Вернувшись на Чэньцзи, я сразу же привела Мо Цина и Сыма Жуна к Гу Ханьгуану.
Едва мы приземлились во дворе, Гу Ханьгуан, укутавшись в мантию из норки, сонно вышел из дома. Его маленькая фигурка с растрёпанными волосами выглядела забавно, но его взгляд, скользнувший по лицам Сыма Жуна и Мо Цина, мгновенно стал острым.
— Что это значит? — нахмурился он.
— Лечи его, — сказал Мо Цин.
— Лечить его? — Гу Ханьгуан уточнил.
— Лечить его, — голос Мо Цина был твёрдым. Врач сжал губы и пошёл за золотыми иглами.
Я взглянула на спину Мо Цина, его осанка была по-прежнему прямой. Если бы не бледные губы, никто бы не догадался, что он ранен.
— Учитель, мне нужно вернуться в дом Сыма Жуна в Фэнчжоу, я забыла там кое-что. Скоро вернусь, — сказала я и, не давая ему времени на вопросы, мгновенно переместилась.
Я знала, что если останусь, Мо Цин не позволит Гу Ханьгуану лечить его. Он хотел скрыть свои раны, чтобы я не беспокоилась.
Прибыв в дом Сыма Жуна, я увидела, что толпу зевак разогнали, а в доме работали тёмные стражи, которые убирали беспорядок. Увидев меня, они склонили головы, не задавая никаких вопросов. Я пошла в задний двор и спрятала тело Чжи Янь в комнате для хранения дров, а затем снова вышла из тела. Во дворе всё ещё витала густая злобная энергия.
Юэ Чжу больше не была на стене. Я обыскала двор и, наконец, нашла её в гостиной. Она сидела в инвалидной коляске Сыма Жуна, обняв колени. Её лицо было уткнуто в них, а злоба вокруг неё сгущалась, как чёрное облако.
— Верни его... верни мне его, — повторяла она.
— Сыма Жуна спасли, — сказала я.
Юэ Чжу подняла голову, и её вид чуть не напугал меня. Чёрные волосы, кровавые слёзы, глаза без белков, бледное лицо и длинные чёрные ногти — всё это делало её облик ужасным.
Я постаралась говорить спокойно:
— Его спасли, но он плохо себя чувствует и отдыхает на Чэньцзи. На рассвете он вернётся.
Когда она услышала это, чёрный цвет начал исчезать из её глаз.
— Вернётся на рассвете?
— Да, ещё один час.
— Ещё один час... — она посмотрела на небо и снова уткнулась в колени. — Я подожду, А-Жун, я подожду тебя.
Я вернулась в тело Чжи Янь и поспешила выйти из дома, чтобы тёмные стражи не заподозрили ничего. Поскольку Гу Ханьгуан, возможно, всё ещё лечил Мо Цина, я решила не спешить обратно.
Отправилась в главную комнату и начала собирать разбросанные бумаги. На одной из них были нарисованы странные символы, которых я никогда не видела. Не было ни магии, ни демонической энергии, но было что-то зловещее.
Я позвала одного из тёмных стражей:
— Вы выяснили, кто напал?
— Думаем, это были люди из секты, но их техника была странной, не похожей на известные. Кто за этим стоит, пока не ясно.
Я показала ему символы на бумаге:
— Ты знаешь эти символы?
Он покачал головой.
Я отпустила его и продолжила искать. Нашла ещё несколько листов с такими же символами. Поняв, что Юэ Чжу в её нынешнем состоянии вряд ли даст ответы, я решила вернуться в Чэньцзи и спросить у Сыма Жуна.
Не тратя больше времени, я мгновенно переместилась к дому Гу Ханьгуана. Остановившись у двери, я услышала, как Сыма Жун сказал:
— Это были люди из секты.
Гу Ханьгуан посмотрел на меня, явно считая, что мне здесь не место. Но так как Мо Цин и Сыма Жун не возражали, он промолчал.
Я взглянула на Мо Цина и заметила, что при свете свечей он выглядел лучше, а затем повернулась к Сыма Жуну.
— Они думали, что у меня есть техника воскрешения, — сказал Сыма Жун.
Гу Ханьгуан презрительно хмыкнул:
— Техника воскрешения?
Сыма Жун грустно улыбнулся.
— Я делал деревянные фигурки в Фэнчжоу, и люди стали думать, что я могу вселить души умерших в них. Я и сам сначала надеялся на это.
Наступило молчание.
— Это те бумаги? — я показала ему найденные листы. — Ты пытался с их помощью воскрешать?
Сыма Жун бросил взгляд на листки и горько усмехнулся:
— Да. Те, кто пришёл за мной, скорее всего, хотели эти запретные техники. Я сохранял тело Юэ Чжу, надеясь вернуть её, но потом понял, что воскрешение невозможно. Если оно существует, то оно нам недоступно.
Я молчала.
— Сначала я не мог смириться, хотел найти способ вернуть её. Но потом отпустил. Я похоронил её, думая, что она начала новую жизнь. С тех пор, что бы ни происходило, я не хотел её тревожить, — он посмотрел на меня. — Ты можешь сжечь и для неё бумажные деньги.
0 Комментарии