Его разъярённый взгляд загорелся желанием, который пылал в его голубых глазах. Толстые губы жадно касались её шеи, оставляя за собой след из поцелуев, который спускался к её груди.
— Нет! Не надо! — она могла вынести боль, но не могла перенести такого унижения. Господи! Он хотел её изнасиловать? — Не трогай меня!
Его поцелуи причиняли ей боль и пугали её.
— Проси меня! — он прекратил, глядя ей в глаза.
Она прикусила губу и отвернулась, отвергая его унижение.
Он снова начал целовать её, но на этот раз это были не наказующие поцелуи, а дразнящие, будто он хотел разжечь её страсть.
— Не трогай меня! Ты грязный киданец!
Она пыталась разозлить его, чтобы он ударил её и убил. Но в его глазах не было гнева. Лишь злобная усмешка.
— В этом лагере семьдесят мужчин, и они не видели женщин больше двух недель. Если не попросишь меня, то станешь игрушкой для них всех. У меня есть способы убить тебя хуже, чем ножом.
— Ты...
— Я король здесь. Никто не посмеет тронуть всё, что принадлежит мне. Но если я скажу, что ты не моя женщина, то до ночи тебя изнасилуют до смерти.
Он с удовольствием наблюдал за страхом в её глазах, наслаждаясь её унижением. Он должен был показать ей, что она не может ему противостоять.
Она задрожала, представив, как её изнасилуют семьдесят мужчин. Эти варвары не знали, что такое честь. Он ясно дал ей понять, что подчинение ему – это единственный путь стать его наложницей. В противном случае...
Дочь семьи Цзюнь оказалась в такой унизительной ситуации...
— Не будешь просить? Хорошо! — он поднял её на руки, намереваясь вынести из шатра.
— Нет! Прошу тебя, не надо! — она всхлипнула, крепко обняв его за шею.
Он заставил её потерять последнюю крупицу достоинства! Боже, она никогда не испытывала такой ненависти к кому-либо, как сейчас к нему. Её лицо, мокрое от слёз, уткнулось в его шею, а её руки в отчаянии и ярости били его по спине. Она знала, что ему всё равно, но не могла сдержать свою ненависть.
В сердце Елюй Ле всколыхнулось сострадание. Её слёзы удивили и потрясли его! Он никогда не думал, что женские слёзы могут так на него повлиять. Стараясь избавиться от этих странных чувств, он аккуратно посадил её обратно на кровать, взял одежду со стола и начал одевать её. Сначала он надел на неё корсет, потом нижнее бельё, затем платье, традиционную одежду киданцев, украшенную мехом соболя, затем юбку и маленькие сапожки из овечьей кожи. Её ноги были очень маленькими и изящными.
Он никогда никому не помогал одеваться. На самом деле, только в течение времени, проведённого в горах Хэлань, его одевали слуги. А сейчас он сам одевал её! Ещё более удивительным было то, что он встал на одно колено, чтобы надеть ей носки и сапожки.
Цзюнь Цило перестала плакать. Она ожидала, что он грубо изнасилует её. Он не сделал этого, и это удивило её больше всего. А уж тем более она не ожидала, что он оденет её, особенно наденет на неё сапожки...
Она прижала руки к груди, растерянно смотря на него. Когда он завязал шнурки на её сапогах, то тоже поднял голову и встретил её взгляд.
Неожиданно для себя она не смогла выдержать его взгляда. Поспешно отвернувшись, она почувствовала, как её лицо начало пылать.
— Сколько тебе лет? — тихо спросил он.
— Двадцать, — его мягкость лишь усиливала её дискомфорт.
Он повернул её лицо к себе.
— Ты замужем?
— Нет.
— Почему? — В двадцать лет у женщин, как в Сун, так и в Ляо, уже должно быть несколько детей.
Она молчала, не желая смотреть в его проницательные голубые глаза.
— Тебя зовут Цило? Цзюнь Цило?
— Да, — она знала, что кровавый нефрит дал ему ответ.
— Смотри на меня! — приказал он.
Она подняла на него взгляд.
Затем он объявил:
— Я, Елюй Ле ― твой хозяин.
0 Комментарии