Данное обещание — Глава 237. В разорённых горах и реках ветер разносит летучий пух. Часть 2

    Император острым взглядом окинул Се Вана и Ли Чжу, стоящих у подножия.
    — Вы готовы последовать за мной, чтобы объединить Центральные земли?
    Се Ван и Ли Чжу встали на колени и с тем же пылом, как тысячи лет назад, произнеся:
    — Клянемся следовать за Вами до конца!
    Чжи Мо смотрел на Хуанди. Он не разделял мечты Императора, но в глубине души глубоко уважал его. Сколько мужчин в этом мире имеют мужество умереть за свою мечту? И сколько из них обладают такой несгибаемой волей?
    На лице Императора Хуана появилась улыбка. Он подошел к Се Вану и Ли Чжу, а затем посмотрел на Чжи Мо:
    — Нас трое уже здесь. Брат, не желаешь ли ты остаться с нами и вместе совершить великие подвиги?
    Более четырех тысяч лет назад, на горе Сюань Юань, Император задал ему точно такой же вопрос. Лицо Чжи Мо становилось все более мягким, он вздохнул с некоторым беспомощным смехом. Четыре тысячи лет назад этот человек покорил его, и спустя четыре тысячи лет он по-прежнему покорен этим человеком, поэтому, несмотря на ненависть к войне, он все же изо всех сил помогал ему. Он тихо подошел и встал на колени перед Императором.
    Хуанди засмеялся. Он поднял их и с уверенностью произнес:
    — Мы, четверо братьев, обязательно взойдем на вершину горы Шэньнун! И там, открыв кубок, мы будем пить во славу старых времен, вспоминать прошлое и указывать путь миру! В этот момент его седые волосы и морщины словно исчезли, и он снова стал тем самым юношей с неукротимым духом и горячим сердцем.

* * *

    Сюань Юань отказался сдаваться, и не только это. Он объявил о намерении вести свой поход против Чи Ю.
    Император лично написал манифест, в котором на тысячи слов перечислил сотни преступлений Чи Ю, и объявил его миру. Его обвиняли в деспотизме и жестокости, а именно: за двести с лишним лет было уничтожено восемьдесят семь семей, верно служивших императорам Янь на протяжении поколений, пять тысяч триста девяносто шесть верных слуг были казнены, а также бесчисленное количество преступлений Чи Ю против высших и нижших слоев общества.
    С тревогой и искренней обеспокоенностью Император спросил: за двести с лишним лет было убито столько людей? Если Чи Ю захватит власть в Сюань Юане, сколько еще людей будет убито? Сколько еще семей будут уничтожены? Он также с грустью косвенно упрекнул Юйвана в некомпетентности, ведь несмотря на то, что многие министры рисковали жизнью, умоляя Юйвана наказать Чи Ю, тот не только не наказывал его, но и слабо поддавался его влиянию, позволив одному за другим верным слугам умереть, что привело к раздору между правителем и народом Шэньнуна. Хуанди выразил свою боль и разочарование всему миру: с момента основания Сюань Юаня он всегда старался управлять мудро и заботился о людях. Он относился к покоренным гражданам Шэньнуна, как к своим собственным. Юйван позволял Чи Ю унижать таких столпов государства, как Хоу Ту, но он предоставил Хоу Ту и другим достойное их статуса великолепие. Он не жаждал войны, но не мог терпеть жестокость Чи Ю, именно поэтому он и начал кампанию против Чи Ю за Шэньнун.
    Появление манифеста Императора пришлось на критический момент. Армия Чи Ю вытеснила войска Сюань Юаня из их земель, и Сюань Юань больше не считался агрессором. Многие из прежде властвующих аристократов Шэньнуна, забыв о болях прошлого, вновь начали стремиться к власти и богатству. Однако все военное могущество находилось в руках Чи Ю, и они были бессильны в восстановлении прежнего великолепия. Что им делать? Когда Хуанди выступил с предложением устранить Чи Ю, пообещав, что Шэньнун останется за ними, они были безмерно рады.
    Многие старейшины Шэньнуна, увидев красноречивый и искренний манифест Хуанди, вспомнили о днях страха и неопределенности после восшествия Юйвана на престол и прослезились. Аристократия Шэньнуна всегда ненавидела Чи Ю, и теперь, благодаря усилиям ораторов Императора Хуана, разъяснявших все за и против, многие из них признали его правоту: Юйван действительно был неспособным и слабым. Если бы не его бездействие перед Чи Ю, как бы Шэньнун мог прийти к краху? Если бы Шэньнун продолжал оставаться под контролем Чи Ю, эти люди рано или поздно были бы убиты!
    Манифест Хуанди оправдал его действия, но, словно яд, подорвал репутацию Юйвана.
    Чи Ю получил требование Императора о сдаче. Он читал манифест и попивал вино. Великий генерал сначала смеялся, увидев перечисленные в его адрес обвинения, но когда он дошел до обвинений в адрес Юйвана, его лицо побледнело, и он даже сжал до искажения бронзовую винную кружку.
    Юйвн был самым добрым и мягкосердечным человеком из всех, кого Чи Ю когда-либо встречал: когда Чжу Жун преследовал его, именно Юйван умолял Яньди отозвать приказ об убийстве; когда все на горе Шэньнун презрительно называли его «зверем», Юйван строго упрекал их; когда он в гневе ранил всех и спустился с горы Шэньнун, Юйван всю ночь ходил за ним и оставался рядом несколько дней и ночей; когда он в одиночестве и гневе жил на запретной горе Цао Ао, Юйван тайком поднимался на гору и приносил ему вино.
    Юйван был, как терпеливый старший брат, который на протяжении сотен лет, день за днем, направлял дикого и свирепого Чи Ю к пониманию человеческой теплоты.
    После смерти императора Яня многие при дворе, включая Юньсан, беспокоились, что Чи Ю, держа власть в своих руках, захватит трон, но Юйван никогда не сомневался в нем, ни на мгновение.
    Хотя Чи Ю и не говорил об этом прямо, но для него Юйван был, как старший брат, который заставил его поверить в настоящую доброту в этом мире. Но теперь этого доброго правителя, который по-настоящему заботился о народе Шэньнуна, Хуанди описал в черных тонах и беззастенчиво опорочил клеветой.
    Фэнбо мрачно заметил:
    — Почему, читая этот манифест, я чувствую себя крайне злодейским? Как будто я сам воровал трон.
    Юй Ши ответил:
    — Вот почему мудрые правители всегда подчеркивают, что страна не может быть построена на силе. Оружие может покорить тела, но слова и язык завоевывают сердца.
    — Что нам теперь делать? Мы что, должны сдаться Хуанди?

Вернуться к оглавлению