Он не жалел своих сил, чтобы засыпать горы снегом, лишь бы порадовать их несколькими свежими ягодами. Они всегда видели в старшем брате лишь холодность и строгость, и никогда не замечали проявления его заботы и любви.
Чан И, глядя на А-Хэн, медленно произнес:
— Смерть старшего брата — не только вина Чи Ю. Но он убил его своими руками, мама никогда не согласится на ваш союз!
Слезы навернулись на глаза А-Хэн:
— А ты? Ты ведь говорил, что дашь нам свое благословение.
Чан И, проглотив горькую слюну, встал и, направляясь к выходу, тихо сказал:
— Я не буду мстить ему, но и не могу благословить того, кто убил старшего брата. Если Чи Ю умрет, проблема решится сама собой. Если он жив, я никогда не захочу его видеть. Если ты хочешь быть с ним, то больше не приходи ко мне!
А-Хэн сжала в своей руке замороженные шелковицы, слезы появились в ее глазах и были готовы вот-вот упасть. Но сейчас, когда мать болеет и четвертый брат так добр, она уже не могла быть той, кто смеялась, когда хотела смеяться, и плакала, когда хотела плакать.
Принцесса стиснула зубы, и слеза так и не упала. Только шелковицы были раздавлены. Из под её пальцев сочился алый сок, будто кровь, которая медленно стекала вниз.
Когда слезы в глазах рассеялись, А-Хэн встала, чтобы навестить мать.
В спальном дворце мать спала. Чан Пу и Чжу Юй стояли у кровати. Волосы Чжу Юй были в беспорядке. А-Хэн сказала:
— Я останусь с мамой, идите отдохните.
— Хорошо, если что — зови нас. — Чан Пу отвела Чжу Юй наружу и села с ней под фениксовым деревом. Она достала из кармана деревянный гребень и начала расчесывать волосы Чжу Юй, тихо спросив: — Сколько ты уже с братом?
— Не знаю. Только знаю, что очень давно, дольше, чем могу помнить.
— Как это дольше, чем ты можешь помнить?
— Однажды я видела, как женщина из племени людей собиралась повеситься из-за смерти мужа, и я никак не могла понять, почему. Шаохао подшучивал надо мной и говорил, что у меня древесное сердце, поэтому я и не понимаю, что такое грусть и боль. Я не унималась с вопросами, и он рассказал мне, что я была иссохшей шелковицей, на грани смерти, но благодаря их шутке с хозяином, хозяин взял меня к себе. И я, питаясь его духовной энергией, обрела сознание и впоследствии превратилась в человека. Значит, я была с господином еще до того, как узнала об этом, не так ли?
— Ты видела второго брата Юньцзэ?
— Я его не видела, но знаю его. В то время я была всего лишь куском дерева и могла только слушать окружающие звуки. Я слышала, как Юньцзэ рос, и слышала... как он умер. Я была у старшего господина на руках, всегда чувствовала его горе и так хотела его утешить. Но я не могла даже пошевелиться, не могла произнести ни слова. Потом... потом... я так волновалась, что вдруг однажды превратилась в человека, когда старший господин спал. Я внезапно появилась на его кровати, и это так его напугало, что он соскочил с неё на пол и побледнел. Старший господин оказался таким трусом... — Чжу Юй засмеялась.
Предки клана Жошуй — это божественные деревья Жо, поэтому они знают про превращение деревьев в людей лучше других.
Чан Пу, колеблясь, спросила:
— У тебя тогда не было одежды?
— Одежда? А... Потом старший господин одолжил мне свою одежду.
Чан Пу, видя её наивность, не стала высказывать мысль о том, что «старший брат не из-за страха спрыгнул с кровати». Когда она подумала о привычно холодном старшем брате, который мог «испугаться до прыжка», уголки её губ неосознанно поднялись вверх. Улыбка еще не успела растаять, как сразу же превратилась в горечь, Чан Пу спросила:
— И ты с тех пор всегда была рядом со старшим братом?
— Ах! — Чжу Юй опустила губы. — Хоть я могла говорить и двигаться, я была такой неуклюжей, что старший господин меня недолюбливал. Он несколько раз хотел выгнать меня.
— Как тебе удалось остаться? Старший брат редко меняет свои решения.
— Я не знаю, моя духовная сила была нестабильной, и каждый раз, когда я нервничала, превращалась обратно в дерево. Каждый раз, когда он выгонял меня, я становилась деревом. Старший господин злился и предупреждал, что если я снова превращусь в дерево, то он сожжет меня. Я очень хотела слушаться его, не злить его, не становиться деревом, поэтому старалась изо всех сил. Тогда только половина моего тела превратилась обратно в дерево, но старший господин разозлился еще больше. Он сказал: «Лучше бы ты целиком стала деревом...»
А-Хэн, услышав их разговор, незаметно подошла к окну и прислушалась. Она так хотела услышать больше о своем старшем брате, который всегда защищал её, которого она никогда не знала по-настоящему.
Как много веков прошли впустую... Она так торопилась узнать мир, но почему никогда не задумывалась о старшем брате рядом? Может быть, из-за того, что братская любовь, казалось, ей слишком легко досталась, она и не думала, что может её потерять? Почему только потеряв, она поняла, как сильно любила старшего брата?
Чан И, глядя на А-Хэн, медленно произнес:
— Смерть старшего брата — не только вина Чи Ю. Но он убил его своими руками, мама никогда не согласится на ваш союз!
Слезы навернулись на глаза А-Хэн:
— А ты? Ты ведь говорил, что дашь нам свое благословение.
Чан И, проглотив горькую слюну, встал и, направляясь к выходу, тихо сказал:
— Я не буду мстить ему, но и не могу благословить того, кто убил старшего брата. Если Чи Ю умрет, проблема решится сама собой. Если он жив, я никогда не захочу его видеть. Если ты хочешь быть с ним, то больше не приходи ко мне!
А-Хэн сжала в своей руке замороженные шелковицы, слезы появились в ее глазах и были готовы вот-вот упасть. Но сейчас, когда мать болеет и четвертый брат так добр, она уже не могла быть той, кто смеялась, когда хотела смеяться, и плакала, когда хотела плакать.
Принцесса стиснула зубы, и слеза так и не упала. Только шелковицы были раздавлены. Из под её пальцев сочился алый сок, будто кровь, которая медленно стекала вниз.
Когда слезы в глазах рассеялись, А-Хэн встала, чтобы навестить мать.
В спальном дворце мать спала. Чан Пу и Чжу Юй стояли у кровати. Волосы Чжу Юй были в беспорядке. А-Хэн сказала:
— Я останусь с мамой, идите отдохните.
— Хорошо, если что — зови нас. — Чан Пу отвела Чжу Юй наружу и села с ней под фениксовым деревом. Она достала из кармана деревянный гребень и начала расчесывать волосы Чжу Юй, тихо спросив: — Сколько ты уже с братом?
— Не знаю. Только знаю, что очень давно, дольше, чем могу помнить.
— Как это дольше, чем ты можешь помнить?
— Однажды я видела, как женщина из племени людей собиралась повеситься из-за смерти мужа, и я никак не могла понять, почему. Шаохао подшучивал надо мной и говорил, что у меня древесное сердце, поэтому я и не понимаю, что такое грусть и боль. Я не унималась с вопросами, и он рассказал мне, что я была иссохшей шелковицей, на грани смерти, но благодаря их шутке с хозяином, хозяин взял меня к себе. И я, питаясь его духовной энергией, обрела сознание и впоследствии превратилась в человека. Значит, я была с господином еще до того, как узнала об этом, не так ли?
— Ты видела второго брата Юньцзэ?
— Я его не видела, но знаю его. В то время я была всего лишь куском дерева и могла только слушать окружающие звуки. Я слышала, как Юньцзэ рос, и слышала... как он умер. Я была у старшего господина на руках, всегда чувствовала его горе и так хотела его утешить. Но я не могла даже пошевелиться, не могла произнести ни слова. Потом... потом... я так волновалась, что вдруг однажды превратилась в человека, когда старший господин спал. Я внезапно появилась на его кровати, и это так его напугало, что он соскочил с неё на пол и побледнел. Старший господин оказался таким трусом... — Чжу Юй засмеялась.
Предки клана Жошуй — это божественные деревья Жо, поэтому они знают про превращение деревьев в людей лучше других.
Чан Пу, колеблясь, спросила:
— У тебя тогда не было одежды?
— Одежда? А... Потом старший господин одолжил мне свою одежду.
Чан Пу, видя её наивность, не стала высказывать мысль о том, что «старший брат не из-за страха спрыгнул с кровати». Когда она подумала о привычно холодном старшем брате, который мог «испугаться до прыжка», уголки её губ неосознанно поднялись вверх. Улыбка еще не успела растаять, как сразу же превратилась в горечь, Чан Пу спросила:
— И ты с тех пор всегда была рядом со старшим братом?
— Ах! — Чжу Юй опустила губы. — Хоть я могла говорить и двигаться, я была такой неуклюжей, что старший господин меня недолюбливал. Он несколько раз хотел выгнать меня.
— Как тебе удалось остаться? Старший брат редко меняет свои решения.
— Я не знаю, моя духовная сила была нестабильной, и каждый раз, когда я нервничала, превращалась обратно в дерево. Каждый раз, когда он выгонял меня, я становилась деревом. Старший господин злился и предупреждал, что если я снова превращусь в дерево, то он сожжет меня. Я очень хотела слушаться его, не злить его, не становиться деревом, поэтому старалась изо всех сил. Тогда только половина моего тела превратилась обратно в дерево, но старший господин разозлился еще больше. Он сказал: «Лучше бы ты целиком стала деревом...»
А-Хэн, услышав их разговор, незаметно подошла к окну и прислушалась. Она так хотела услышать больше о своем старшем брате, который всегда защищал её, которого она никогда не знала по-настоящему.
Как много веков прошли впустую... Она так торопилась узнать мир, но почему никогда не задумывалась о старшем брате рядом? Может быть, из-за того, что братская любовь, казалось, ей слишком легко досталась, она и не думала, что может её потерять? Почему только потеряв, она поняла, как сильно любила старшего брата?
* * *
Весть о трагической кончине Яньди, Юйвана, пронзила Гаосин и разбудила Нуо Ная из алкогольного оцепенения. Он тотчас отправился в Шэньнун, но когда подошёл к подножию горы, обнаружил, что там было введено военное положение. Поскольку Нуо Най не мог открыто раскрыть свою личность для встречи с Юньсан, и не находил выхода из сложившейся ситуации, он внезапно вспомнил о том, как он в прошлом тайно встречался с Чи Ю. Чи Ю назначил им встречу на пике Цао Ао, которого предыдущий Император Янь запретил посещать. Он не допускал, чтобы кто-то приблизился к этому месту, так что там не было и стражи.
Нуо Най подумал, что, возможно, через Цао Ао можно будет найти путь к Малому Лунному Пику, и таким образом он незаметно проник на гору.
Хижина всё ещё стояла на вершине скалы, из неё исходил слабый свет. Нуо Най, обрадовавшись, быстро направился к ней и посмотрел в окно. Он увидел Му Цзинь. В руках у неё была жемчужина из Восточного моря, которая светилась в темноте. Она перемещалась по комнате и внимательно осматривала каждый угол, ласково прикасаясь к постели, к столу. На её щеках блестели следы слёз, а в глазах была бесконечная нежность.
0 Комментарии