Присутствующие в комнате наконец-то немного поняли Чи Ю — его жестокость имела под собой причины и являлась частью его военной стратегии.
Хуанди сказал:
— Жестокость Чи Ю позволила ему победить Сюань Юань, но также и охладила к нему сердца по всему миру. Армия и народ Сюань Юаня ненавидят его. Нам нужна всего лишь одна победа, чтобы собрать разбитые сердца и изменить ситуацию, превратить ненависть в боевой дух. Всего одна победа!
Лица нескольких отчаявшихся людей в зале засияли надеждой, и они взглянули на Императора с воодушевлением.
Хуанди посмотрел на Чжуань Сюя и улыбнулся, сказав:
— Судьба человека, в конечном счете, зависит от самого себя. В прошлый раз я проиграл, но на самом деле я проиграл не Чи Ю, а своему собственному характеру. Если на этот раз Чи Ю проиграет, он тоже проиграет не мне, а своему собственному характеру.
Чжуань Сюй был поражен этими словами. Он осознал, что дед учил его, он вдумчиво переваривал сказанное.
Се Ван сказал глухим голосом:
— Как бы мы ни говорили, нам нужно победить Чи Ю, но это самое трудное. И пусть вы и засмеетесь надо мной, но я точно знаю, что не смогу победить Чи Ю.
Император спросил у Чжи Мо:
— Ты только что намекнул на то, где находится тот генерал, который не боится Чи Ю?
Чжи Мо ответил:
— Ин Лун. Отправьте за Ин Луном.
Ли Чжу сказал:
— Мы уже отправляли за ним многих, но он всем отказал.
Чжи Мо заметил:
— Вы отправили не тех людей. Демоны ценят верность, Ин Лун ушел из Шэньнуна по этой причине. Чтобы он вернулся, нужно действовать именно с этой стороны. Вам следует попросить А-Хэн позвать Ин Луна обратно.
Он удивился в глубине души: в умении владеть человеческими сердцами никто не мог сравниться с Императором. Какие бы тайны ни скрывались от других, Император всегда их видел. Почему же, несмотря на поражения и страдания Сюань Юаня, Хуанди отказался от помощи Ин Луна?
Взгляд Императора скользнул по присутствующим, Чжи Мо немедленно опустил голову. Хуанди продолжил:
— Ин Лун, безусловно, храбрый воин, но его статус не подходит для роли главнокомандующего. Он не сможет вдохновить все войска на подвиги. Нам нужен кто-то, кто будет иметь законное право командования и заслужит уважение Ин Луна.
Се Ван с волнением спросил:
— Кто же? Единственно подходящим является Цинъян, но он тяжело ранен.
— Моя дочь, принцесса Сюань Юаня — А-Хэн.
Ли Чжу и Се Ван переглянулись, вспомнив о Лэйцзу. Дети Лэйцзу, несмотря на свои разные характеры, все же обладали родительским талантом к военному искусству. Даже мягкотелый Чан И был врожденным военачальником.
Император продолжил:
— Эта девочка немного похожа на меня и Лэйцзу в молодости, но, к сожалению, не обладает нашими амбициями. Если бы не моя внезапная травма, заставившая ее поддерживать меня своими лекарствами, она бы, вероятно, уже покинула Сюань Юань. В ее глазах я не идеальный отец. Если я прикажу ей повести войска, она определенно откажется. В крайнем случае, она может объявить всему миру, что разрывает со мной отношения, как сделала это с Шаохао.
Ли Чжу и Се Ван, вспомнив о тысячелетней вражде между Лэйцзу и семьей Тунъюй, невольно вздохнули:
— Как же убедить принцессу возглавить войска?
Император обратил взгляд на Чжи Мо:
— Ты сможешь убедить ее.
Чжи Мо молчал.
Император продолжил:
— Не то, чтобы я хотел заставлять свою дочь, но между мной и Чи Ю, Сюань Юанем и Шэньнуном стоит выбор между жизнью и смертью. Бедствие уничтожения страны нависло над нами, у нас уже нет выхода. Чжи Мо, неужели ты забыл болезненный опыт, которого пережил? Неужели ты хочешь, чтобы народ Сюань Юаня испытал такую же боль? Неужели ты забыл, зачем мы основали Сюань Юань?
Чжи Мо поднял голову и пристально посмотрел на Императора. В этот момент они оба поняли друг друга без слов. Хуанди знал, что Чжи Мо раскрыл его замысел, а Чжи Мо осознал, что Император понял его прозорливость. Но Император не был встревожен, потому что он поставил Чжи Мо в тупик, искусство Хуанди в управлении человеческими сердцами действительно не имело равных под небом.
Через некоторое время Чжи Мо встал на колени и произнёс:
— Я пойду убеждать принцессу.
Одно незнакомое письмо было доставлено на Чжаоюнь, адресованное принцессе, но на бамбуковой плите ничего не было написано, кроме адреса. Чжу Юй, прочитав адрес, спросила А-Хэн:
— У тебя есть друзья, живущие здесь?
А-Хэн покачала головой и ответила:
— Нет.
Чжу Юй бросила бамбуковую плиту на стол, и оттуда упал кусок изорванной ткани:
— О, что это? Похоже на письмо, написанное кровью.
А-Хэн схватила его. Кровь уже потемнела, но сила слов все еще била через край.
Много лет прошло, но та героическая сцена все еще была ясной, как вчера. Сто воинов Сюань Юаня оторвали кусок от своей одежды, написали прощальные слова кровью и все равно ворвались в гору Сюнь. В конце концов, они либо были убиты, либо погибли в лаве. Их молодые жизни были обменяны на жизни четырех тысяч воинов Жошуя и Чан Пу.
А-Хэн внимательно смотрела на письмо, подписанное «Юэ Юань». Она помнила того парня, первого, кто выступил и стабилизировал мораль духа; первого ворвавшегося в гору Сюнь, с достоинством встретившего смерть; последнего, кто отказался от сопротивления во имя своей жизни и превратил всю свою энергию в сигнал, чтобы предупредить ее и указать направление на Чжу Жуна, иначе, возможно, она и Чи Ю уже погибли бы.
Такой юноша умер так, как умер, и никогда не будет упомянут и воспет, как Чжу Жун, но именно бесчисленные такие безымянные герои поддерживали страну.
А-Хэн сразу же отправила А-Сяня вниз с горы, следуя адресу, указанному в письме.
Армия Чи Ю уже подошла к Чёрной воде. Чтобы укрыться от войны, люди побежали на запад. Вне стен Сюань Юаня, в трактире, собралось бесчисленное количество таких людей, не имеющих средств для проживания и родственников, к которым можно было бы обратиться. Они были вынуждены ночевать в пустырях. Днем в Сюань Юане было еще терпимо, но по ночам становилось очень холодно. Люди голодали и мерзли. Кто-то выживал силой духа, но большинство умирали тихо и беззвучно. Могилы возникали на месте их смерти.
Хуанди сказал:
— Жестокость Чи Ю позволила ему победить Сюань Юань, но также и охладила к нему сердца по всему миру. Армия и народ Сюань Юаня ненавидят его. Нам нужна всего лишь одна победа, чтобы собрать разбитые сердца и изменить ситуацию, превратить ненависть в боевой дух. Всего одна победа!
Лица нескольких отчаявшихся людей в зале засияли надеждой, и они взглянули на Императора с воодушевлением.
Хуанди посмотрел на Чжуань Сюя и улыбнулся, сказав:
— Судьба человека, в конечном счете, зависит от самого себя. В прошлый раз я проиграл, но на самом деле я проиграл не Чи Ю, а своему собственному характеру. Если на этот раз Чи Ю проиграет, он тоже проиграет не мне, а своему собственному характеру.
Чжуань Сюй был поражен этими словами. Он осознал, что дед учил его, он вдумчиво переваривал сказанное.
Се Ван сказал глухим голосом:
— Как бы мы ни говорили, нам нужно победить Чи Ю, но это самое трудное. И пусть вы и засмеетесь надо мной, но я точно знаю, что не смогу победить Чи Ю.
Император спросил у Чжи Мо:
— Ты только что намекнул на то, где находится тот генерал, который не боится Чи Ю?
Чжи Мо ответил:
— Ин Лун. Отправьте за Ин Луном.
Ли Чжу сказал:
— Мы уже отправляли за ним многих, но он всем отказал.
Чжи Мо заметил:
— Вы отправили не тех людей. Демоны ценят верность, Ин Лун ушел из Шэньнуна по этой причине. Чтобы он вернулся, нужно действовать именно с этой стороны. Вам следует попросить А-Хэн позвать Ин Луна обратно.
Он удивился в глубине души: в умении владеть человеческими сердцами никто не мог сравниться с Императором. Какие бы тайны ни скрывались от других, Император всегда их видел. Почему же, несмотря на поражения и страдания Сюань Юаня, Хуанди отказался от помощи Ин Луна?
Взгляд Императора скользнул по присутствующим, Чжи Мо немедленно опустил голову. Хуанди продолжил:
— Ин Лун, безусловно, храбрый воин, но его статус не подходит для роли главнокомандующего. Он не сможет вдохновить все войска на подвиги. Нам нужен кто-то, кто будет иметь законное право командования и заслужит уважение Ин Луна.
Се Ван с волнением спросил:
— Кто же? Единственно подходящим является Цинъян, но он тяжело ранен.
— Моя дочь, принцесса Сюань Юаня — А-Хэн.
Ли Чжу и Се Ван переглянулись, вспомнив о Лэйцзу. Дети Лэйцзу, несмотря на свои разные характеры, все же обладали родительским талантом к военному искусству. Даже мягкотелый Чан И был врожденным военачальником.
Император продолжил:
— Эта девочка немного похожа на меня и Лэйцзу в молодости, но, к сожалению, не обладает нашими амбициями. Если бы не моя внезапная травма, заставившая ее поддерживать меня своими лекарствами, она бы, вероятно, уже покинула Сюань Юань. В ее глазах я не идеальный отец. Если я прикажу ей повести войска, она определенно откажется. В крайнем случае, она может объявить всему миру, что разрывает со мной отношения, как сделала это с Шаохао.
Ли Чжу и Се Ван, вспомнив о тысячелетней вражде между Лэйцзу и семьей Тунъюй, невольно вздохнули:
— Как же убедить принцессу возглавить войска?
Император обратил взгляд на Чжи Мо:
— Ты сможешь убедить ее.
Чжи Мо молчал.
Император продолжил:
— Не то, чтобы я хотел заставлять свою дочь, но между мной и Чи Ю, Сюань Юанем и Шэньнуном стоит выбор между жизнью и смертью. Бедствие уничтожения страны нависло над нами, у нас уже нет выхода. Чжи Мо, неужели ты забыл болезненный опыт, которого пережил? Неужели ты хочешь, чтобы народ Сюань Юаня испытал такую же боль? Неужели ты забыл, зачем мы основали Сюань Юань?
Чжи Мо поднял голову и пристально посмотрел на Императора. В этот момент они оба поняли друг друга без слов. Хуанди знал, что Чжи Мо раскрыл его замысел, а Чжи Мо осознал, что Император понял его прозорливость. Но Император не был встревожен, потому что он поставил Чжи Мо в тупик, искусство Хуанди в управлении человеческими сердцами действительно не имело равных под небом.
Через некоторое время Чжи Мо встал на колени и произнёс:
— Я пойду убеждать принцессу.
Одно незнакомое письмо было доставлено на Чжаоюнь, адресованное принцессе, но на бамбуковой плите ничего не было написано, кроме адреса. Чжу Юй, прочитав адрес, спросила А-Хэн:
— У тебя есть друзья, живущие здесь?
А-Хэн покачала головой и ответила:
— Нет.
Чжу Юй бросила бамбуковую плиту на стол, и оттуда упал кусок изорванной ткани:
— О, что это? Похоже на письмо, написанное кровью.
А-Хэн схватила его. Кровь уже потемнела, но сила слов все еще била через край.
Много лет прошло, но та героическая сцена все еще была ясной, как вчера. Сто воинов Сюань Юаня оторвали кусок от своей одежды, написали прощальные слова кровью и все равно ворвались в гору Сюнь. В конце концов, они либо были убиты, либо погибли в лаве. Их молодые жизни были обменяны на жизни четырех тысяч воинов Жошуя и Чан Пу.
А-Хэн внимательно смотрела на письмо, подписанное «Юэ Юань». Она помнила того парня, первого, кто выступил и стабилизировал мораль духа; первого ворвавшегося в гору Сюнь, с достоинством встретившего смерть; последнего, кто отказался от сопротивления во имя своей жизни и превратил всю свою энергию в сигнал, чтобы предупредить ее и указать направление на Чжу Жуна, иначе, возможно, она и Чи Ю уже погибли бы.
Такой юноша умер так, как умер, и никогда не будет упомянут и воспет, как Чжу Жун, но именно бесчисленные такие безымянные герои поддерживали страну.
А-Хэн сразу же отправила А-Сяня вниз с горы, следуя адресу, указанному в письме.
Армия Чи Ю уже подошла к Чёрной воде. Чтобы укрыться от войны, люди побежали на запад. Вне стен Сюань Юаня, в трактире, собралось бесчисленное количество таких людей, не имеющих средств для проживания и родственников, к которым можно было бы обратиться. Они были вынуждены ночевать в пустырях. Днем в Сюань Юане было еще терпимо, но по ночам становилось очень холодно. Люди голодали и мерзли. Кто-то выживал силой духа, но большинство умирали тихо и беззвучно. Могилы возникали на месте их смерти.
0 Комментарии