— Потом они запрут нас в трюме и скажут: «Через час мы выбросим вас в море, так что получайте удовольствие, пока можете».
— И...?
— И мы наслаждаемся друг другом час, катаясь по всему трюму и переплетаясь телами.
— И это главное, что ты хочешь сделать сейчас?
— Именно.
— О боже, — сказал я, покачав головой.
Мидори пришла за мной в 9:30 утра в воскресенье. Я только что проснулся и не успел умыться. Кто-то постучал в мою дверь, крича: «Эй, Ватанабе, к тебе пришла женщина!» Я спустился в вестибюль и нашел Мидори, сидящую там в невероятно короткой джинсовой юбке. Она зевала. Каждый студент, проходивший мимо на завтрак, замедлял шаг, чтобы посмотреть на её длинные, стройные ноги. У неё действительно были очень красивые ноги.
— Я слишком рано? — спросила она. — Бьюсь об заклад, ты только что проснулся.
— Дашь мне 15 минут? Я умоюсь и побреюсь.
— Я не против подождать, но все эти парни пялятся на мои ноги.
— Чего ты ожидала, придя в мужское общежитие в такой короткой юбке? Конечно, они будут смотреть.
— О, ну и ладно. Сегодня на мне действительно милые трусики — все розовые, с рюшами и кружевами.
— Это только усугубляет ситуацию, — вздохнул я. Я вернулся в свою комнату, умывался и брился как можно быстрее, надел голубую рубашку на пуговицах и серый твидовый пиджак, потом снова спустился и вывел Мидори через ворота общежития. Я был в холодном поту.
— Скажи мне, Ватанабе, — сказала Мидори, глядя на здания общежития, — все парни здесь мастурбируют?
— Вероятно, — сказал я.
— Думают ли парни о девушках, когда делают это?
— Полагаю, да. Сомневаюсь, что кто-то думает о фондовом рынке или спряжениях глаголов или Суэцком канале, когда мастурбирует. Нет, я почти уверен, что все думают о девушках.
— Суэцкий канал?
— К примеру.
— Значит, они думают о конкретных девушках, да?
— Тебе не лучше ли спросить об этом у своего парня? — сказал я. — Почему я должен объяснять тебе такие вещи в воскресное утро?
— Мне просто любопытно, — сказала она. — Кроме того, он разозлится, если я спрошу его о таких вещах. Он скажет, что девушки не должны задавать такие вопросы.
— Это вполне нормальная точка зрения, я бы сказал.
— Но я хочу знать. Это чистое любопытство. Думают ли парни о конкретных девушках, когда мастурбируют?
Я перестал пытаться избежать вопроса.
— Ну, по крайней мере, я думаю. Не знаю насчет других.
— Ты когда-нибудь думал обо мне, когда делал это? Скажи правду. Я не разозлюсь.
— Нет, не думал, если честно, — ответил я честно.
— Почему нет? Я недостаточно привлекательная?
— О, ты очень привлекательная. Ты милая, и сексуальные наряды отлично на тебе смотрятся.
— Так почему же ты не думаешь обо мне?
— Ну, во-первых, я считаю тебя другом, поэтому не хочу вовлекать тебя в свои сексуальные фантазии, а во-вторых...
— У тебя есть кто-то другой, о ком ты должен думать.
— Примерно так, — сказал я.
— Ты даже в таких вещах проявляешь хорошие манеры, — сказала Мидори. — Это то, что мне в тебе нравится. Но все равно, не мог бы ты позволить мне один короткий эпизод? Я хочу быть в одной из твоих сексуальных фантазий или мечтах, или как там ты их называешь. Я прошу тебя, потому что мы друзья. Кого еще я могу попросить о таком? Я не могу просто подойти к кому-то и сказать: «Когда будешь мастурбировать сегодня вечером, пожалуйста, подумай обо мне на секунду?» Именно потому, что я считаю тебя другом, я прошу тебя. И я хочу, чтобы ты потом рассказал мне, как это было. Ну, что ты сделал и все такое.
Я вздохнул.
— Только не вставляй его, ладно? Потому что мы просто друзья. Так? Пока ты не вставляешь, можешь делать все, что хочешь, думать о чем хочешь.
— Не знаю, я никогда не делал это с такими ограничениями, — сказал я.
— Просто подумай обо мне? — Ладно, я подумаю о тебе.
— Знаешь, Ватанабе, я не хочу, чтобы ты понял меня неправильно — будто я нимфоманка или неудовлетворенная, или дразнящая. Мне просто интересны такие вещи. Я хочу знать об этом. Я росла среди девочек в школе для девочек, ты же знаешь. Я хочу узнать, о чем думают парни и как устроены их тела. И не из журналов для женщин, а на реальных примерах.
— На реальных примерах? — простонал я.
— Но моему парню не нравится, когда я хочу что-то узнать или попробовать. Он злится, называет меня нимфоманкой или сумасшедшей. Он даже не позволяет мне делать ему минет. А я так хочу это изучить.
— Угу.
— Ты ненавидишь минеты? — Нет, не ненавижу.
— Скажешь, что тебе нравится?
— Да, пожалуй. Но можем поговорить об этом в другой раз? Сейчас прекрасное воскресное утро, и я не хочу портить его разговорами о мастурбации и минетах. Давай поговорим о чем-то другом. Твой парень учится в том же университете, что и мы?
— Нет, конечно. Мы познакомились на школьном мероприятии. Я училась в школе для девочек, он — в школе для мальчиков, и знаешь, как это бывает, совместные концерты и тому подобное. Мы стали серьезными после экзаменов. Эй, Ватанабе.
— Что?
— Тебе нужно сделать это только один раз. Просто подумай обо мне, ладно?
— Хорошо, я попробую в следующий раз, — сказал я, сдаваясь.
Мы поехали на пригородном поезде до Отианомидзу. Когда мы пересаживались в Синдзюку, я купил тонкий сэндвич в киоске на станции, чтобы восполнить завтрак, который не съел. Кофе, который я выпил с ним, на вкус был как кипяченая типографская краска. В воскресное утро поезда были заполнены парами и семьями, отправлявшимися на прогулку. Группа мальчиков с бейсбольными битами и в одинаковой форме носилась по вагону. Некоторые девушки в поезде были в коротких юбках, но ни у одной не было юбки короче, чем у Мидори. Она время от времени подтягивала свою, когда она задиралась. Некоторые мужчины пялились на её бедра, что вызывало у меня беспокойство, но её, похоже, это не волновало.
){kind=link}
0 Комментарии