А-Хэн стояла в пустыне и смотрела в небо.
В глубоком голубом небе плыли клочки белых облаков. Под облаками кружили два могучих орла, которые то уносились вдаль, то возвращались обратно.
Ин Лун и Шаохао подошли к ней. Ин Лун хотел подойти и доложить, но Шаохао поднял руку, давая ему понять, чтобы тот не спешил.
Ветер свистел, пронизывая пустыню. Непонятно, откуда он пришёл и куда стремился. Высокая почти до пояса дикая трава то клонилась к земле, то вновь вздымалась, словно морские волны, вечно катящиеся одна за другой в бесконечных зелёных волнах. Безграничная, бескрайняя пустота была наполнена одиночеством и тоской.
Ночной ветер растрепал черные волосы А-Хэн, но она неотрывно смотрела на орлов в небе. Уголки её губ украшала отрешённая улыбка. Спустя долгое время она заметила Ин Луна и Шаохао. Улыбка исчезла, на её лице появились следы усталости, и она спросила:
— Что случилось?
Ин Лун доложил:
— Я и... подчинённые полностью готовы к началу общего наступления.
А-Хэн кивнула и спокойно произнесла:
— Тогда начинайте общее наступление, время решить исход битвы с Шэньнуном раз и навсегда.
— Будет исполнено! — Ин Лун удалился.
У Шаохао захватило дух. Он лучше всех знал глубину чувств А-Хэн к Чи Ю. Но после приказа о безоговорочном убийстве она оставалась настолько спокойной. Его сердце наполнили злые предчувствия, он сказал в спешке:
— Ты действительно всё обдумала? Ты должна понимать, что Чи Ю, как гора: либо стоит величественно, либо падает, но никогда не склонится. У тебя хватит смелости убить его? После начала войны пути назад уже не будет.
— Если не начать войну, то будет ли путь вообще?
Шаохао остался без ответа. Пока Хуанди жив, он не откажется от замысла объединить Центральные равнины под своей властью, а Чи Ю, пока жив, не позволит Жёлтому Императору вторгнуться в Шэньнун и клеветать на него. С первой битвы у реки Баньцюань и до сегодняшнего дня прошло почти двадцать лет. Обе стороны потеряли сотни тысяч людей, и кости павших уже заблокировали все пути.
Шаохао долго стоял в молчании. Воспоминания о прошлом подступили к его сердцу и вдруг охватили его безграничной горечью:
— В день, когда ты стала моей женой, мы оба горели амбициями, не желая быть пешками. Тогда мы верили, что достаточно иметь власть в руках, чтобы контролировать собственную судьбу. Но почему сегодня, когда я Император целого государства, а ты владычица армии, мы всё ещё не можем распоряжаться своими собственными судьбами?
А-Хэн вспомнила тот день под ароматными занавесями, когда они вдвоём, весело смеясь, заключили союз, словно это было в прошлой жизни. Расстояние между ней и Шаохао, казалось, уменьшилось. Она мягко сказала ему:
— Как может всё всегда складываться по желанию? Важно, что ты осуществил своё величайшее желание — восседать на троне, как мудрый Император, которые оберегает небесные реки среди людей.
— В этом мире ты единственная, кто знает, как я шёл к своей цели шаг за шагом, и единственная, с кем я могу беззаботно напиться. Даже если ты и ненавидишь меня, я всё равно надеюсь, что ты останешься. Я не хочу, чтобы вино, которое я буду варить в дальнейшем, останется неиспробованным, и чтобы в мои пьяные вечера больше никто не смеялся.
Ветер продолжал гонять по пустыне, поднимая вихри пыли. Красные цветы летели по воздуху, а глаза обоих от ветра заслезились.
На вершине Юйшаня Шаохао в белом одеянии прибыл на черной мифическом птице. Этот мужчина, чья красота напоминала горы и реки, разрезал небесное сияние, заставив всех замереть в восхищении, но столетия бесчувственности стерли всю его водную мягкость, оставив лишь горную строгость.
Под небесным звёздным светом А-Хэн в зелёном наряде весело беседовала за вином, не стесняясь в выражениях. Та беззаботная девушка, которая изо всех сил старалась заставить Шаохао задержаться хоть на мгновение дольше, никак не могла представить, что в последующие столетия она будет изощряться, лишь чтобы избежать его.
А-Хэн смотрела на Шаохао. Этот мужчина всё больше и больше становился похожим на Императора, который, несмотря на внутреннее сопротивление, готов безжалостно отказаться от всего ради продвижения вперёд. Возможно, она последняя, кто видел его таким, каким он был, и возможно, в будущем люди будут знать его только, как великого Императора, властелина жизни и смерти. Все забудут о его прежнем тёплом и дружелюбном имени — Шаохао.
Цинъян, Чан И, Чан Пу... Те, кто могли тепло произносить эти имена вместе с именем Шаохао, были похоронены в прошлом вместе с ним.
Она и Чи Ю не могли сделать также. Они никогда не смогут отказаться от тех, кто даровал тепло их жизни.
Вдруг А-Хэн указала пальцем в сторону Гаосина и спросила:
— Что там?
Шаохао взглянул и честно ответил:
— Земля, горы, люди.
А-Хэн указала в сторону горы Шэньнуна:
— А там?
Шаохао приложил усилия, чтобы взглянуть:
— Земля, горы, люди.
А-Хэн снова указала, на этот раз в сторону Сюань Юаня:
— Ну а там?
Шаохао не понимал, но всё же вгляделся с помощью своей магической силы. Он сказал:
— Всё та же земля, горы, люди.
А-Хэн сказала:
— Этот мир не может принадлежать только Гаосину, так же, как и не может принадлежать только Сюань Юаню или Шэньнуну. Если ты хочешь завоевать мир, тебе нужно иметь сердце, способное вместить его целиком. Будь то Гаосин, Сюань Юань или Шэньнун, это всего лишь земля, горы, люди.
В сердце Шаохао промелькнуло озарение, он задумался.
А-Хэн продолжила:
— Не думай только о прекрасных небесных реках Гаосина, Сюань Юань обладает величием высоких гор, а Шэньнунь — плодородием земли, исходящим ароматом фруктов. Император, владеющий миром, не должен делать различий между Гаосином, Шэньнуном и Сюань Юанем. Он должен относиться ко всем одинаково.
Лицо Шаохао дрогнуло. В его сердце тысячелетние барьеры между народами начали рушиться, открывая вид на более широкий и дальний мир. Он глубоко поклонился А-Хэн и, поднявшись, сказал:
— Ты мне не раз помогала, а я так и не смог выполнить данное тебе обещание. А-Хэн, не позволяй мне остаться человеком, нарушившим своё слово.
В глубоком голубом небе плыли клочки белых облаков. Под облаками кружили два могучих орла, которые то уносились вдаль, то возвращались обратно.
Ин Лун и Шаохао подошли к ней. Ин Лун хотел подойти и доложить, но Шаохао поднял руку, давая ему понять, чтобы тот не спешил.
Ветер свистел, пронизывая пустыню. Непонятно, откуда он пришёл и куда стремился. Высокая почти до пояса дикая трава то клонилась к земле, то вновь вздымалась, словно морские волны, вечно катящиеся одна за другой в бесконечных зелёных волнах. Безграничная, бескрайняя пустота была наполнена одиночеством и тоской.
Ночной ветер растрепал черные волосы А-Хэн, но она неотрывно смотрела на орлов в небе. Уголки её губ украшала отрешённая улыбка. Спустя долгое время она заметила Ин Луна и Шаохао. Улыбка исчезла, на её лице появились следы усталости, и она спросила:
— Что случилось?
Ин Лун доложил:
— Я и... подчинённые полностью готовы к началу общего наступления.
А-Хэн кивнула и спокойно произнесла:
— Тогда начинайте общее наступление, время решить исход битвы с Шэньнуном раз и навсегда.
— Будет исполнено! — Ин Лун удалился.
У Шаохао захватило дух. Он лучше всех знал глубину чувств А-Хэн к Чи Ю. Но после приказа о безоговорочном убийстве она оставалась настолько спокойной. Его сердце наполнили злые предчувствия, он сказал в спешке:
— Ты действительно всё обдумала? Ты должна понимать, что Чи Ю, как гора: либо стоит величественно, либо падает, но никогда не склонится. У тебя хватит смелости убить его? После начала войны пути назад уже не будет.
— Если не начать войну, то будет ли путь вообще?
Шаохао остался без ответа. Пока Хуанди жив, он не откажется от замысла объединить Центральные равнины под своей властью, а Чи Ю, пока жив, не позволит Жёлтому Императору вторгнуться в Шэньнун и клеветать на него. С первой битвы у реки Баньцюань и до сегодняшнего дня прошло почти двадцать лет. Обе стороны потеряли сотни тысяч людей, и кости павших уже заблокировали все пути.
Шаохао долго стоял в молчании. Воспоминания о прошлом подступили к его сердцу и вдруг охватили его безграничной горечью:
— В день, когда ты стала моей женой, мы оба горели амбициями, не желая быть пешками. Тогда мы верили, что достаточно иметь власть в руках, чтобы контролировать собственную судьбу. Но почему сегодня, когда я Император целого государства, а ты владычица армии, мы всё ещё не можем распоряжаться своими собственными судьбами?
А-Хэн вспомнила тот день под ароматными занавесями, когда они вдвоём, весело смеясь, заключили союз, словно это было в прошлой жизни. Расстояние между ней и Шаохао, казалось, уменьшилось. Она мягко сказала ему:
— Как может всё всегда складываться по желанию? Важно, что ты осуществил своё величайшее желание — восседать на троне, как мудрый Император, которые оберегает небесные реки среди людей.
— В этом мире ты единственная, кто знает, как я шёл к своей цели шаг за шагом, и единственная, с кем я могу беззаботно напиться. Даже если ты и ненавидишь меня, я всё равно надеюсь, что ты останешься. Я не хочу, чтобы вино, которое я буду варить в дальнейшем, останется неиспробованным, и чтобы в мои пьяные вечера больше никто не смеялся.
Ветер продолжал гонять по пустыне, поднимая вихри пыли. Красные цветы летели по воздуху, а глаза обоих от ветра заслезились.
На вершине Юйшаня Шаохао в белом одеянии прибыл на черной мифическом птице. Этот мужчина, чья красота напоминала горы и реки, разрезал небесное сияние, заставив всех замереть в восхищении, но столетия бесчувственности стерли всю его водную мягкость, оставив лишь горную строгость.
Под небесным звёздным светом А-Хэн в зелёном наряде весело беседовала за вином, не стесняясь в выражениях. Та беззаботная девушка, которая изо всех сил старалась заставить Шаохао задержаться хоть на мгновение дольше, никак не могла представить, что в последующие столетия она будет изощряться, лишь чтобы избежать его.
А-Хэн смотрела на Шаохао. Этот мужчина всё больше и больше становился похожим на Императора, который, несмотря на внутреннее сопротивление, готов безжалостно отказаться от всего ради продвижения вперёд. Возможно, она последняя, кто видел его таким, каким он был, и возможно, в будущем люди будут знать его только, как великого Императора, властелина жизни и смерти. Все забудут о его прежнем тёплом и дружелюбном имени — Шаохао.
Цинъян, Чан И, Чан Пу... Те, кто могли тепло произносить эти имена вместе с именем Шаохао, были похоронены в прошлом вместе с ним.
Она и Чи Ю не могли сделать также. Они никогда не смогут отказаться от тех, кто даровал тепло их жизни.
Вдруг А-Хэн указала пальцем в сторону Гаосина и спросила:
— Что там?
Шаохао взглянул и честно ответил:
— Земля, горы, люди.
А-Хэн указала в сторону горы Шэньнуна:
— А там?
Шаохао приложил усилия, чтобы взглянуть:
— Земля, горы, люди.
А-Хэн снова указала, на этот раз в сторону Сюань Юаня:
— Ну а там?
Шаохао не понимал, но всё же вгляделся с помощью своей магической силы. Он сказал:
— Всё та же земля, горы, люди.
А-Хэн сказала:
— Этот мир не может принадлежать только Гаосину, так же, как и не может принадлежать только Сюань Юаню или Шэньнуну. Если ты хочешь завоевать мир, тебе нужно иметь сердце, способное вместить его целиком. Будь то Гаосин, Сюань Юань или Шэньнун, это всего лишь земля, горы, люди.
В сердце Шаохао промелькнуло озарение, он задумался.
А-Хэн продолжила:
— Не думай только о прекрасных небесных реках Гаосина, Сюань Юань обладает величием высоких гор, а Шэньнунь — плодородием земли, исходящим ароматом фруктов. Император, владеющий миром, не должен делать различий между Гаосином, Шэньнуном и Сюань Юанем. Он должен относиться ко всем одинаково.
Лицо Шаохао дрогнуло. В его сердце тысячелетние барьеры между народами начали рушиться, открывая вид на более широкий и дальний мир. Он глубоко поклонился А-Хэн и, поднявшись, сказал:
— Ты мне не раз помогала, а я так и не смог выполнить данное тебе обещание. А-Хэн, не позволяй мне остаться человеком, нарушившим своё слово.
0 Комментарии