Через семь дней по обычаю должны были провести траурную церемонию для Чан Пу.
Покушение Чан Пу на Тунъюй было непростительным, но она уже отдала жизнь за жизнь. По просьбе А-Хэн Император приказал освободить задержанных воинов Жошуя и позволил им почтить память Чан Пу. Несмотря на это им было запрещено возвращаться в Жошуй и они должны были остаться в горах Сюань Юаня в качестве личной охраны Чжуань Сюя.
Император лично пришёл почтить память Чан Пу, а церемонию проводил младший дядя Цзун вместе с Чжуань Сюем. Но Чжуань Сюй не спешил начинать. Он сказал, что ждал свою тётю.
Дядя Цзун несколько раз пытался подтолкнуть его, но Чжуань Сюй лишь плотно сжимал губы, не произнося ни слова. Перед тем как он пришёл сюда, его тётя сказала ему:
— Сначала иди, проведай отца и мать. Тётя должна будет найти кое-что, чтобы передать твоей матери, чтобы она могла спокойно уйти вместе с твоим отцом.
Император наблюдал со стороны.
Чжуань Сюй, в белом одеянии, стоял впереди. Его маленькое лицо было напряжено. Видимо, из-за недавней потери в его взгляде сквозила несвойственная его возрасту зрелость. В нём читалась холодная настороженность и острая проницательность. Из-за юного возраста он не умел скрывать свои чувства, что делало его остроту ещё более тревожной.
Дядя Цзун, посмотрев на время, не осмелился задерживаться дольше. Он приказал начать церемонию, но маленький Чжуань Сюй вдруг сделал несколько шагов вперёд и категорично сказал всем:
— Начнём, когда скажу я!
— Но подходящее время пройдёт!
Чжуань Сюй поднял взгляд на дядю Цзуна и решительно сказал:
— Здесь лежат мои отец и мать, я здесь хозяин!
Дядя Цзун не смог ответить ни слова. Он растерянно посмотрел на Хуанди, но тот молчал и только смотрел на Чжуань Сюя.
Император вспомнил первую встречу с Чжуань Сюем, когда тот был ещё младенцем. Он взял его на руки и заметил, что Чжуань Сюй был чувствителен к звукам цитры. Когда музыкант сыграл неверно одну ноту, Чжуань Сюй, который ещё не умел говорить, нахмурился. Император подумал, что характер Чжуань Сюя был похож на Чана И, который увлекался бесполезными вещами, такими, как музыка, шахматы, каллиграфия, и больше не обращал на него внимания. Но в этот раз Император начал видеть Чжуань Сюя под другим углом.
В этот день также проходила траурная церемония по Тунъюй, но так как Лэйцзу была Императрицей, а Цинъян в глазах всех был будущим Императором, Хуанди объявил, что Чан Пу скончалась от тяжёлых ран, полученных на поле боя, поэтому её церемония была гораздо более торжественной, чем у «умершей от болезни» Тунъюй.
У могилы Тунъюй было пустынно и холодно. Там на коленях стоял только И Пэн.
А-Хэн подошла к нему, а И Пэн злобно сказал ей:
— Убирайся подальше.
А-Хэн не обратила на него внимания и продолжила идти к могиле, что вызвало у И Пэна бурю гнева. Он бросился к А-Хэн с кулаками, каждый его удар был смертельным.
— Ты пришла похвастаться?
Уклоняясь от ударов, А-Хэн ответила:
— Чем мне хвастаться? Тем, что все мои трое братьев были убиты вами? Что моя мать до такой степени измучена твоей матерью, что у неё осталось не так много дней?
И Пэн в замешательстве спросил:
— О чём ты? Разве Цинъян не жив-здоров?
— Он умер, когда ты устроил так, что отец подумал, будто он действительно хотел его отравить. Яд, которого он выпил, подействовал во время боя с Чи Ю, и он умер от руки Чи Ю.
— Значит, Цинъян, который находится в затворничестве на дне Гуйсюя, — подделка? — И Пэн расхохотался до слёз, — Мать, ты слышишь? Убийца брата уже давно мёртв! И та старая ведьма тоже скоро умрёт!
А-Хэн молча смотрела на него. И Пэн перестал смеяться и, посмотрел на А-Хэн.
— С твоим характером это должно быть твоим подарком мне. Младшая сестра, как ты собираешься убить меня?
А-Хэн ответила:
— Я уже приступила к действию.
И Пэн усмехнулся:
— Я верю тебе, но не понимаю, как.
— Тысячи лет назад моя мать и Яньди были, как брат с сестрой. Когда Яньди был при смерти, он передал мне книгу «Классический трактат Шэньнуна о травах», в которую вложил весь свой жизненный опыт, — сказала А-Хэн.
И Пэн словно прозрел:
— Вот почему ты смогла подменить даты беременности от того дикаря. Но даже с книгой Шэньнуна ты не смогла бы легко отравить меня.
— Я знаю. Но ты забыл? Нас учил один и тот же мастер, я прекрасно знаю, как течёт твоя энергия. Отравление было разделено на два этапа. Первый — здесь, — А-Хэн посмотрела на могилу Тунъюй, — ты часто проводил здесь целые ночи на коленях и скорбил. В моменты горя защитная энергия ослабевает и злые духи легко проникают внутрь.
— Это могила, усиленная энергией. Если там был бы яд, это бы изменило её.
— Поэтому я использовала не яд, а лекарство, которое наоборот, очень полезно для усиления энергии. Оно позволяет твоей энергии резко возрасти за короткое время. Когда я только что сказала тебе, что Цинъян мёртв, ты эмоционально вспыхнул. Ты смеялся и вдохнул много того, что вдыхать не следовало. Это тоже не яд, но в сочетании с лекарством в твоём теле, учитывая твой уникальный путь циркуляции энергии, это заставит всю твою энергию собраться в сердце, и оно взорвётся от неспособности выдержать собственную мощь.
И Пэн замер, а А-Хэн добавила:
— Я ученица Яньди, школы Шэньнуна, а не ученица Великого Мастера ядов Цзили. Чтобы отнять жизнь, не обязательно использовать яд.
— Если жизнь без радости, то и смерть не страшна, — усмехнулся И Пэн. Он собрал всю свою энергию, чтобы одним ударом убить А-Хэн, сказав: — Тогда пошли вместе на тот свет!
А-Хэн стояла неподвижно. И Пэн, отправив половину своей силы в удар, упал перед могилой.
Сосредоточенная им энергия устремилась к его сердцу, а вены на груди, казалось, вот-вот лопнут от боли, отчего он начал судорожно дёргаться.
И Пэн изо всех сил старался удержать беспорядочно бегущую энергию. Его лицо сначала побледнело, а потом посинело и в конце покраснело. Бесчисленные потоки энергии, словно множество ядовитых змей, сверлили его сердце. Кожа на его лице от боли задрожала.
А-Хэн присела перед ним, в её взгляде смешались сложные чувства. Она ненавидела его, поэтому и придумала такой мучительный способ смерти для него, но, увидев его страдания, А-Хэн сама чувствовала боль.
— И Пэн, если я тебя не убью, ты попытаешься убить Чжуань Сюй? — спросила она.
Покушение Чан Пу на Тунъюй было непростительным, но она уже отдала жизнь за жизнь. По просьбе А-Хэн Император приказал освободить задержанных воинов Жошуя и позволил им почтить память Чан Пу. Несмотря на это им было запрещено возвращаться в Жошуй и они должны были остаться в горах Сюань Юаня в качестве личной охраны Чжуань Сюя.
Император лично пришёл почтить память Чан Пу, а церемонию проводил младший дядя Цзун вместе с Чжуань Сюем. Но Чжуань Сюй не спешил начинать. Он сказал, что ждал свою тётю.
Дядя Цзун несколько раз пытался подтолкнуть его, но Чжуань Сюй лишь плотно сжимал губы, не произнося ни слова. Перед тем как он пришёл сюда, его тётя сказала ему:
— Сначала иди, проведай отца и мать. Тётя должна будет найти кое-что, чтобы передать твоей матери, чтобы она могла спокойно уйти вместе с твоим отцом.
Император наблюдал со стороны.
Чжуань Сюй, в белом одеянии, стоял впереди. Его маленькое лицо было напряжено. Видимо, из-за недавней потери в его взгляде сквозила несвойственная его возрасту зрелость. В нём читалась холодная настороженность и острая проницательность. Из-за юного возраста он не умел скрывать свои чувства, что делало его остроту ещё более тревожной.
Дядя Цзун, посмотрев на время, не осмелился задерживаться дольше. Он приказал начать церемонию, но маленький Чжуань Сюй вдруг сделал несколько шагов вперёд и категорично сказал всем:
— Начнём, когда скажу я!
— Но подходящее время пройдёт!
Чжуань Сюй поднял взгляд на дядю Цзуна и решительно сказал:
— Здесь лежат мои отец и мать, я здесь хозяин!
Дядя Цзун не смог ответить ни слова. Он растерянно посмотрел на Хуанди, но тот молчал и только смотрел на Чжуань Сюя.
Император вспомнил первую встречу с Чжуань Сюем, когда тот был ещё младенцем. Он взял его на руки и заметил, что Чжуань Сюй был чувствителен к звукам цитры. Когда музыкант сыграл неверно одну ноту, Чжуань Сюй, который ещё не умел говорить, нахмурился. Император подумал, что характер Чжуань Сюя был похож на Чана И, который увлекался бесполезными вещами, такими, как музыка, шахматы, каллиграфия, и больше не обращал на него внимания. Но в этот раз Император начал видеть Чжуань Сюя под другим углом.
В этот день также проходила траурная церемония по Тунъюй, но так как Лэйцзу была Императрицей, а Цинъян в глазах всех был будущим Императором, Хуанди объявил, что Чан Пу скончалась от тяжёлых ран, полученных на поле боя, поэтому её церемония была гораздо более торжественной, чем у «умершей от болезни» Тунъюй.
У могилы Тунъюй было пустынно и холодно. Там на коленях стоял только И Пэн.
А-Хэн подошла к нему, а И Пэн злобно сказал ей:
— Убирайся подальше.
А-Хэн не обратила на него внимания и продолжила идти к могиле, что вызвало у И Пэна бурю гнева. Он бросился к А-Хэн с кулаками, каждый его удар был смертельным.
— Ты пришла похвастаться?
Уклоняясь от ударов, А-Хэн ответила:
— Чем мне хвастаться? Тем, что все мои трое братьев были убиты вами? Что моя мать до такой степени измучена твоей матерью, что у неё осталось не так много дней?
И Пэн в замешательстве спросил:
— О чём ты? Разве Цинъян не жив-здоров?
— Он умер, когда ты устроил так, что отец подумал, будто он действительно хотел его отравить. Яд, которого он выпил, подействовал во время боя с Чи Ю, и он умер от руки Чи Ю.
— Значит, Цинъян, который находится в затворничестве на дне Гуйсюя, — подделка? — И Пэн расхохотался до слёз, — Мать, ты слышишь? Убийца брата уже давно мёртв! И та старая ведьма тоже скоро умрёт!
А-Хэн молча смотрела на него. И Пэн перестал смеяться и, посмотрел на А-Хэн.
— С твоим характером это должно быть твоим подарком мне. Младшая сестра, как ты собираешься убить меня?
А-Хэн ответила:
— Я уже приступила к действию.
И Пэн усмехнулся:
— Я верю тебе, но не понимаю, как.
— Тысячи лет назад моя мать и Яньди были, как брат с сестрой. Когда Яньди был при смерти, он передал мне книгу «Классический трактат Шэньнуна о травах», в которую вложил весь свой жизненный опыт, — сказала А-Хэн.
И Пэн словно прозрел:
— Вот почему ты смогла подменить даты беременности от того дикаря. Но даже с книгой Шэньнуна ты не смогла бы легко отравить меня.
— Я знаю. Но ты забыл? Нас учил один и тот же мастер, я прекрасно знаю, как течёт твоя энергия. Отравление было разделено на два этапа. Первый — здесь, — А-Хэн посмотрела на могилу Тунъюй, — ты часто проводил здесь целые ночи на коленях и скорбил. В моменты горя защитная энергия ослабевает и злые духи легко проникают внутрь.
— Это могила, усиленная энергией. Если там был бы яд, это бы изменило её.
— Поэтому я использовала не яд, а лекарство, которое наоборот, очень полезно для усиления энергии. Оно позволяет твоей энергии резко возрасти за короткое время. Когда я только что сказала тебе, что Цинъян мёртв, ты эмоционально вспыхнул. Ты смеялся и вдохнул много того, что вдыхать не следовало. Это тоже не яд, но в сочетании с лекарством в твоём теле, учитывая твой уникальный путь циркуляции энергии, это заставит всю твою энергию собраться в сердце, и оно взорвётся от неспособности выдержать собственную мощь.
И Пэн замер, а А-Хэн добавила:
— Я ученица Яньди, школы Шэньнуна, а не ученица Великого Мастера ядов Цзили. Чтобы отнять жизнь, не обязательно использовать яд.
— Если жизнь без радости, то и смерть не страшна, — усмехнулся И Пэн. Он собрал всю свою энергию, чтобы одним ударом убить А-Хэн, сказав: — Тогда пошли вместе на тот свет!
А-Хэн стояла неподвижно. И Пэн, отправив половину своей силы в удар, упал перед могилой.
Сосредоточенная им энергия устремилась к его сердцу, а вены на груди, казалось, вот-вот лопнут от боли, отчего он начал судорожно дёргаться.
И Пэн изо всех сил старался удержать беспорядочно бегущую энергию. Его лицо сначала побледнело, а потом посинело и в конце покраснело. Бесчисленные потоки энергии, словно множество ядовитых змей, сверлили его сердце. Кожа на его лице от боли задрожала.
А-Хэн присела перед ним, в её взгляде смешались сложные чувства. Она ненавидела его, поэтому и придумала такой мучительный способ смерти для него, но, увидев его страдания, А-Хэн сама чувствовала боль.
— И Пэн, если я тебя не убью, ты попытаешься убить Чжуань Сюй? — спросила она.
0 Комментарии