Это ещё полбеды. А-Хэн слышала, что когда умер Пламенный Император, на Юйшане обрушился снег, и вечнозелёные горы побелели. Но внешний вид Королевской Матери… В прошлом у неё были волосы, тёмные как облака, и лицо, свежее, как цветок, а её глаза были холодными и ясными, как осенняя вода. Стоя под персиковым деревом, она воплощала красоту цветов и холод льда, а теперь Королевская Мать была седой. Лицо её было истощено, а глаза пустыми.
А-Хэн недоумевающе смотрела на Королевскую Мать, а Сяо Яо, не знакомая с ней, без стеснения весело подбежала к ней и спросила:
— Бабушка, а где персики? Мама сказала, что здесь их много.
Королевская Мать ответила:
— Персики уже отцвели.
А-Хэн попросила Сяо Яо поклониться Королевской Матери, и после этого служанка увела девочку поиграть.
А-Хэн и хозяйка Юйшана медленно прошлись по персиковому саду, и принцесса Сюань Юаня сказала:
— Я приехала на Юйшань с двумя целями.
Королевская Мать молчала, и вдруг А-Хэн изменила своё обращение к ней:
— Тётя Мэй.
Королевская Мать холодно усмехнулась:
— Так твоя мать наконец решила заговорить о прошлом перед смертью?
— На самом деле, я знала об этом уже давно. Я останавливалась на Малом Лунном Пике, и дядя рассказал мне о вас. — Тело Королевской Матери дрогнуло. Она остановилась, и А-Хэн нашла в себе силы добавить: — Дядя говорил, что всегда помнил время, проведённое с вами втроём. Это были самые счастливые моменты его жизни.
Лицо Королевской Матери оставалось непроницаемым, она лишь медленно продолжала идти вперёд.
А-Хэн добавила:
— Перед уходом я спросила маму, не хочет ли она съездить на Юйшань. Но мама замолчала, а потом попросила меня принести вам это.
А-Хэн раскрыла свёрток и протянула Королевской Матери наряд ярко-жёлтого цвета, на котором лежала фигурка куклы из сандалового дерева. Королевская Мать посмотрела на неё холодно и не стала брать. Лэйцзу безвозвратно ушла и тысячелетиями не оглядывалась. Теперь, когда она обернулась назад, было уже поздно!
А-Хэн с недоумением положила куклу на землю, и как только та коснулась почвы, то сразу же ожила. Она превратилась в красивую девушку, похожую на Королевскую Мать нескольких веков назад, но с совершенно иным выражением лица. Глаза девушки были полны живости и улыбки, её тёмные волосы собраны в два симметричных пучка с ярко-жёлтыми лентами, свисающими вниз, что придавало ей озорство и очарование.
А-Хэн тихо запела древнюю песню, которой её научила мать.
Девушка изящно покружилась и начала танцевать. Она махнула длинными рукавами и приподняла подол платья. Движения её были полны изящества.
Королевская Мать в замешательстве смотрела на неё.
На новом платье девушки, ярко-жёлтого цвета, была большая дыра на рукаве. Когда она поднимала руку во время танца, рукав раскалывался на две части, обнажая участок белой кожи руки.
Она помнила, как днём её рукав порвался о ветку дерева. Она не умела шить, а Лэйцзу была мастерицей шитья и обещала вечером зашить ей рукав.
Но она так и не закончила этот танец, и тот вечер так и не наступил.
Песня А-Хэн закончилась, и танец куклы тоже завершился. Она превратилась в прах и рассеялась на ветру, как и те далёкие события, безжалостно развеянные временем, не оставив ни малейшего следа.
Внезапно в лесу стало слишком тихо. Даже звук ветра, проходящего сквозь ветви деревьев, казался отчётливым.
Королевская Мать громко засмеялась, её смех смешался со слезами.
— Что это такое?
А-Хэн ответила:
— Простите! Мама просила меня передать вам её извинения.
Смех Королевской Матери вдруг оборвался. Лэйцзу была самой гордой женщиной, которую Королевская Мать когда-либо видела. Она никогда не склоняла голову и даже если бы ей пришлось проглотить кровь вместе с выбитыми зубами, она бы сделала это с улыбкой. Куда делась та гордая и почти дерзкая Лэйцзу из Силина?
Королевская Мать долго молчала, а затем спросила:
— Почему твоя мать не пришла сказать это лично?
— Не знаю, — ответила А-Хэн. — Когда я спршивала её, она всегда молчала. Она сама пряла нить, ткала ткань и сшила это платье, а потом попросила меня принести его вам.
Королевская Мать стояла неподвижно. Взгляд её, хоть и был устремлён на А-Хэн, казалось, проникал сквозь неё, улетая к событиям тысячелетней давности.
Лэйцзу пообещала зашить её одежду, но так и не сделала этого. Спустя тысячи лет она прислала сшитую своими руками одежду. Та обещанная ремонтная работа стала терновым венцом их обоих сердец на протяжении многих лет.
Королевская Мать вдруг улыбнулась, в её улыбке появилось больше спокойствия и меньше остроты.
— Посмотрите на меня сейчас! Она была права в том, что не пришла на Юйшань.
Королевская Мать взяла платье и направилась к выходу из персикового сада.
Лэйцзу настаивала на том, чтобы не видеть их, Королевская Мать старалась сохранить свою красоту, надеясь снова увидеть их. Обе они шли разными путями к одной цели — к слову «глупость». Это было их последнее прекрасное воспоминание, которого она хотела удержать, а Лэйцзу не хотела разрушать.
Королевская Мать стояла на обрыве, смотря на облака.
Из трёх братьев и сестёр, с которыми она когда-то бродила вместе, двое уже умерли. Сейчас, когда солнце садилось, она осталась одна.
А-Хэн подошла к Королевской Матери. Возможно, из-за того, что Королевская Мать разрешила свой внутренний конфликт, она стала выглядеть мягче, но в её взгляде оставалась неизгладимая тоска.
— Есть ещё что-нибудь?
— Я хочу оставить мою дочь под вашей защитой. Пожалуйста, оберегайте её.
— Её отец — владыка Гаосина, мать — принцесса Сюань Юаня, кто осмелится причинить ей вред?
— Её зовут Сяо Яо. — А-Хэн написала два символа на столе, — Она не дочь Императора Гаосина.
Королевская Мать с недоверием спросила:
— Она дочь Чи Ю?
А-Хэн кивнула.
Королевская Мать посмотрела на А-Хэн и улыбнулась, но в её глазах сквозило сочувствие.
— Знаешь ли ты, что когда-то я точно знала, что именно Чи Ю проник на Юйшань и украл лук Паньгу, но я решила воспользоваться этой ошибкой. Заключив тебя на Юйшане на шестьдесят лет, я действовала из корыстных побуждений в надежде разрушить твою помолвку с Шаохао и сблизить тебя с Чи Ю.
— Я потом догадалась об этом.
А-Хэн недоумевающе смотрела на Королевскую Мать, а Сяо Яо, не знакомая с ней, без стеснения весело подбежала к ней и спросила:
— Бабушка, а где персики? Мама сказала, что здесь их много.
Королевская Мать ответила:
— Персики уже отцвели.
А-Хэн попросила Сяо Яо поклониться Королевской Матери, и после этого служанка увела девочку поиграть.
А-Хэн и хозяйка Юйшана медленно прошлись по персиковому саду, и принцесса Сюань Юаня сказала:
— Я приехала на Юйшань с двумя целями.
Королевская Мать молчала, и вдруг А-Хэн изменила своё обращение к ней:
— Тётя Мэй.
Королевская Мать холодно усмехнулась:
— Так твоя мать наконец решила заговорить о прошлом перед смертью?
— На самом деле, я знала об этом уже давно. Я останавливалась на Малом Лунном Пике, и дядя рассказал мне о вас. — Тело Королевской Матери дрогнуло. Она остановилась, и А-Хэн нашла в себе силы добавить: — Дядя говорил, что всегда помнил время, проведённое с вами втроём. Это были самые счастливые моменты его жизни.
Лицо Королевской Матери оставалось непроницаемым, она лишь медленно продолжала идти вперёд.
А-Хэн добавила:
— Перед уходом я спросила маму, не хочет ли она съездить на Юйшань. Но мама замолчала, а потом попросила меня принести вам это.
А-Хэн раскрыла свёрток и протянула Королевской Матери наряд ярко-жёлтого цвета, на котором лежала фигурка куклы из сандалового дерева. Королевская Мать посмотрела на неё холодно и не стала брать. Лэйцзу безвозвратно ушла и тысячелетиями не оглядывалась. Теперь, когда она обернулась назад, было уже поздно!
А-Хэн с недоумением положила куклу на землю, и как только та коснулась почвы, то сразу же ожила. Она превратилась в красивую девушку, похожую на Королевскую Мать нескольких веков назад, но с совершенно иным выражением лица. Глаза девушки были полны живости и улыбки, её тёмные волосы собраны в два симметричных пучка с ярко-жёлтыми лентами, свисающими вниз, что придавало ей озорство и очарование.
А-Хэн тихо запела древнюю песню, которой её научила мать.
Девушка изящно покружилась и начала танцевать. Она махнула длинными рукавами и приподняла подол платья. Движения её были полны изящества.
Королевская Мать в замешательстве смотрела на неё.
На новом платье девушки, ярко-жёлтого цвета, была большая дыра на рукаве. Когда она поднимала руку во время танца, рукав раскалывался на две части, обнажая участок белой кожи руки.
Она помнила, как днём её рукав порвался о ветку дерева. Она не умела шить, а Лэйцзу была мастерицей шитья и обещала вечером зашить ей рукав.
Но она так и не закончила этот танец, и тот вечер так и не наступил.
Песня А-Хэн закончилась, и танец куклы тоже завершился. Она превратилась в прах и рассеялась на ветру, как и те далёкие события, безжалостно развеянные временем, не оставив ни малейшего следа.
Внезапно в лесу стало слишком тихо. Даже звук ветра, проходящего сквозь ветви деревьев, казался отчётливым.
Королевская Мать громко засмеялась, её смех смешался со слезами.
— Что это такое?
А-Хэн ответила:
— Простите! Мама просила меня передать вам её извинения.
Смех Королевской Матери вдруг оборвался. Лэйцзу была самой гордой женщиной, которую Королевская Мать когда-либо видела. Она никогда не склоняла голову и даже если бы ей пришлось проглотить кровь вместе с выбитыми зубами, она бы сделала это с улыбкой. Куда делась та гордая и почти дерзкая Лэйцзу из Силина?
Королевская Мать долго молчала, а затем спросила:
— Почему твоя мать не пришла сказать это лично?
— Не знаю, — ответила А-Хэн. — Когда я спршивала её, она всегда молчала. Она сама пряла нить, ткала ткань и сшила это платье, а потом попросила меня принести его вам.
Королевская Мать стояла неподвижно. Взгляд её, хоть и был устремлён на А-Хэн, казалось, проникал сквозь неё, улетая к событиям тысячелетней давности.
Лэйцзу пообещала зашить её одежду, но так и не сделала этого. Спустя тысячи лет она прислала сшитую своими руками одежду. Та обещанная ремонтная работа стала терновым венцом их обоих сердец на протяжении многих лет.
Королевская Мать вдруг улыбнулась, в её улыбке появилось больше спокойствия и меньше остроты.
— Посмотрите на меня сейчас! Она была права в том, что не пришла на Юйшань.
Королевская Мать взяла платье и направилась к выходу из персикового сада.
Лэйцзу настаивала на том, чтобы не видеть их, Королевская Мать старалась сохранить свою красоту, надеясь снова увидеть их. Обе они шли разными путями к одной цели — к слову «глупость». Это было их последнее прекрасное воспоминание, которого она хотела удержать, а Лэйцзу не хотела разрушать.
Королевская Мать стояла на обрыве, смотря на облака.
Из трёх братьев и сестёр, с которыми она когда-то бродила вместе, двое уже умерли. Сейчас, когда солнце садилось, она осталась одна.
А-Хэн подошла к Королевской Матери. Возможно, из-за того, что Королевская Мать разрешила свой внутренний конфликт, она стала выглядеть мягче, но в её взгляде оставалась неизгладимая тоска.
— Есть ещё что-нибудь?
— Я хочу оставить мою дочь под вашей защитой. Пожалуйста, оберегайте её.
— Её отец — владыка Гаосина, мать — принцесса Сюань Юаня, кто осмелится причинить ей вред?
— Её зовут Сяо Яо. — А-Хэн написала два символа на столе, — Она не дочь Императора Гаосина.
Королевская Мать с недоверием спросила:
— Она дочь Чи Ю?
А-Хэн кивнула.
Королевская Мать посмотрела на А-Хэн и улыбнулась, но в её глазах сквозило сочувствие.
— Знаешь ли ты, что когда-то я точно знала, что именно Чи Ю проник на Юйшань и украл лук Паньгу, но я решила воспользоваться этой ошибкой. Заключив тебя на Юйшане на шестьдесят лет, я действовала из корыстных побуждений в надежде разрушить твою помолвку с Шаохао и сблизить тебя с Чи Ю.
— Я потом догадалась об этом.
0 Комментарии