Шаохао почувствовал, как его сердце сжалось от боли, а лицо побледнело:
— Зачем ты это сделала? Сначала остановим кровь. — Он так хотел согласиться с А-Хэн, но так как он был правителем целой страны, его слово сегодня может и не повлечёт за собой потерь, но в будущем может обойтись жизнями сотен тысяч невинных граждан Гаосина.
А-Хэн, увидев его колебания, в отчаянии спросила:
— Кто сказал «Отныне я Цинъян»? Мой брат предпочёл бы умереть сам, чем позволить кому-то причинить нам вред.
Цинъян... Тело Шаохао вздрогнуло, а в груди поочерёдно прокатывались волны холода и жара, словно он вновь оказался в той мучительной боли и в том отчаянии, которых испытал при смерти друга. Он больше всех хотел бы ответить согласием на просьбу А-Хэн. Он даже боялся открыть рот, опасаясь, что не сможет отказать ей. Его руки сжались в кулаки, он сдерживал свои порывы. Сегодня, если он не спасёт армию Сюань Юаня, он больше не сможет смотреть в лицо Цинъяну в стеклянном гробу и сам себя осудит за неблагодарность. Однако, если он спасёт армию Сюань Юаня, не предаст ли он тем самым Нуо Ная, который был готов ради него на всё, не подведёт ли он Ань Жуна и Ань Цзиня, несущих ему верность, не предаст ли свой народ, заставив в будущем тысячи граждан Гаосина страдать и бесследно исчезнуть, лишивших своих домов в будущем?
А-Хэн, глядя на сжатые губы Шаохао, которые не издали ни звука, не смогла сдержать слёзы. Она не переставала ударяться головой о пол и стучала так, что звук от этого отдавался эхом. Она в отчаянии воскликнула:
— Что ты обещал моему брату? Это мой брат, Чан И! Ты видел, как он рос, с детства он называл тебя «брат Шаохао» и считал тебя своим настоящим родственником. Ты держал его на руках, когда он был маленьким, первый урок меча он получил от тебя.
Шаохао неподвижно стоял, не показывая никаких эмоций. Казалось, он был спокоен, но из-под его рукава, где была скрыта рука, уже просочилась кровь из-под ногтей из-за напряжения от внутренней борьбы. Капли его крови падали вниз, смешиваясь с кровью А-Хэн, но никто не заметил этого.
Лоб А-Хэн был расцарапан до крови, но Шаохао так и оставался в своём ледяном молчании. В конце концов, А-Хэн потеряла всякую надежду. Она встала и с горечью произнесла:
— Шаохао, мой брат никогда тебе этого не простит! С этого момента все наши тысячелетние узы разорваны!
Она повернулась и побежала наружу. Издав пронзительный крик, она вскочила на спину А-Сяня и стремительно поднялась в небо, исчезнув из виду в мгновение ока.
В Гаосине белый цвет почитался, как символ чистоты. Пол великого зала был выложен белым мрамором, на котором кровь А-Хэн выделялась особенно ярко.
Шаохао неподвижно смотрел на крошечные капли крови.
— Ваше Величество, — Цзили только собрался что-то сказать, как его прервали.
— Все уйдите! — Шаохао отмахнулся рукой, его голос звучал холодно и безжизненно.
Когда они ушли, оставив длинный коридор позади, они увидели, как в просторном и светлом зале Шаохао по-прежнему стоял неподвижно.
Шаохао смотрел на капли крови А-Хэн.
Он всегда думал, что терпение и время всё перетрут, что однажды она обернётся и увидит, что кто-то всегда был рядом с ней, и, возможно, тогда он станет для неё настоящим супругом. Но вновь он сам оттолкнул её далеко от себя.
На белом мраморе её кровь, капля за каплей, напоминала ему цветение персиков.
В сердце Шаохао вдруг промелькнула мысль: в этом мире всё же есть тот, кто живёт по своим правилам, свободно и без оглядки!
Он поспешно нашёл старый шёлковый платок, окунул палец в кровь А-Хэн и, подражая её почерку, быстро написал письмо с просьбой о помощи.
Когда Цзюньди закончил письмо, он поколебался: действительно ли стоит отправлять его? Эта отправка может окончательно разорвать связь между А-Хэн и ним и стать причиной возобновления отношений между ней и Чи Ю.
Его взгляд был тёмным и безжизненным, но через мгновение он вызвал Тёмную птицу и с тяжёлым, но чётким голосом приказал:
— Немедленно доставь это письмо в Цзэчжоу, передай его Чи Ю.
***
На следующее утро А-Хэн прибыла к горам Сюнь и скрытно передвигалась по лесу, когда в её сторону неожиданно полетела стрела.
Она махнула рукой, и стрела отскочила обратно. Кто-то быстро приблизился к ней, и утренний свет отразился на лезвии кинжала, в котором отразилось знакомое холодное сияние.
А-Хэн торопливо крикнула:
— Сестра, это я!
— Что ты тут делаешь? — Увидев разорванную одежду А-Хэн и кровь на ней, она удивлённо спросила: — Что случилось?
А-Хэн ответила:
— Пока не о том. Мне нужно поговорить с тобой отдельно.
Чан Пу отдала приказ солдатам, следившими за ней, отойти в сторону, и А-Хэн спросила:
— Когда Чжу Жун договорился сдаться?
— Сегодня, Чан И уже отправился на приём капитуляции. Чжу Жун требует от отца звание и владения, превосходящие те, что были у Хоу Ту, и все его условия отец принял. Также он настаивал на том, чтобы отец лично принял его капитуляцию здесь, но отец отказался, хотя согласился устроить в Сюань Юане наиболее торжественную церемонию в его честь.
Лицо А-Хэн побледнело, и Чан Пу обеспокоенно спросила:
— Что произошло?
— Чжу Жун не собирается сдаваться по-настоящему. Он использует капитуляцию, как ловушку, чтобы убить вас.
Чан Пу с улыбкой отозвалась:
— Я предусмотрела это, поэтому и не пошла с Чаном И, чтобы в случае чего прйти к нему на подмогу.
Лицо А-Хэн было омрачено горем.
— Чжу Жун использовал заклинание, чтобы мобилизовать подземный огонь. Он собирается вызвать извержение вулкана и погубить всех.
Чан Пу широко раскрыла рот от ужаса, но через мгновение резко повернулась и побежала. А-Хэн тут же схватила её.
— Только без паники. Если Чжу Жун узнает, что мы уже в курсе, он немедленно активирует заклинание.
Тело Чан Пу слегка задрожало.
— Даже если придётся умереть, я хочу умереть вместе с Чаном И.
А-Хэн успокаивала её:
— Я понимаю. Ты найди брата, пусть он передаст Чжу Жуну, что отец внезапно изменил решение и решил лично принять его капитуляцию что сегодня к вечеру он прибудет.
— Поверит ли Чжу Жун в это?
— Зачем ты это сделала? Сначала остановим кровь. — Он так хотел согласиться с А-Хэн, но так как он был правителем целой страны, его слово сегодня может и не повлечёт за собой потерь, но в будущем может обойтись жизнями сотен тысяч невинных граждан Гаосина.
А-Хэн, увидев его колебания, в отчаянии спросила:
— Кто сказал «Отныне я Цинъян»? Мой брат предпочёл бы умереть сам, чем позволить кому-то причинить нам вред.
Цинъян... Тело Шаохао вздрогнуло, а в груди поочерёдно прокатывались волны холода и жара, словно он вновь оказался в той мучительной боли и в том отчаянии, которых испытал при смерти друга. Он больше всех хотел бы ответить согласием на просьбу А-Хэн. Он даже боялся открыть рот, опасаясь, что не сможет отказать ей. Его руки сжались в кулаки, он сдерживал свои порывы. Сегодня, если он не спасёт армию Сюань Юаня, он больше не сможет смотреть в лицо Цинъяну в стеклянном гробу и сам себя осудит за неблагодарность. Однако, если он спасёт армию Сюань Юаня, не предаст ли он тем самым Нуо Ная, который был готов ради него на всё, не подведёт ли он Ань Жуна и Ань Цзиня, несущих ему верность, не предаст ли свой народ, заставив в будущем тысячи граждан Гаосина страдать и бесследно исчезнуть, лишивших своих домов в будущем?
А-Хэн, глядя на сжатые губы Шаохао, которые не издали ни звука, не смогла сдержать слёзы. Она не переставала ударяться головой о пол и стучала так, что звук от этого отдавался эхом. Она в отчаянии воскликнула:
— Что ты обещал моему брату? Это мой брат, Чан И! Ты видел, как он рос, с детства он называл тебя «брат Шаохао» и считал тебя своим настоящим родственником. Ты держал его на руках, когда он был маленьким, первый урок меча он получил от тебя.
Шаохао неподвижно стоял, не показывая никаких эмоций. Казалось, он был спокоен, но из-под его рукава, где была скрыта рука, уже просочилась кровь из-под ногтей из-за напряжения от внутренней борьбы. Капли его крови падали вниз, смешиваясь с кровью А-Хэн, но никто не заметил этого.
Лоб А-Хэн был расцарапан до крови, но Шаохао так и оставался в своём ледяном молчании. В конце концов, А-Хэн потеряла всякую надежду. Она встала и с горечью произнесла:
— Шаохао, мой брат никогда тебе этого не простит! С этого момента все наши тысячелетние узы разорваны!
Она повернулась и побежала наружу. Издав пронзительный крик, она вскочила на спину А-Сяня и стремительно поднялась в небо, исчезнув из виду в мгновение ока.
В Гаосине белый цвет почитался, как символ чистоты. Пол великого зала был выложен белым мрамором, на котором кровь А-Хэн выделялась особенно ярко.
Шаохао неподвижно смотрел на крошечные капли крови.
— Ваше Величество, — Цзили только собрался что-то сказать, как его прервали.
— Все уйдите! — Шаохао отмахнулся рукой, его голос звучал холодно и безжизненно.
Когда они ушли, оставив длинный коридор позади, они увидели, как в просторном и светлом зале Шаохао по-прежнему стоял неподвижно.
Шаохао смотрел на капли крови А-Хэн.
Он всегда думал, что терпение и время всё перетрут, что однажды она обернётся и увидит, что кто-то всегда был рядом с ней, и, возможно, тогда он станет для неё настоящим супругом. Но вновь он сам оттолкнул её далеко от себя.
На белом мраморе её кровь, капля за каплей, напоминала ему цветение персиков.
В сердце Шаохао вдруг промелькнула мысль: в этом мире всё же есть тот, кто живёт по своим правилам, свободно и без оглядки!
Он поспешно нашёл старый шёлковый платок, окунул палец в кровь А-Хэн и, подражая её почерку, быстро написал письмо с просьбой о помощи.
Когда Цзюньди закончил письмо, он поколебался: действительно ли стоит отправлять его? Эта отправка может окончательно разорвать связь между А-Хэн и ним и стать причиной возобновления отношений между ней и Чи Ю.
Его взгляд был тёмным и безжизненным, но через мгновение он вызвал Тёмную птицу и с тяжёлым, но чётким голосом приказал:
— Немедленно доставь это письмо в Цзэчжоу, передай его Чи Ю.
***
На следующее утро А-Хэн прибыла к горам Сюнь и скрытно передвигалась по лесу, когда в её сторону неожиданно полетела стрела.
Она махнула рукой, и стрела отскочила обратно. Кто-то быстро приблизился к ней, и утренний свет отразился на лезвии кинжала, в котором отразилось знакомое холодное сияние.
А-Хэн торопливо крикнула:
— Сестра, это я!
— Что ты тут делаешь? — Увидев разорванную одежду А-Хэн и кровь на ней, она удивлённо спросила: — Что случилось?
А-Хэн ответила:
— Пока не о том. Мне нужно поговорить с тобой отдельно.
Чан Пу отдала приказ солдатам, следившими за ней, отойти в сторону, и А-Хэн спросила:
— Когда Чжу Жун договорился сдаться?
— Сегодня, Чан И уже отправился на приём капитуляции. Чжу Жун требует от отца звание и владения, превосходящие те, что были у Хоу Ту, и все его условия отец принял. Также он настаивал на том, чтобы отец лично принял его капитуляцию здесь, но отец отказался, хотя согласился устроить в Сюань Юане наиболее торжественную церемонию в его честь.
Лицо А-Хэн побледнело, и Чан Пу обеспокоенно спросила:
— Что произошло?
— Чжу Жун не собирается сдаваться по-настоящему. Он использует капитуляцию, как ловушку, чтобы убить вас.
Чан Пу с улыбкой отозвалась:
— Я предусмотрела это, поэтому и не пошла с Чаном И, чтобы в случае чего прйти к нему на подмогу.
Лицо А-Хэн было омрачено горем.
— Чжу Жун использовал заклинание, чтобы мобилизовать подземный огонь. Он собирается вызвать извержение вулкана и погубить всех.
Чан Пу широко раскрыла рот от ужаса, но через мгновение резко повернулась и побежала. А-Хэн тут же схватила её.
— Только без паники. Если Чжу Жун узнает, что мы уже в курсе, он немедленно активирует заклинание.
Тело Чан Пу слегка задрожало.
— Даже если придётся умереть, я хочу умереть вместе с Чаном И.
А-Хэн успокаивала её:
— Я понимаю. Ты найди брата, пусть он передаст Чжу Жуну, что отец внезапно изменил решение и решил лично принять его капитуляцию что сегодня к вечеру он прибудет.
— Поверит ли Чжу Жун в это?
0 Комментарии