Как и в прошлый раз, я купила свечи с бумажными деньгами и направилась к мосту Хуацзе. Расставив вещи, я стала ждать клиентов.
На этот раз вспомнила старые события, и настроение у меня было мрачное. Я вытащила двух уродливых прохожих и заставила их сжечь деньги, чувствуя некоторое облегчение.
Но я больше не была Лу Чжао Яо. Даже если и сжигала деньги в её честь, они больше не боялись меня. Когда я уже собралась спокойно заняться делом, обиженные пришли за мной.
Они привели толпу.
Мост, на котором я устроила своё дело, был заблокирован. Все, кто шли в мою сторону, развернулись.
Тот тощий мужчина, которого я дразнила, вышел вперёд. Он больше не выглядел испуганным. Встав в позу, он надменно заявил:
— Не думай, что раз ты женщина, я тебя не проучу. В Цзянчэне никто не посмеет на меня сесть!
Я оглядела эту группу здоровяков и ощутила лёгкую радость. Маленькому тростнику было недостаточно одного унижения, теперь он привёл целую толпу, чтобы я смогла над ними всеми поиздеваться. Значит, на моём счёту загробного мира снова появятся долги.
— Ты сейчас же на колени и признай свою вину, трижды поклонись мне и назови меня дедушкой. Потом проведи ночь со мной, и, возможно, я пощажу твою жизнь.
Отлично, маленький тростник, ты нашёл идеальные слова, чтобы погибнуть. Если не убью тебя, то это будет несправедливо.
Мой взгляд стал холодным. Я уже собралась закатать рукава и приступить к делу, как вдруг позади этой группы раздался пронзительный крик. Звук был настолько ужасен, что, казалось, разорвал барабанные перепонки. Все обернулись, и их лица моментально изменились.
Словно невидимая сила раздвинула их ряды, из агрессивной группы они превратились в дрожащих и нервных людей, которые поспешно освобождали проход.
Я взглянула и увидела Цзяна У, сопровождаемого одним из своих подручных. В его руках была окровавленная рука, которую он только что сорвал с одного из здоровяков.
Тот корчился от боли на земле, а Цзян У, не обращая внимания на его крики, бросил руку в реку и посмотрел на меня с усмешкой.
— Слышал, кто-то снова устроил на мосту лавку для сжигания бумаги. Я предположил, что это ты, и оказался прав.
Маленький тростник побледнел, услышав, как Цзян У разговаривает со мной.
Цзян У подошёл ближе и, заметив кучу бумажных денег, пошутил:
— Ух ты, опять столько денег. Тебе платят за то, что ты жжёшь бумагу для Лу Чжао Яо?
Я задумалась и ответила:
— Можно сказать, есть доля.
Цзян У громко рассмеялся, и в этот момент маленький тростник упал на колени и дрожащим голосом сказал:
— Цзян… Герой Цзян, простите меня, я не знал, что это ваш друг. Я… я…
Он не успел договорить, как лицо Цзяна У помрачнело. Он обернулся:
— Ах да, это ты говорил те слова.
Маленький тростник начал биться головой об землю.
— Простите меня, девушка, я заслуживаю смерти. У меня злой язык…
Не слушая его, Цзян У поднял руку, и тонкая струя крови вырвалась из горла маленького тростника. Его голова, словно срезанная серпом, упала в реку.
Его тело ещё несколько мгновений стояло на коленях, а затем рухнуло. Кровь заполнила все вокруг, заливая обувь других здоровяков.
Я уже привыкла к таким сценам, но эти большие мужчины дрожали от страха. Они покрылись холодным потом и отступали с осторожностью, едва осмеливаясь дышать. Атмосфера была напряжённой и тяжёлой.
— Эй, — позвала я их, — отступаете? Сначала сожгите бумагу, а потом уходите.
Они не двигались, пока Цзян У не приказал:
— Не слышали? Сначала сожгите бумагу, а потом уходите. Или хотите отправиться в могилу?
Эти слова мгновенно заставили всех броситься к бумаге для сжигания.
Я отошла в сторону, наблюдая за тем, как они трудятся.
Цзян У стоял рядом, наблюдал за огнём и смеялся.
— Мне нравится твой стиль. Как тебя зовут?
— Чжи Янь.
— О, маленькая красавица. Ты пришла в Цзянчэн специально, чтобы выпить со мной?
0 Комментарии