— Чжун Жун — не бедствие, просто не хочется внутренних распрей и траты войск, чтобы в конечном итоге нашими усилиями воспользовался Император Хуан. Поэтому мне нужно время, чтобы подчинить его армию. Сейчас Чи Ю — наша главная угроза. Если он выиграет эту битву, Гаосину конец.
— Спасибо, что пришли помочь лично, но помните, это армия Сюань Юаня, и хотя вы и Император Гаосина, здесь нужно подчиняться военным приказам.
— Как я и сказал, меня зовут Цзы Чэнь, я прибыл по велению Его Высочества, чтобы подчиняться приказам принцессы.
— Генерал Ин Лун расскажет вам всё, что нужно знать. Следуйте его командам, — Сюань Юань Си встала, собираясь уйти.
— А-Хэн, — Шаохао протянул руку и удержал Сюань Юань Си.
— Вдруг я вспомнил, что мне нужно ещё кое-что сделать, — Ин Лун сразу опустил голову и широкими шагами вышел из палатки.
— А-Хэн... — Шаохао не смог вымолвить ни слова, но он продолжал держать её и не отпускал.
А-Хэн достала платок с кровавыми буквами и сказала:
— Это ты подделал мой почерк и позвал Чи Ю на гору Сюнь, чтобы он спас меня и четвёртого брата?
Шаохао, увидев кровь на платке, инстинктивно перевёл свой взгляд на обрубок пальца А-Хэн. Его тело слегка задрожало.
Увидев, что он не стал отрицать, А-Хэн слегка улыбнулась со словами:
— Спасибо тебе. На самом деле, я уже не обижаюсь на тебя. В конце концов, ты не наш старший брат, и просить тебя спасти моего четвёртого брата было неправильно.
— Я обещал хорошо заботиться о тебе и Чане И. Я подвёл Цинъяна. Это правильно, что ты упрекнула меня и возненавидела.
А-Хэн тихо вздохнула:
— Когда мы были молодыми, то думали, что сможем сделать всё, что захотим. Но потом мы поняли, что невозможно избавиться от своей семьи, своего происхождения. Ты Шаохао Гаосина, хочешь спасти, но не можешь, я Сюань Юань Си, не хочу убивать, но вынуждена. Есть вещи, которые хочется сделать, но нельзя, и есть вещи, которые не хочется делать, но приходится. Даже со мной так, а ты Император целой страны. Тебе приходится делать или не делать гораздо больше вещей, чем мне.
Шаохао всегда ждал прощения от А-Хэн, но теперь, когда она с пониманием отнеслась к его дилемме, он не почувствовал облегчения, а совсем напротив. Его переполнила ещё более глубокая печаль. Цинъян и он всегда старались защитить А-Хэн, чтобы она не стала такой, как они, но в конце концов она всё равно стала одной из них. Если бы Цинъян был бы ещё жив и увидел А-Хэн в доспехах, с мечом в руке, командующей тысячами солдат в бою, то неизвестно, как бы он пережил эту боль.
Они защищали мир, но не смогли защитить даже тех, кто был им ближе всего!
— А-Хэн...
Изгибы бровей и уголки глаз А-Хэн были пронизаны усталостью, она опустила взгляд на руку Шаохао и произнесла:
— Отпусти. Я больше не злюсь на тебя, но мы с тобой никогда не сможем вернуться к прежнему. Именно из-за того, что я теперь действительно тебя понимаю, я всё вижу ясно. Мы никогда не сможем быть друзьями. Ты Шаохао Гаосина, а я Сюань Юань Си!
Сердце Шаохао окутал холод. Силы покинули его, рука медленно опустилась.
А-Хэн откинула занавес и ушла.
Поздней ночью, когда все, кроме стражи, уже спали, А-Хэн вместе с А-Сянем изучали местность. На склоне горы было несколько заброшенных домов, чьи хозяева, возможно, погибли в битвах или бежали в другие места. Поля заросли сорняками. Подойдя ближе, А-Хэн увидела во дворе персиковое дерево, усыпанное цветами. Тот, кто посадил это дерево, исчез, но персики продолжали цвести на весеннем ветру.
Внезапно она осознала, что опять наступил сезон цветения персиков, а Цзюли был недалеко от Цзэчжоу. Там тоже должны былы зацвести персиковые деревья. Она не знала, сохранилась ли там прежняя красота.
Вдруг А-Хэн решила:
— Пойдём в Цзюли.
Весь лагерь был тихим и пустым. Иногда мелькали одетые в праздничное несколько девушек, но они не отправились на праздник Цветов, а просто сидели у себя на бамбуковых верандах.
Войдя в долину, А-Хэн обнаружила, что склоны гор были покрыты цветами персика, но в долине не было никого, кто пел бы песни. А-Хэн недоумевала. Куда делись все те юноши и девушки? Разве они не должны были собраться у костра и петь горные песни, чтобы развлечься?
Вдруг послышалась песня, и А-Хэн последовала за звуком.
Братец мой, братец, ты вернись благополучно в дом родной.
Под персиковым деревом пела женщина с сединой в волосах. Увидев А-Хэн, она улыбнулась и сказала:
— Ты, должно быть, издалека? Пришла посмотреть на наш праздник цветения персика? Приходи через несколько лет. Мужчины ушли на войну, через несколько лет они вернутся.
— Сколько времени ты уже ждёшь своего возлюбленного? — тихо спросила А-Хэн.
— Шестнадцать лет.
А-Хэн замолчала. Те безымянные тела в пустоши, давно уже исчезли, оставив после себя лишь кости. Год за годом, день за днем, женщины седели в ожидании их возвращения, в то время, как кости на пустоше остаются под ветром и дождём, под копытами коней.
Заметив сострадательный взгляд А-Хэн, женщина громко заявила:
— Брат вернётся! Он вернётся... — её голос становился всё тише, постепенно переходя в тихое бормотание, — Война закончится, обязательно закончится! Война между Шэньнуном и Сюань Юанем скоро закончится, и брат вернётся...
— Спасибо, что пришли помочь лично, но помните, это армия Сюань Юаня, и хотя вы и Император Гаосина, здесь нужно подчиняться военным приказам.
— Как я и сказал, меня зовут Цзы Чэнь, я прибыл по велению Его Высочества, чтобы подчиняться приказам принцессы.
— Генерал Ин Лун расскажет вам всё, что нужно знать. Следуйте его командам, — Сюань Юань Си встала, собираясь уйти.
— А-Хэн, — Шаохао протянул руку и удержал Сюань Юань Си.
— Вдруг я вспомнил, что мне нужно ещё кое-что сделать, — Ин Лун сразу опустил голову и широкими шагами вышел из палатки.
— А-Хэн... — Шаохао не смог вымолвить ни слова, но он продолжал держать её и не отпускал.
А-Хэн достала платок с кровавыми буквами и сказала:
— Это ты подделал мой почерк и позвал Чи Ю на гору Сюнь, чтобы он спас меня и четвёртого брата?
Шаохао, увидев кровь на платке, инстинктивно перевёл свой взгляд на обрубок пальца А-Хэн. Его тело слегка задрожало.
Увидев, что он не стал отрицать, А-Хэн слегка улыбнулась со словами:
— Спасибо тебе. На самом деле, я уже не обижаюсь на тебя. В конце концов, ты не наш старший брат, и просить тебя спасти моего четвёртого брата было неправильно.
— Я обещал хорошо заботиться о тебе и Чане И. Я подвёл Цинъяна. Это правильно, что ты упрекнула меня и возненавидела.
А-Хэн тихо вздохнула:
— Когда мы были молодыми, то думали, что сможем сделать всё, что захотим. Но потом мы поняли, что невозможно избавиться от своей семьи, своего происхождения. Ты Шаохао Гаосина, хочешь спасти, но не можешь, я Сюань Юань Си, не хочу убивать, но вынуждена. Есть вещи, которые хочется сделать, но нельзя, и есть вещи, которые не хочется делать, но приходится. Даже со мной так, а ты Император целой страны. Тебе приходится делать или не делать гораздо больше вещей, чем мне.
Шаохао всегда ждал прощения от А-Хэн, но теперь, когда она с пониманием отнеслась к его дилемме, он не почувствовал облегчения, а совсем напротив. Его переполнила ещё более глубокая печаль. Цинъян и он всегда старались защитить А-Хэн, чтобы она не стала такой, как они, но в конце концов она всё равно стала одной из них. Если бы Цинъян был бы ещё жив и увидел А-Хэн в доспехах, с мечом в руке, командующей тысячами солдат в бою, то неизвестно, как бы он пережил эту боль.
Они защищали мир, но не смогли защитить даже тех, кто был им ближе всего!
— А-Хэн...
Изгибы бровей и уголки глаз А-Хэн были пронизаны усталостью, она опустила взгляд на руку Шаохао и произнесла:
— Отпусти. Я больше не злюсь на тебя, но мы с тобой никогда не сможем вернуться к прежнему. Именно из-за того, что я теперь действительно тебя понимаю, я всё вижу ясно. Мы никогда не сможем быть друзьями. Ты Шаохао Гаосина, а я Сюань Юань Си!
Сердце Шаохао окутал холод. Силы покинули его, рука медленно опустилась.
А-Хэн откинула занавес и ушла.
Поздней ночью, когда все, кроме стражи, уже спали, А-Хэн вместе с А-Сянем изучали местность. На склоне горы было несколько заброшенных домов, чьи хозяева, возможно, погибли в битвах или бежали в другие места. Поля заросли сорняками. Подойдя ближе, А-Хэн увидела во дворе персиковое дерево, усыпанное цветами. Тот, кто посадил это дерево, исчез, но персики продолжали цвести на весеннем ветру.
Внезапно она осознала, что опять наступил сезон цветения персиков, а Цзюли был недалеко от Цзэчжоу. Там тоже должны былы зацвести персиковые деревья. Она не знала, сохранилась ли там прежняя красота.
Вдруг А-Хэн решила:
— Пойдём в Цзюли.
Весь лагерь был тихим и пустым. Иногда мелькали одетые в праздничное несколько девушек, но они не отправились на праздник Цветов, а просто сидели у себя на бамбуковых верандах.
Войдя в долину, А-Хэн обнаружила, что склоны гор были покрыты цветами персика, но в долине не было никого, кто пел бы песни. А-Хэн недоумевала. Куда делись все те юноши и девушки? Разве они не должны были собраться у костра и петь горные песни, чтобы развлечься?
Вдруг послышалась песня, и А-Хэн последовала за звуком.
На первой страже, дуй, ах, дуй, погасли фонари.
Сестричка в постели ждёт, ох, ждёт, своего жениха.
На второй страже, тяни, ах, тяни, за шторку месяца.
Сестричка напрасно глаз, ах, глаз, устремляет вдаль.
На третьей страже, рви, ах, рви, зелёный шёлк покрывала.
Сестричка скинула одежду, ах, одежду, догола.
На четвёртой страже, слушай, ах, слушай, звук у двери слышен.
Сестричка спускается вниз, ах, вниз, встречать своего жениха.
На пятой страже, летит, ах, летит, порыв ветра к ней.
Сестричка ждала впустую, ах, впустую, всё напрасно.
Братец мой, братец, ты победил великое сражение.
Братец мой, братец, ты вернись благополучно в дом родной.
Под персиковым деревом пела женщина с сединой в волосах. Увидев А-Хэн, она улыбнулась и сказала:
— Ты, должно быть, издалека? Пришла посмотреть на наш праздник цветения персика? Приходи через несколько лет. Мужчины ушли на войну, через несколько лет они вернутся.
— Сколько времени ты уже ждёшь своего возлюбленного? — тихо спросила А-Хэн.
— Шестнадцать лет.
А-Хэн замолчала. Те безымянные тела в пустоши, давно уже исчезли, оставив после себя лишь кости. Год за годом, день за днем, женщины седели в ожидании их возвращения, в то время, как кости на пустоше остаются под ветром и дождём, под копытами коней.
Заметив сострадательный взгляд А-Хэн, женщина громко заявила:
— Брат вернётся! Он вернётся... — её голос становился всё тише, постепенно переходя в тихое бормотание, — Война закончится, обязательно закончится! Война между Шэньнуном и Сюань Юанем скоро закончится, и брат вернётся...
0 Комментарии