А-Хэн подняла кинжал, пропитанный кровью Чан Пу, и твёрдо встала на колени перед могилой брата и сестры. Она была бледной, с выражением глубокой печали на лице, словно бездушная марионетка.
Император сидел во дворце Чжиюэ. Он был изнурён усталостью и бледен после проведения трёх похорон подряд — сына, невестки и жены. Даже такой крепкий духом, как он, не мог вынести такого бремени.
Возможно, всё произошло слишком быстро, и в этот момент он всё ещё был в оцепенении. Тунъюй действительно ушла?
Он вспомнил их первую встречу, когда они были неразлучными детьми, до взаимных подозрений позже. Хотя она и находилась рядом с ним каждый день, он чувствовал, что она становилась всё более чужой. Она уже не та девочка, что кидалась в него грушами в посевах сорго. Тысячелетняя любовь и ненависть. Его терпение было лишь потому, что он помнил ту ночь, когда при свете луны и звёзд на каменистой вершине он стал мужчиной, а она — женщиной. Она сидела, сжимаясь от холода в его объятиях, или, может быть, от страха и волнения. Он пообещал ей:
— Я построю большой дом, чтобы жениться на тебе.
Она фыркнула:
— Кому это нужно? Мэн Цян, который несколько дней назад приходил просить мою руку у отца, уже имеет большой дом.
Он смеясь указал на луну и ответил:
— Дом, который я построю, будет с видом на самую красивую луну, как сегодня вечером. Мы сможем каждую ночь любоваться ею.
Она уткнулась лицом в его грудь и тайком засмеялась:
— Мне и луна не нужна. Мне хочется смотреть только на одного дурака, указывающего на луну!
Тогда они никак не могли представить, что через тысячи лет он будет стоять во дворце, построенном для неё, и в гневе говорить ей, что старая любовь окончательно истлела, и если она ещё раз посмеет прикоснуться к кому-то из Чаоюня, он превратит её в прах и пепел.
Он оттолкнул её, рыдающую у его ног, решив раз и навсегда уйти. Он не догадывался, что она уйдёт ещё дальше.
Император открыл окно. На небе висела луна, похожая на крюк. Он опирался на ложе и вглядывался в неё.
Этот дворец был построен для Тунъюй, но за тысячелетие он так и не смог посмотреть на луну вместе с ней. Он уже не был тем, кем был, и она тоже изменилась. Давно было утрачено значение сидеть рядом. Но почему-то он всегда любил после утомительного дня лежать здесь и смотреть на луну. В полумраке лунного света он видел себя молодым и беззаботным и девушку, которая могла подтвердить его юность. Но, возможно, это было слишком давно, и он уже не мог вспомнить, кого именно он вспоминал — хрупкую девушку, сжимавшуюся в его объятиях, или ту гордую девушку, шагающую перед ним по лунному свету. Или, может быть, ни ту, ни другую.
Император опирался на нефритовую подушку. Он был полусонным и не знал, сколько времени прошло, когда пришёл врач.
— Извините за беспокойство в такой поздний час, но Вы велели докладывать немедленно о состоянии здоровья Императрицы в любое время.
— Ты поступил правильно, — Император ответил доброжелательно, не теряя величественности.
— Весть о самоубийстве четвёртой принцессы достигла Чаоюня. Служанки, обслуживающие Императрицу, рассказали, что она тут же потеряла сознание, и пришлось срочно вызывать врача. Когда я прибыл, Императрица уже пришла в себя, но, несмотря на наши уговоры, потребовала детально рассказать о случившемся. Услышав, что Тунъюй погибла от ножевого ранения в сердце, пытаясь спасти девятого принца, Императрица взволновалась и начала смеяться, а затем плакать и кашлять кровью. Служанки преклоняли свои колени, умоляли и уговаривали её. Императрица долго не могла успокоиться и отказывалась лечиться, пока не вернулась принцесса Сюань Юань Си вместе с принцессой Сяо Яо и принцем Чжуань Сюем. Они начали умолять Императрицу на коленях, и она наконец согласилась на лечение.
— Каково состояние здоровья Императрицы?
— Депрессия долгие годы не отступает, сердцебиение нарушено. После рождения принца Чжуань Сюя состояние Императрицы начало улучшаться, но последние дни принесли ей слишком много потрясений. Болезнь внезапно вышла из-под контроля, её энергия в беспорядке. Сейчас мы даже не рискнули давать ей лекарства, только успокаивающие средства.
— Что вы имеете в виду?
Врач колебался, затем глубоко поклонился и тихо сказал:
— Недуг глубок и непоправим. Спасения нет, дело времени. Я не осмелился открыть Императрице правду, только сказал, что горе временно овладело ею, и предложил успокоиться и восстановиться.
Император на мгновение оцепенел от удивления, а потом невольно взглянул в окно.
Врач, в напряжении, долго ждал ответа, но Император молчал.
У врача начали ныть суставы от долгого стояния на коленях, пока Император внезапно не взглянул на него и не спросил удивлённо:
— Ты ещё здесь?
— С вашего позволения, я откланяюсь.
Врач быстро удалился из зала.
* * *
Возможно, всё произошло слишком быстро, и в этот момент он всё ещё был в оцепенении. Тунъюй действительно ушла?
Он вспомнил их первую встречу, когда они были неразлучными детьми, до взаимных подозрений позже. Хотя она и находилась рядом с ним каждый день, он чувствовал, что она становилась всё более чужой. Она уже не та девочка, что кидалась в него грушами в посевах сорго. Тысячелетняя любовь и ненависть. Его терпение было лишь потому, что он помнил ту ночь, когда при свете луны и звёзд на каменистой вершине он стал мужчиной, а она — женщиной. Она сидела, сжимаясь от холода в его объятиях, или, может быть, от страха и волнения. Он пообещал ей:
— Я построю большой дом, чтобы жениться на тебе.
Она фыркнула:
— Кому это нужно? Мэн Цян, который несколько дней назад приходил просить мою руку у отца, уже имеет большой дом.
Он смеясь указал на луну и ответил:
— Дом, который я построю, будет с видом на самую красивую луну, как сегодня вечером. Мы сможем каждую ночь любоваться ею.
Она уткнулась лицом в его грудь и тайком засмеялась:
— Мне и луна не нужна. Мне хочется смотреть только на одного дурака, указывающего на луну!
Тогда они никак не могли представить, что через тысячи лет он будет стоять во дворце, построенном для неё, и в гневе говорить ей, что старая любовь окончательно истлела, и если она ещё раз посмеет прикоснуться к кому-то из Чаоюня, он превратит её в прах и пепел.
Он оттолкнул её, рыдающую у его ног, решив раз и навсегда уйти. Он не догадывался, что она уйдёт ещё дальше.
Император открыл окно. На небе висела луна, похожая на крюк. Он опирался на ложе и вглядывался в неё.
Этот дворец был построен для Тунъюй, но за тысячелетие он так и не смог посмотреть на луну вместе с ней. Он уже не был тем, кем был, и она тоже изменилась. Давно было утрачено значение сидеть рядом. Но почему-то он всегда любил после утомительного дня лежать здесь и смотреть на луну. В полумраке лунного света он видел себя молодым и беззаботным и девушку, которая могла подтвердить его юность. Но, возможно, это было слишком давно, и он уже не мог вспомнить, кого именно он вспоминал — хрупкую девушку, сжимавшуюся в его объятиях, или ту гордую девушку, шагающую перед ним по лунному свету. Или, может быть, ни ту, ни другую.
Император опирался на нефритовую подушку. Он был полусонным и не знал, сколько времени прошло, когда пришёл врач.
— Извините за беспокойство в такой поздний час, но Вы велели докладывать немедленно о состоянии здоровья Императрицы в любое время.
— Ты поступил правильно, — Император ответил доброжелательно, не теряя величественности.
— Весть о самоубийстве четвёртой принцессы достигла Чаоюня. Служанки, обслуживающие Императрицу, рассказали, что она тут же потеряла сознание, и пришлось срочно вызывать врача. Когда я прибыл, Императрица уже пришла в себя, но, несмотря на наши уговоры, потребовала детально рассказать о случившемся. Услышав, что Тунъюй погибла от ножевого ранения в сердце, пытаясь спасти девятого принца, Императрица взволновалась и начала смеяться, а затем плакать и кашлять кровью. Служанки преклоняли свои колени, умоляли и уговаривали её. Императрица долго не могла успокоиться и отказывалась лечиться, пока не вернулась принцесса Сюань Юань Си вместе с принцессой Сяо Яо и принцем Чжуань Сюем. Они начали умолять Императрицу на коленях, и она наконец согласилась на лечение.
— Каково состояние здоровья Императрицы?
— Депрессия долгие годы не отступает, сердцебиение нарушено. После рождения принца Чжуань Сюя состояние Императрицы начало улучшаться, но последние дни принесли ей слишком много потрясений. Болезнь внезапно вышла из-под контроля, её энергия в беспорядке. Сейчас мы даже не рискнули давать ей лекарства, только успокаивающие средства.
— Что вы имеете в виду?
Врач колебался, затем глубоко поклонился и тихо сказал:
— Недуг глубок и непоправим. Спасения нет, дело времени. Я не осмелился открыть Императрице правду, только сказал, что горе временно овладело ею, и предложил успокоиться и восстановиться.
Император на мгновение оцепенел от удивления, а потом невольно взглянул в окно.
Врач, в напряжении, долго ждал ответа, но Император молчал.
У врача начали ныть суставы от долгого стояния на коленях, пока Император внезапно не взглянул на него и не спросил удивлённо:
— Ты ещё здесь?
— С вашего позволения, я откланяюсь.
Врач быстро удалился из зала.
* * *
Чжу Юй стояла у постели Лэйцзу, опираясь на край и время от времени клевая носом. Юньсан с Чжуань Сюем и Сяо Яо уже легли спать. А-Хэн продолжала толочь лекарство, но делала это механически. Она бросала и вновь бралась за работу. В её глазах — одна боль и тревога.
Шаохао пришёл ночью в Чаоюнь. Сначала он тайно навестил Лэйцзу, а затем по указанию Чжу Юй нашёл А-Хэн во дворе. Он тихо позвал А-Хэн, но она, словно не слышала его и прошла мимо.
Шаохао сел на каменные ступеньки и в молчании наблюдал за А-Хэн, ходившей туда-сюда.
Чжу Юй сказала ему, что по словам врача всё было не так уж плохо, но он лучше всех знал, что дворцовые врачи перед тяжёлой болезнью стараются смягчить правду. После того, как Шаохао навестил Лэйцзу и увидел состояние А-Хэн, он понял, что Императорица, вероятно, при смерти.
Хотя битва шла по его плану, и обе стороны — Сюань Юань и Шэньнун — пострадали, он не испытывал ни малейшей радости.
Каждый раз, когда А-Хэн тянулась за чем-то, он видел её руку без мизинца и сердце его сжималось от боли, как будто это у него самого палец отрезали.
Светлячки мерцали на земле, словно маленькие звёзды. Он поймал одного из них и держал в руке, как маленький фонарик. В его свете всплывали разные воспоминания.
Шаохао сел на каменные ступеньки и в молчании наблюдал за А-Хэн, ходившей туда-сюда.
Чжу Юй сказала ему, что по словам врача всё было не так уж плохо, но он лучше всех знал, что дворцовые врачи перед тяжёлой болезнью стараются смягчить правду. После того, как Шаохао навестил Лэйцзу и увидел состояние А-Хэн, он понял, что Императорица, вероятно, при смерти.
Хотя битва шла по его плану, и обе стороны — Сюань Юань и Шэньнун — пострадали, он не испытывал ни малейшей радости.
Каждый раз, когда А-Хэн тянулась за чем-то, он видел её руку без мизинца и сердце его сжималось от боли, как будто это у него самого палец отрезали.
Светлячки мерцали на земле, словно маленькие звёзды. Он поймал одного из них и держал в руке, как маленький фонарик. В его свете всплывали разные воспоминания.
0 Комментарии