Тело, которое Наоко обнажила передо мной сейчас, было совершенно не похоже на то, которое я держал той ночью. Эта плоть претерпела множество изменений, чтобы возродиться в полной совершенстве под светом луны. Все признаки девичьей полноты исчезли со времени смерти Кидзуки, уступив место плоти зрелой женщины. Красота тела Наоко теперь была настолько совершенна, что не вызывала во мне никаких сексуальных желаний. Я мог только изумлённо смотреть на прекрасные изгибы от талии до бёдер, округлую полноту груди, мягкое движение тонкого живота с каждым вдохом и тень мягких чёрных лобковых волос.
Наоко обнажала свою наготу передо мной примерно пять минут, пока, наконец, не завернулась снова в своё платье и не застегнула его на все пуговицы. Как только последняя пуговица была застёгнута, она поднялась и тихо направилась в спальню, бесшумно открыла дверь и исчезла.
Я долго оставался на месте, пока мне не пришло в голову встать с кровати. Я поднял свои часы с пола и повернул их к свету луны. Было 3:40. Я пошёл на кухню и выпил несколько стаканов воды, прежде чем снова растянуться в кровати, но сон так и не пришёл, пока утренний свет не заполнил все углы комнаты, растворяя все следы бледного лунного света.
Я находился на грани сна, когда Рейко пришла и шлёпнула меня по щеке, крича: «Утро! Утро!»
Пока Рейко приводила в порядок мой диван, Наоко отправилась на кухню готовить завтрак. Она улыбнулась мне и сказала:
— Доброе утро.
— Доброе утро, — ответил я. Я стоял и наблюдал, как она ставила воду на кипяток и нарезала хлеб, напевая себе под нос, но в её манере не было ничего, что указывало бы на то, что прошлой ночью она обнажила своё тело передо мной.
— У тебя красные глаза, — сказала она мне, наливая кофе. — Всё в порядке?
— Я проснулся посреди ночи и не мог снова заснуть.
— Должно быть, мы храпели, — сказала Рейко.
— Совсем нет, — ответил я.
— Это хорошо, — сказала Наоко.
— Он просто вежливый, — сказала Рейко, зевая.
Сначала я подумал, что Наоко смущена или притворяется невинной перед Рейко, но её поведение оставалось неизменным, когда Рейко на мгновение покинула комнату, и её глаза сохраняли свою обычную прозрачность.
— Как ты спала? — спросил я Наоко.
— Как убитая, — с лёгкостью ответила она. На ней была простая заколка для волос без каких-либо украшений.
Я не знал, что думать об этом, и продолжал чувствовать себя так на протяжении всего завтрака. Намазывая хлеб маслом или очищая яйцо, я продолжал украдкой смотреть на Наоко, пытаясь найти хоть какой-то знак.
— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она с улыбкой.
— Я думаю, он влюблён, — сказала Рейко.
— Ты влюблён? — спросила меня Наоко.
— Может быть, — сказал я, улыбаясь в ответ. Когда две женщины начали шутить на мой счёт, я перестал думать о том, что произошло ночью, и сосредоточился на своём хлебе и кофе.
После завтрака Рейко и Наоко сказали, что собираются кормить птиц в вольере. Я вызвался пойти с ними. Они переоделись в джинсы, рабочие рубашки и белые резиновые сапоги. Вольер находился в небольшом парке за теннисными кортами и был полон птиц: от кур и голубей до павлинов и попугаев, а вокруг него росли клумбы, кустарники и стояли скамейки. Два мужчины лет сорока, тоже, видимо, пациенты санатория, сгребали листья, упавшие на дорожки. Женщины подошли к ним, чтобы поприветствовать, и Рейко рассмешила их очередной шуткой. В цветниках цвели космосы, а кустарники были очень ухоженными. Завидев Рейко, птицы в вольере начали щебетать и летать внутри клетки.
Женщины вошли в сарай у клетки и вышли с мешком корма и садовым шлангом. Наоко прикрутила шланг к крану и включила воду. Стараясь не выпустить птиц, они проскользнули в клетку: Наоко поливала землю, а Рейко скребла пол клетки щёткой. Брызги сверкали в лучах утреннего солнца. Павлины метались по клетке, избегая воды. Индюк поднял голову и сердито посмотрел на меня, как сварливый старик, а попугай на жердочке сверху пронзительно закричал и захлопал крыльями. Рейко замяукала на попугая, который перебрался в дальний угол, но вскоре снова начал кричать: «Спасибо!» «Сумасшедший!» «Черт возьми!»
– Интересно, кто научил его такому языку? – вздохнула Наоко.
– Не я, – сказала Рейко. – Я бы никогда не сделала такое. – Она снова начала мяукать, и попугай замолчал.
Рейко, смеясь, объяснила:
– Этот парень когда-то столкнулся с кошкой. Теперь он до смерти их боится.
Когда они закончили уборку, обе отложили инструменты и пошли наполнять кормушки. Пробираясь через лужи на полу, индюк бросился к своему кормушке и погрузил в неё голову, слишком увлечённый едой, чтобы обращать внимание на хлопки Наоко по хвосту.
– Ты делаешь это каждое утро? – спросил я Наоко.
– Каждое утро! – сказала она. – Обычно эту работу дают новым женщинам. Она такая лёгкая. Хочешь посмотреть на кроликов?
– Конечно, – сказал я. Клетка с кроликами находилась за вольером. Внутри лежали около десяти кроликов, спящих в соломе. Наоко подмела их помёт, положила корм в их ящик и подняла одного из малышей, потирая его щёкой.
– Разве он не милый? – воскликнула она. Она позволила мне держать его. Тёплый, маленький комочек меха сжался в моих руках, подёргивая носиком.
– Не бойся, он не укусит тебя, – сказала она кролику, поглаживая его по голове пальцем и улыбаясь мне. Её улыбка была такой лучезарной, без малейшей тени, что я не смог не улыбнуться в ответ. И что же было с Наоко прошлой ночью? Я точно знал, что это была настоящая Наоко, а не сон: она определённо сняла свою одежду и показала мне своё обнажённое тело.
){kind=link}
0 Комментарии