Перед глазами А-Хэн всплыла последняя встреча с матерью.
Мать, держа ее за руку, сказала:
— А-Хэн, хоть я и ухожу, ты теперь по-настоящему свободна. Если ты действительно любишь Чи Ю, иди за ним.
А-Хэн удивленно посмотрела на мать и не нашла слов. Мать слабо улыбнулась ей и произнесла:
— Дурашка, ты думаешь, я до сих пор не поняла твоих чувств? Если только Чи Ю может дать тебе дом и заботу, я признаю его зятем. Сейчас я беспокоюсь только о тебе...
Услышав упоминание о Чи Ю, А-Хэн представила маленький бамбуковый домик, скрытый за персиковыми цветами, огород возле дома, где тыквы свисали пучками, каменный колодец перед домом с ведром, наклоненным на краю. Вокруг колодца цвели красные розы, вьющиеся каскадами…
Мать также увидела ее новый дом. Она стояла перед бамбуковым домиком с удовлетворенной улыбкой.
— Мама, я действительно могу свободно уйти с Чи Ю?
Мать кивнула ей и постепенно удалилась среди персиковых деревьев. Она выглядела расслабленной, без единой заботы.
А-Хэн подняла голову к Чи Ю, лицо ее было всё в слезах, но она улыбалась счастливо и ярко:
— Мать сказала, что я свободна. Она сказала, что согласна принять тебя в качестве зятя.
Чи Ю, не веря своему счастью, застыл в изумлении. Затем он с недоверием в голосе, пробормотал:
— Твоя мать, твоя мать... действительно?
А-Хэн кивнула.
Чи Ю всегда думал, что никогда не получит согласия семьи А-Хэн, поэтому гордо заявлял, что ему было все равно, но оказывается, одобрение и благословения родных приносят спокойствие и умножают счастье. Чи Ю был так рад, что даже не знал, что сказать. Он лишь глупо улыбался А-Хэн.
Внезапно восточное небо засияло ярче. А-Хэн, подняв взгляд, тихо произнесла:
— Смотри, восходит солнце, начинается новый день.
Красное солнце вспыхнуло из-за волнующихся облаков. Словно пылающий огонь, оно освещало весь мир, заставляя все вокруг сиять.
Чи Ю крепко обнял А-Хэн:
— Мы действительно сможем каждый день встречать новый день вместе?
В свете яркого утреннего солнца А-Хэн уверенно кивнула,. Они почувствовали, как их согревало тепло то ли от солнца, то ли от друг друга.
Чи Ю смотрел на ее взглядом, полным легкости. Он раскрыл рот, чтобы рассказать ей, что война закончилась, но слова так и не вырвались из его губ. В этот момент он лишь хотел обнять ее и в тишине наблюдать за тем, как солнце освещало землю.
Огненно-красные утренние облака покрывали небосвод, огненно-красные азалии цвели на горных склонах, а они тихо сидели на вершине утеса. Они обнимали друг друга в окружении рассвета. В воздухе пахло цветами. Их силуэты казались неподвижными, как скалы. Лишь утренний ветерок слегка колыхал их одежду. Тут Чи Ю тихо спросил:
— Силин Хэн, что ты больше всего хочешь делать в будущем?
Силин Хэн — имя, означающее свободу и радость. Как давно оно звучало в ее жизни? А-Хэн, будто во сне, тихо ответила:
— Я хочу каждый день быть с тобой, хочу видеть, как Сяо Яо и Чжуань Сюй растут здоровыми и счастливыми, видеть, как они обретут свои семьи, а потом умереть счастливо вместе с тобой.
Чи Ю улыбнулся:
— Это желание простое, я обязательно помогу тебе его исполнить!
— Правда?
— Правда!
Раздался звук зова Чжу Юй среди деревьев:
— Принцесса, А-Хэн!
А-Хэн поднялась, а Чи Ю, который держал ее за руку, не хотел отпускать её. А-Хэн медленно отступила, и их руки медленно разошлись. Она сказала ему:
— Мне еще нужно подготовить похороны матери, а ты возвращайся. Завтра в это же время ты получишь от меня подарок, пусть это будет моим... небольшим возмещением за все эти годы невыполненных обещаний.
Мать, держа ее за руку, сказала:
— А-Хэн, хоть я и ухожу, ты теперь по-настоящему свободна. Если ты действительно любишь Чи Ю, иди за ним.
А-Хэн удивленно посмотрела на мать и не нашла слов. Мать слабо улыбнулась ей и произнесла:
— Дурашка, ты думаешь, я до сих пор не поняла твоих чувств? Если только Чи Ю может дать тебе дом и заботу, я признаю его зятем. Сейчас я беспокоюсь только о тебе...
Услышав упоминание о Чи Ю, А-Хэн представила маленький бамбуковый домик, скрытый за персиковыми цветами, огород возле дома, где тыквы свисали пучками, каменный колодец перед домом с ведром, наклоненным на краю. Вокруг колодца цвели красные розы, вьющиеся каскадами…
Мать также увидела ее новый дом. Она стояла перед бамбуковым домиком с удовлетворенной улыбкой.
— Мама, я действительно могу свободно уйти с Чи Ю?
Мать кивнула ей и постепенно удалилась среди персиковых деревьев. Она выглядела расслабленной, без единой заботы.
А-Хэн подняла голову к Чи Ю, лицо ее было всё в слезах, но она улыбалась счастливо и ярко:
— Мать сказала, что я свободна. Она сказала, что согласна принять тебя в качестве зятя.
Чи Ю, не веря своему счастью, застыл в изумлении. Затем он с недоверием в голосе, пробормотал:
— Твоя мать, твоя мать... действительно?
А-Хэн кивнула.
Чи Ю всегда думал, что никогда не получит согласия семьи А-Хэн, поэтому гордо заявлял, что ему было все равно, но оказывается, одобрение и благословения родных приносят спокойствие и умножают счастье. Чи Ю был так рад, что даже не знал, что сказать. Он лишь глупо улыбался А-Хэн.
Внезапно восточное небо засияло ярче. А-Хэн, подняв взгляд, тихо произнесла:
— Смотри, восходит солнце, начинается новый день.
Красное солнце вспыхнуло из-за волнующихся облаков. Словно пылающий огонь, оно освещало весь мир, заставляя все вокруг сиять.
Чи Ю крепко обнял А-Хэн:
— Мы действительно сможем каждый день встречать новый день вместе?
В свете яркого утреннего солнца А-Хэн уверенно кивнула,. Они почувствовали, как их согревало тепло то ли от солнца, то ли от друг друга.
Чи Ю смотрел на ее взглядом, полным легкости. Он раскрыл рот, чтобы рассказать ей, что война закончилась, но слова так и не вырвались из его губ. В этот момент он лишь хотел обнять ее и в тишине наблюдать за тем, как солнце освещало землю.
Огненно-красные утренние облака покрывали небосвод, огненно-красные азалии цвели на горных склонах, а они тихо сидели на вершине утеса. Они обнимали друг друга в окружении рассвета. В воздухе пахло цветами. Их силуэты казались неподвижными, как скалы. Лишь утренний ветерок слегка колыхал их одежду. Тут Чи Ю тихо спросил:
— Силин Хэн, что ты больше всего хочешь делать в будущем?
Силин Хэн — имя, означающее свободу и радость. Как давно оно звучало в ее жизни? А-Хэн, будто во сне, тихо ответила:
— Я хочу каждый день быть с тобой, хочу видеть, как Сяо Яо и Чжуань Сюй растут здоровыми и счастливыми, видеть, как они обретут свои семьи, а потом умереть счастливо вместе с тобой.
Чи Ю улыбнулся:
— Это желание простое, я обязательно помогу тебе его исполнить!
— Правда?
— Правда!
Раздался звук зова Чжу Юй среди деревьев:
— Принцесса, А-Хэн!
А-Хэн поднялась, а Чи Ю, который держал ее за руку, не хотел отпускать её. А-Хэн медленно отступила, и их руки медленно разошлись. Она сказала ему:
— Мне еще нужно подготовить похороны матери, а ты возвращайся. Завтра в это же время ты получишь от меня подарок, пусть это будет моим... небольшим возмещением за все эти годы невыполненных обещаний.
* * *
Когда донеслась весть о битве у Баньцюаня в Гаосин, министры восхваляли мудрость и предусмотрительность Шаохао за то, что он не отправил войска в битву, иначе они бы разделили участь Императора Хуана.Шаохао молчал в ответ на похвалы министров.
Министры не осмеливались более говорить. Нынешний Шаохао уже не был тем мягким и скромным, кто с уважением относился к подданным. Теперь его лицо было строгим. Он редко улыбался, его настроение было непредсказуемым, а методы — жестокими. Даже взглянуть ему в глаза было страшно.
Шаохао собирался отпустить придворных, когда один из евнухов, запыхавшись, вбежал в зал. Он поднял высоко свиток из шелка в своих руках.
Шаохао слегка поднял руку, и свиток мягко приземлился в его ладонь. После прочтения его лицо потемнело. Он долго молча смотрел на свиток.
Цзили, никогда ранее не видевший Шаохао в таком состоянии, осторожно спросил:
— Ваше Величество, есть ли какие-либо указания?
Шаохао передал ему свиток, и тот, увидев содержание, изменился в лице. Это было письмо о разводе от Сюань Юань Си, в котором она объявила о расторжении брака с Шаохао. Начиная с этого дня, они больше не связаны узами брака.
Шаохао безучастно произнес:
— Наверное, об этом уже знают во всем мире. Выскажите свои мнения.
После прочтения письма несколько придворных почувствовали возмущение, но, увидев выражение лица Шаохао, они не смогли понять его настроение и не осмелились произнести ни слова. Цзили сказал:
— Ваше Величество, за многие тысячелетия существования Гаосина такого не случалось. Мы даже не знаем, как поступить.
Придворные закивали в знак согласия, ведь с давних времен было известно только о том, что Император мог отвергнуть жену, но не о том, чтобы жена смогла уйти сама.
Один из придворных вдруг спросил:
— Это было по указу Императора Хуан? Может быть, за этим стоит какой-то заговор?
Шаохао ответил:
— Это документ, выданный сегодня утром. В то время Император Хуан, даже если был бы и жив, только что сбежал из Баньцюаня и вряд ли смог бы выдать такое указание. На документе только печать Императрицы, нет печати Императора Хуана. Скорее всего, это было решением самой Сюань Юань Си.
Придворный торопливо заметил:
— Тогда это не имеет силы.
Шаохао сказал:
— Все могут идти, давайте оставим это, как есть. — С этими словами он встал и ушел.
Придворные переглядывались, не зная, как поступить. Так и оставим? Как именно? Шаохао всегда был четким в своих указаниях, и это был первый случай, когда они получили столь неопределенное распоряжение.
Шаохао не вернулся во дворец Чэнъэнь, а направился в Чэнхуа — в свою резиденцию времен, когда он был еще принцем.
Открыв дверь своей спальни, он обнаружил, что все осталось таким же, как в старые времена.
0 Комментарии