Ночь была глубокой. Дуаньу разбудили крики команды, бросавшей якорь.
Каюты были тесными и душными. Внутри толпились мужчины и женщины-рабы. Все пользовались одним ведром для нужд, поэтому запах был невыносимым. Чтобы никто не покончил с собой или не сбежал, окна редко открывали. Большую часть времени рабы питались объедками, как заключённые, и не видели ни света, ни луны.
Дуаньу села и размяла затёкшие от неудобного сна конечности. С тех пор, как её погрузили на корабль, прошло двадцать дней, и они уже останавливались в пяти портах. Каждая остановка означала, что одни люди покидали трюм, а другие приходили на их место.
Та старая женщина с воспалёнными глазами, которая была поварихой, уже давно была куплена. Дуаньу мало разговаривала с другими рабами, и у них тоже не было сил говорить с ней. Она часто опускала голову и изображала усталость и несчастье. Никто на неё не обращал внимания, что позволяло ей накапливать силы и обдумывать план.
Она прислушалась к шуму.
«Когда корабль причалит, окна откроют», — подумала она. Девушка тихонько пробралась через толпу и залегла у окна в ожидании.
Как и ожидалось, вскоре сняли заслонку с окна. Дуаньу глубоко вздохнула и широко открыла глаза. Хотя её мир был меньше крысиных нор, она уже начала понимать, как работают слуги на корабле.
Дуаньу смотрела через щель в окно на рыбацкие лодки и красные фонари таверн на берегу. Пьяный человек громко закричал:
— Раз уж дедушка приехал в порт Цитуань...
«Значит, это Цитуань?»
Дуаньу возбуждено улыбнулась и, крепко держась за подоконник, прошептала:
— Наконец-то! Я приехала!
Цитуань, также известный как Цюаньчжоу, в это время был знаменит благодаря морскому шёлковому пути и стоял наравне с Александрийским портом в Египте. В Ляньчжоу Дуаньу много раз слышала от госпожи Ба рассказы об этом городе: мореходы, чистые дома, счастливые жители, множество лавок с драгоценностями, иностранные купцы, нанимающие женщин для оценки жемчуга... Всё это было мечтой Дуаньу.
Плач младенца прервал её мысли. Его мать, красивая молодая женщина, пыталась его кормить, но он отказывался. Она стеснялась открывать грудь на людях и сильно краснела.
Дуаньу хихикнула и позвала женщину:
— Подойди сюда, я освобожу тебе место.
Женщина поблагодарила её и села рядом, обнажив грудь. Младенец сразу же начал сосать.
Глаза Дуаньу, как чёрные жемчужины, с любопытством смотрели на малыша.
— Какой маленький, — сказала она, тут же убирая руку.
— Ему всего пять месяцев. Если бы не смерть моего мужа от чахотки и не тот мерзкий деверь, проигравший все деньги, мы бы не оказались здесь, — сказала женщина с ненавистью.
Дуаньу смотрела, как женщина гладит волосы ребёнка, и мечтала быть на его месте. «Если бы я могла быть с матерью, даже рабство не было бы таким страшным», — подумала она. Но у неё не было никого, кого она могла бы любить.
— Я боюсь, что когда меня купят, не возьмут ребёнка. Я готова умереть, но не расстанусь с ним, — сказала женщина.
Дуаньу только хотела ответить, как дверь открылась, и вошёл молодой человек. Его называли «А-Чан».
Он осмотрел всех и сказал:
— Все женщины выходят за кашей. Потом умоетесь и почистите зубы.
Женщина удивлённо спросила:
— Все женщины?
Дуаньу встревожилась, поняв, что их собираются «выгружать». В больших портах женщины продавались дороже. Та старая повариха рассказала ей много о рынке рабов перед своим уходом.
Покупатели всегда проверяют зубы рабов, а у молодых девушек важнее всего состояние кожи. Характер и навыки — это дополнительные качества после внешности.
Дуаньу вместе с другими женщинами вышла на палубу. А-Чан приказал окружить их железной цепью. Каждой дали миску с сахарной кашей и полотенце. Дуаньу внимательно осматривалась и медленно ела кашу. Встав рядом с другой девушкой, она притворилась, что её задели за подол, и горячая каша пролилась ей на руку и ногу.
0 Комментарии