А-Хэн с вынуждённой улыбкой сказала:
— Когда вернёмся в Гаосин, я обсужу это с Шаохао, не волнуйтесь.
Хотя А-Хэн и не хотела оставлять мать и старшего брата, но она слишком долго жила в Чаоюне, и теперь, когда у неё появился ребёнок, ей необходимо вернуться в Гаосин.
Как раз в этот момент Император пригласил её и Чана И на аудиенцию.
Не понимая намерений Императора и зная, что её брат был слишком честным человеком, А-Хэн сказала ему:
— Если отец задаст какой-то сложный вопрос, то лучше молчи, я сама отвечу.
Верхний дворец Сюань Юаня, расположенный на северной окраине города Сюань Юаня, был построен в начале основания государства и предназначался для демонстрации величия страны. Хотя дворец и не был большим, на его строительство было потрачено много труда и ресурсов. Возможно, из-за пристрастия императора к жёлтому цвету, крыши и колонны дворца были украшены золотом. Когда А-Хэн и Чан И прибыли в Верхний дворец к закату, на фоне заходящего солнца весь дворец казался покрытым золотым сиянием. Он был ослепительно красивым и внушал благоговение.
После обсуждения дел в большом зале остались разбросанные чашки для чая и фруктовые тарелки. Закатный свет сквозь окна ложился косыми лучами, окрашивая золотые и серебряные сосуды и чайные принадлежности в тёплый ореол.
На самом высоком месте зала находился трон, украшенный позолоченными драконами. Император величественно сидел на высоком троне, окружённый светом золотого сияния.
Чан И и А-Хэн преклонили колени в поклоне, но Хуанди встал и обратился к А-Хэн:
— Тебе не нужно исполнять передо мной большие церемонии.
А-Хэн ответила:
— Здесь я просто ваша дочь, а не королева Гаосина.
Император улыбнулся и пригласил их сесть рядом с троном, на расположенные там скамейки.
Император поинтересовался здоровьем Лэйцзу, на что Чан И ему подробно ответил.
— Как там Цинъян, как его раны? — спросил Император.
А-Хэн сказала:
— Раны очень тяжёлые, он всё время в бессознательном состоянии. Если бы не Шаохао, брат, наверное, уже...
Император вздохнул и продолжил:
— Я вызвал вас, чтобы обсудить один вопрос. Вы, наверное, слышали о последних событиях на фронте.
Чан И отметил:
— Постоянно приходят известия о победах.
— Это только видимость, — сказал Император. — Хотя Шэньнун уже расколот, народ всё ещё теплится надеждой на былое и не так легко сдается. Те, кто сдался, — лишь малая часть, а остальные представляют наибольшую угрозу. Сейчас они испуганы и не осмеливаются открыто сопротивляться, но один наш провал может поднять их на борьбу, и тогда из искры вспыхнет пламя. Поэтому наша стратегия двояка: на поле боя мы не пощадим ни одного упорного защитника, кого убить — убьём, кого казнить — казним. С другой стороны, мы должны проявить щедрость к народу Шэньнуна, чтобы все поняли: несмотря на смену государства, они могут жить своей привычной жизнью.
А-Хэн одобрила его намерения:
— Использование мягкости и строгости, отец мудр.
Император добавил:
— Для князей Шэньнуна все обещания — лишь слова. Лучший способ — показать им, что кровь Сюань Юаня и Шэньнуна смешаны, что мы связаны общей судьбой.
Чан И спросил:
— Отец хочет союз между Сюань Юанем и Шэньнуном через брак? Какого из братьев отец хочет отправить на сватовство?
Император глубоко вздохнул:
— Это не просто брак. Этот союз связан с престолонаследием.
Чан И и А-Хэн переглянулись и спросили:
— Почему?
— Нам нужны все земли и народ Шэньнуна, чтобы показать нашу искренность. Принц, делающий предложение, должен быть будущим наследником трона, иначе какой смысл для Шэньнуна подчиняться нам? Ещё одна причина — обстоятельства заставляют нас так поступить. Народ Шэньнуна составляет почти половину населения Великой Пустоши и с теми, кто вступит в брак с принцессой Шэньнуна, пойдут все эти люди и боги. Эти оставшиеся после капитуляции беженцы из Шэньнуна, ведомые чувством вины или стремлением к самосохранению, найдут способ поднять на трон Сюань Юанского принца, связанного с ними браком. Только так ребёнок, в жилах которого течёт кровь Шэньнуна, сможет в будущем занять трон и обеспечить долгосрочные интересы народа Шэньнуна.
А-Хэн тихо спросила:
— Отец действительно готов в будущем позволить ребёнку с кровью Шэньнуна взойти на трон?
Император с горечью усмехнулся:
— А что мне остаётся? Насильственное завоевание всегда носит временный характер. Даже если я захочу стать тираном, смогу ли я убить всех потомков Шэньнуна? Вероятно, Сюань Юань рухнет, прежде чем я успею это сделать. Если это единственный способ, при котором две крови смешаются, и Сюань Юань сможет спокойно править, то я смирюсь с этим! Конечно, это лишь временное решение. У Цинъяна не будет одной жены, и если Шэньнун не проявит себя, места для них в этом мире не будет!
А-Хэн испытывала к отцу одновременно страх и уважение. Его взгляд не ограничивался лишь текущей победой, его сердце уже видело тысячелетиями вперёд.
Взгляд Императора переместился с лица Чана И на лицо А-Хэн. Он продолжил:
— Именно потому, что брак тесно связан с престолонаследием, вокруг этого вопроса во дворце шёл спор уже несколько дней. Одни считают, что предложение должен сделать И Пэн, который отличился на поле боя в этом году больше всех; другие настаивают на том, что искренность Сюань Юаня лучше всего выразит предложение от Цинъяна. Вы, наверное, можете выразить мнение Цинъяна, скажите мне, кого мне выбрать: Цинъяна или И Пэна?
Чан И не знал, что ответить, и посмотрел на сестру. А-Хэн на мгновение замолчала, а затем подняла голову и громко сказала:
— Прошу отца отправить старшего брата на сватовство.
— Почему? — спросил Император. — Не говори мне о подвигах Цинъяна, я весь день слушал о них и больше не хочу.
А-Хэн с грустью в голосе, но твёрдо и решительно, сказала:
— Причина та же, почему Сюань Юань должен вступить в брак с Шэньнуном. Старший брат может сделать это только так, не только ради получения чего-либо, но и потому, что от этого зависит жизнь и смерть. Если отец пошлёт И Пэна на сватовство, тогда я сейчас же скажу отцу, что он потеряет поддержку Цинъяна навсегда! То есть потеряет меня и старшего брата!
Император похолодел и пристально посмотрел на А-Хэн, как будто спрашивал: «Ты осмеливаешься угрожать мне?»
Чан И затаил дыхание от напряжения, а А-Хэн продолжала спокойно и грустно смотреть на императора.
Спустя мгновение Император расхохотался и кивнул, в его глазах блеснуло восхищение:
— Хорошо, достойно моей дочери! Вы должны всегда помнить, что Сюань Юань — это народ, начавший с нуля. Если мы чего-то хотим, то должны взять сами!
— Когда вернёмся в Гаосин, я обсужу это с Шаохао, не волнуйтесь.
Хотя А-Хэн и не хотела оставлять мать и старшего брата, но она слишком долго жила в Чаоюне, и теперь, когда у неё появился ребёнок, ей необходимо вернуться в Гаосин.
Как раз в этот момент Император пригласил её и Чана И на аудиенцию.
Не понимая намерений Императора и зная, что её брат был слишком честным человеком, А-Хэн сказала ему:
— Если отец задаст какой-то сложный вопрос, то лучше молчи, я сама отвечу.
Верхний дворец Сюань Юаня, расположенный на северной окраине города Сюань Юаня, был построен в начале основания государства и предназначался для демонстрации величия страны. Хотя дворец и не был большим, на его строительство было потрачено много труда и ресурсов. Возможно, из-за пристрастия императора к жёлтому цвету, крыши и колонны дворца были украшены золотом. Когда А-Хэн и Чан И прибыли в Верхний дворец к закату, на фоне заходящего солнца весь дворец казался покрытым золотым сиянием. Он был ослепительно красивым и внушал благоговение.
После обсуждения дел в большом зале остались разбросанные чашки для чая и фруктовые тарелки. Закатный свет сквозь окна ложился косыми лучами, окрашивая золотые и серебряные сосуды и чайные принадлежности в тёплый ореол.
На самом высоком месте зала находился трон, украшенный позолоченными драконами. Император величественно сидел на высоком троне, окружённый светом золотого сияния.
Чан И и А-Хэн преклонили колени в поклоне, но Хуанди встал и обратился к А-Хэн:
— Тебе не нужно исполнять передо мной большие церемонии.
А-Хэн ответила:
— Здесь я просто ваша дочь, а не королева Гаосина.
Император улыбнулся и пригласил их сесть рядом с троном, на расположенные там скамейки.
Император поинтересовался здоровьем Лэйцзу, на что Чан И ему подробно ответил.
— Как там Цинъян, как его раны? — спросил Император.
А-Хэн сказала:
— Раны очень тяжёлые, он всё время в бессознательном состоянии. Если бы не Шаохао, брат, наверное, уже...
Император вздохнул и продолжил:
— Я вызвал вас, чтобы обсудить один вопрос. Вы, наверное, слышали о последних событиях на фронте.
Чан И отметил:
— Постоянно приходят известия о победах.
— Это только видимость, — сказал Император. — Хотя Шэньнун уже расколот, народ всё ещё теплится надеждой на былое и не так легко сдается. Те, кто сдался, — лишь малая часть, а остальные представляют наибольшую угрозу. Сейчас они испуганы и не осмеливаются открыто сопротивляться, но один наш провал может поднять их на борьбу, и тогда из искры вспыхнет пламя. Поэтому наша стратегия двояка: на поле боя мы не пощадим ни одного упорного защитника, кого убить — убьём, кого казнить — казним. С другой стороны, мы должны проявить щедрость к народу Шэньнуна, чтобы все поняли: несмотря на смену государства, они могут жить своей привычной жизнью.
А-Хэн одобрила его намерения:
— Использование мягкости и строгости, отец мудр.
Император добавил:
— Для князей Шэньнуна все обещания — лишь слова. Лучший способ — показать им, что кровь Сюань Юаня и Шэньнуна смешаны, что мы связаны общей судьбой.
Чан И спросил:
— Отец хочет союз между Сюань Юанем и Шэньнуном через брак? Какого из братьев отец хочет отправить на сватовство?
Император глубоко вздохнул:
— Это не просто брак. Этот союз связан с престолонаследием.
Чан И и А-Хэн переглянулись и спросили:
— Почему?
— Нам нужны все земли и народ Шэньнуна, чтобы показать нашу искренность. Принц, делающий предложение, должен быть будущим наследником трона, иначе какой смысл для Шэньнуна подчиняться нам? Ещё одна причина — обстоятельства заставляют нас так поступить. Народ Шэньнуна составляет почти половину населения Великой Пустоши и с теми, кто вступит в брак с принцессой Шэньнуна, пойдут все эти люди и боги. Эти оставшиеся после капитуляции беженцы из Шэньнуна, ведомые чувством вины или стремлением к самосохранению, найдут способ поднять на трон Сюань Юанского принца, связанного с ними браком. Только так ребёнок, в жилах которого течёт кровь Шэньнуна, сможет в будущем занять трон и обеспечить долгосрочные интересы народа Шэньнуна.
А-Хэн тихо спросила:
— Отец действительно готов в будущем позволить ребёнку с кровью Шэньнуна взойти на трон?
Император с горечью усмехнулся:
— А что мне остаётся? Насильственное завоевание всегда носит временный характер. Даже если я захочу стать тираном, смогу ли я убить всех потомков Шэньнуна? Вероятно, Сюань Юань рухнет, прежде чем я успею это сделать. Если это единственный способ, при котором две крови смешаются, и Сюань Юань сможет спокойно править, то я смирюсь с этим! Конечно, это лишь временное решение. У Цинъяна не будет одной жены, и если Шэньнун не проявит себя, места для них в этом мире не будет!
А-Хэн испытывала к отцу одновременно страх и уважение. Его взгляд не ограничивался лишь текущей победой, его сердце уже видело тысячелетиями вперёд.
Взгляд Императора переместился с лица Чана И на лицо А-Хэн. Он продолжил:
— Именно потому, что брак тесно связан с престолонаследием, вокруг этого вопроса во дворце шёл спор уже несколько дней. Одни считают, что предложение должен сделать И Пэн, который отличился на поле боя в этом году больше всех; другие настаивают на том, что искренность Сюань Юаня лучше всего выразит предложение от Цинъяна. Вы, наверное, можете выразить мнение Цинъяна, скажите мне, кого мне выбрать: Цинъяна или И Пэна?
Чан И не знал, что ответить, и посмотрел на сестру. А-Хэн на мгновение замолчала, а затем подняла голову и громко сказала:
— Прошу отца отправить старшего брата на сватовство.
— Почему? — спросил Император. — Не говори мне о подвигах Цинъяна, я весь день слушал о них и больше не хочу.
А-Хэн с грустью в голосе, но твёрдо и решительно, сказала:
— Причина та же, почему Сюань Юань должен вступить в брак с Шэньнуном. Старший брат может сделать это только так, не только ради получения чего-либо, но и потому, что от этого зависит жизнь и смерть. Если отец пошлёт И Пэна на сватовство, тогда я сейчас же скажу отцу, что он потеряет поддержку Цинъяна навсегда! То есть потеряет меня и старшего брата!
Император похолодел и пристально посмотрел на А-Хэн, как будто спрашивал: «Ты осмеливаешься угрожать мне?»
Чан И затаил дыхание от напряжения, а А-Хэн продолжала спокойно и грустно смотреть на императора.
Спустя мгновение Император расхохотался и кивнул, в его глазах блеснуло восхищение:
— Хорошо, достойно моей дочери! Вы должны всегда помнить, что Сюань Юань — это народ, начавший с нуля. Если мы чего-то хотим, то должны взять сами!
0 Комментарии