Никто другой в общежитии не знал, что Нагасава тайно читает классические романы, и им это было бы безразлично. Нагасава был известен своей умностью. Он легко поступил в Токийский университет, получал хорошие оценки, сдаст экзамен на государственную службу, пойдет работать в Министерство иностранных дел и станет дипломатом. Он был из богатой семьи. Его отец владел большой больницей в Нагое, а его брат тоже окончил Токийский университет, поступил в медицинскую школу и однажды унаследует больницу. У Нагасавы всегда было много денег в кармане, и он держался с настоящим достоинством. Люди относились к нему с уважением, даже начальник общежития. Когда он кого-то о чем-то просил, человек делал это без возражений. В этом не было выбора.
У Нагасавы была врождённая черта, которая притягивала людей к нему и заставляла их следовать за ним. Он знал, как стоять во главе группы, оценивать ситуацию, давать точные и тактичные указания, которые другие выполняли. Над его головой висела аура, показывающая его способности, словно нимб ангела, один вид которого внушал людям благоговение перед этим превосходным существом. Поэтому всех шокировало, что Нагасава выбрал меня, человека без отличительных качеств, своим особым другом. Люди, которых я едва знал, относились ко мне с определенным уважением из-за этого, но они, похоже, не понимали, что причина моего выбора была проста: я не относился к Нагасаве с тем благоговением, которое он получал от других. У меня был определенный интерес к его странным, сложным чертам, но ни одна из других вещей — его хорошие оценки, его аура, его внешность — не впечатляла меня. Это, должно быть, было для него чем-то новым.
У Нагасавы были стороны личности, которые резко противоречили друг другу. Иногда даже я бывал тронут его добротой, но он мог быть и злобным и жестоким. Он был одновременно духом удивительной возвышенности и неисправимым человеком из грязи. Он мог уверенно идти вперёд, как оптимистичный лидер, даже когда его сердце корчилось в болоте одиночества. Я видел эти парадоксальные черты с самого начала и не мог понять, почему они не были столь же очевидны для всех остальных. Он жил в своём собственном особом аду.
Тем не менее, я думаю, что всегда старался видеть его в самом благоприятном свете. Его величайшей добродетелью была честность. Он не только никогда не лгал, но и всегда признавал свои недостатки. Он никогда не пытался скрыть вещи, которые могли бы его смутить. А по отношению ко мне он был неизменно добр и поддерживающим. Если бы не он, моя жизнь в общежитии была бы гораздо менее приятной, чем была. Тем не менее, я никогда не открывал ему своё сердце, и в этом смысле мои отношения с Нагасавой резко контрастировали с моими отношениями с Кидзуки. В первый раз, когда я увидел Нагасаву пьяным и издевающимся над девушкой, я пообещал себе никогда, ни при каких обстоятельствах не открываться ему.
Существовало несколько «легенд о Нагасаве», которые циркулировали по общежитию. Согласно одной из них, он якобы съел три слизня. Другая приписывала ему огромный пенис и утверждала, что он переспал более чем со ста девушками.
История о слизнях была правдой. Он сам рассказал мне об этом.
— Три большие твари, — сказал он. — Проглотил их целиком.
— Зачем, чёрт возьми?
— Ну, это случилось в первый год, когда я приехал сюда жить, — сказал он. — Были какие-то проблемы между первокурсниками и третьекурсниками. Началось в апреле и наконец достигло пика в сентябре. В качестве представителя первокурсников я пошёл улаживать дела с третьекурсниками. Настоящие правые ублюдки. У них были деревянные мечи для кэндо, и «улаживание дел» было, вероятно, последним, что они хотели сделать. Так что я сказал: «Ладно, давайте покончим с этим. Делайте со мной что хотите, но оставьте других ребят в покое». И они сказали: «Хорошо, давай посмотрим, как ты проглотишь пару слизней». «Отлично», — сказал я, — «давайте их сюда». — Ублюдки пошли и принесли три огромных слизня. И я проглотил их.
— Что ты почувствовал?
— Что почувствовал? Сам попробуй проглотить одного. Как он скользит по твоему горлу и в желудок... он холодный и оставляет противное послевкусие... брр, у меня мурашки от одной мысли об этом. Я хотел вырвать, но сдержался. Я имею в виду, если бы я вырвал их, мне пришлось бы глотать их снова. Так что я держал их внутри. Всех троих.
— И что было потом?
— Я вернулся в свою комнату и выпил ведро солёной воды. Что ещё я мог сделать?
— Да, наверное.
— Но после этого никто не мог мне ничего сказать. Даже третьекурсники. Я единственный парень в этом месте, который может проглотить три слизня.
— Спорю, что так и есть.
Выяснить размер его пениса было довольно легко. Я просто пошёл с ним в общую душевую общежития. Да, он действительно был большим. Но 100 девушек — это, вероятно, преувеличение.
— Может, 75, — сказал он. — Я не могу всех вспомнить, но уверен, что их было как минимум 70.
Когда я сказал ему, что спал только с одной, он сказал:
— О, это легко исправить. Пойдёшь со мной в следующий раз. Я найду тебе кого-нибудь без проблем.
Я ему не верил, но он оказался прав. Это было легко. Почти слишком легко, с той же радостью, как от плоского пива. Мы пошли в какой-то бар в Сибуе или Синдзюку (у него были свои любимые места), нашли пару девушек (в мире полно пар девушек), поговорили с ними, выпили, пошли в отель и занялись с ними сексом. Он был отличным болтуном. Не то чтобы у него было что-то великое, что сказать, но девушки увлекались его словами, выпивали слишком много и в итоге спали с ним. Думаю, им нравилось быть рядом с таким приятным, красивым и умным парнем. И самое удивительное было то, что, только потому что я был с ним, я казался им столь же увлекательным. Нагасава побуждал меня говорить, и девушки реагировали на меня такими же улыбками восхищения, как и на него. Он творил свою магию, настоящий талант, который каждый раз меня впечатлял. По сравнению с Нагасавой, разговорные таланты Кидзуки были детской игрой. Это был совершенно другой уровень мастерства. Хотя я и поддавался влиянию силы Нагасавы, я всё равно скучал по Кидзуки. Я начал больше ценить его искренность. Какие бы таланты у него ни были, он делился ими только с Наоко и мной, в то время как Нагасава стремился распространять свои значительные дары на всех вокруг. Не то чтобы он умирал от желания спать с найденными девушками: для него это была просто игра.
0 Комментарии