— Мисс, прошу вас, — он с притворным уважением указал на уже подготовленного осла.
— Хм! — Дэ Цзинь вскочила и, сердито показывая пальцем на Цзюнь Цило, закричала: — Ты, проклятая женщина из Сун! Я посмотрю, что с тобой будет! Ляо тебя не примет! Ты демоница! Лисий дух!
Она произнесла это, с досады топнула ногой и ушла.
Дэ Цзинь прекрасно знала характер Елюя Ле. Если он вернётся и увидит, что она всё ещё здесь, то последствия будут непредсказуемыми.
— Мисс Цзюнь!
Дахэ Цзияо протянул девушке свёрток со льдом.
Цзюнь Цило взяла его, но не решилась приложить к обожжённой и пульсирующей от боли щеке. Её тело едва успело согреться, и она не хотела снова касаться чего-то холодного.
Наверное, она выглядела ужасно опухшей! Когда она влепила Елюю Ле пощечину, её сила могла сравниться разве что с ударом по комару.
Хотя это и оскорбило его, он, должно быть, почти не почувствовал боли. Теперь она поняла, насколько сильными должны быть те женщины, которые способны ударить так, чтобы действительно болело!
Не желая того, чтобы Елюй Ле снова смотрел на её лицо, она встала и направилась к выходу.
— Мисс Цзюнь?
Доло Ци и Дахэ Цзияо попытались её остановить, но выглядели смущёнными.
— Скажите ему, что я устала и хочу отдохнуть.
Она закрыла правую щёку рукой. Увидев их колебания, она обошла их и пошла к воротам дворца. Они молча следовали за ней, пока не проводили её до спальни и не оставили четырёх стражников охранять её.
Через некоторое время Елюй Ле вернулся и увидел, что в комнате было темно.
— Не зажигай свет, — прошептала она с кровати, не желая, чтобы её видели с распухшим лицом.
Но он всё равно зажёг лампу и поставил её на тумбочку у кровати.
— Подойди, дай мне посмотреть!
Он раздвинул её руки, закрывавшие лицо, и аккуратно коснулся всё ещё горячего следа от пощёчины.
Когда она почувствовала прохладу на правой щеке, то с удивлением открыла глаза. В его руках был прозрачный, ароматный фрукт, напоминающий очищенный личи. Он открыл верхушку плода и нанёс сок на её лицо. К её изумлению, боль начала утихать, а горячее ощущение сменилось приятной прохладой. Что это за вещь? В семье Цзюнь было много редкостей, но она никогда не видела такого плода, растущего на красных звёздчатых листьях и наполненного соком.
— Что это?
— Водяной женьшень. Происходит из снежных гор Восточного Ху. Плоды созревают раз в десять лет, и каждый раз их бывает только десять. Во всей стране Восточного Ху растёт всего два таких дерева. Этой весной они прислали его в качестве дани в столицу.
— Это очень ценно, правда? Лекарственное средство?
— В гареме его используют для поддержания молодости, но это расточительство. Для воинов он святыня; для серьёзно раненых он защищает сердце.
— Значит, использовать его на мне тоже расточительство, — она протянула ему плащ. — Тебе следует вернуться на праздник. Он ещё не закончился.
Елюй Ле отбросил плащ и притянул её к себе, с трудом подавляя гнев, которого она снова разожгла в нём. Что бы он ни делал, как бы ни относился к ней, её сердце оставалось ледяным. Он думал, что после унижения она заплачет у него на груди, но она не сделала этого! Это ясно показало, что она не нуждается в нём!
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — его голос прозвучал сквозь сжатые зубы.
Она понимала его намерения, но было уже поздно. С тех пор, как он похитил её и так жестоко унизил, как он мог требовать от неё покорности? Она снова и снова отвергала его попытки загладить вину, надеясь, что он оставит её в покое, и тогда у неё появится шанс сбежать.
В этот момент её мучили противоречивые мысли. Цило знала, что разозлив его, она только сильнее привяжет его к себе; а если поддастся, то потеряет своё сердце. Единственное, что ей оставалось, — это отчаянно отвергать его.
Доло Ци сказал, что она сведёт его с ума! Но она тоже сходит с ума! Эти взаимные мучения могут свести их обоих с ума!
— Цило!
— Не нужно! Ничего не делай, кроме как отпусти меня. Мне ничего не нужно, кроме свободы. Но ты сделаешь это? Если ты действительно хочешь загладить вину...
Как она и ожидала, он ответил:
— Нет! Даже не думай об этом!
— Я ненавижу тебя!
Её руки сжались в кулаки на его груди, а её дыхание было ледяным.
— Я знаю, — Елюй Ле сказал хриплым голосом, в котором чувствовалась едва заметная горечь.
Он слишком хорошо знал её отношение к нему.
Для неё он был худшим, самым низким из всех мужчин на свете.
0 Комментарии