем на юге и за Бэйминем на севере? Когда настанет тот день, мы вместе отправимся на Сяояо, чтобы исследовать те места, куда нога человека не ступала.
— И ещё Леян и А-Сянь.
— Ага, и Леян, и А-Сянь!
А-Хэн улыбнулась и вытянула свой мизинец:
— Обещаем на мизинце!
Чи Ю улыбнулся в ответ и крепко зацепил её мизинец своим:
— Навеки!
0 Комментарии