Уныние весенних цветов ― Глава 36

— Видимо, это ветер задул, — вздохнула она, чувствуя, что ее веки тяжелеют.

— Мы на выходе? — спросил Мужун Цзин Хэ, уловив суть ее слов. Ведь этот тоннель не был проходным, откуда мог взяться ветер?

— Да… Снаружи, наверное, очень… не видно… что это за место… только лестница…

Сонная и усталая Мэй Линь едва произносила слова.

Чувствуя ее усталость, Мужун Цзин Хэ повернул голову, но не смог дотянуться до ее лица из-за плеч, поэтому схватил ее порванную юбку.

— Эй, не спи, — сказал он, не желая оставаться одному в такой темноте.

Мэй Линь недовольно заворчала. Она развернулась и положила голову ему на плечо, бормоча:

— Дай мне… немного поспать… чуть-чуть…

Мужун Цзин Хэ колебался. Затем лг снова дернул за ее юбку и неохотно сказал:

— Тогда… обними меня.

Только так он мог избавиться от чувства поглощения тьмой. Когда она вернулась, у него возникло желание, чтобы она обняла его, но он не мог этого сказать.

Мэй Линь, уставшая до предела, раздраженно обняла его за талию и почти скользнула в его объятия. Вскоре она начала тихо храпеть.

Почувствовав ее вес и тепло, Мужун Цзин Хэ успокоился и вскоре тоже уснул.

Сколько они спали, никто не знал. Мэй Линь проснулась первой и обнаружила, что лежала на Мужун Цзин Хэ. Оба упали на землю, но он так и не разбудил ее, что было удивительно.

Она пошевелилась, и Мужун Цзин Хэ проснулся. Он спросил в полусне:

— Который час?

Он быстро пришел в себя и огляделся в темноте.

Мэй Линь подняла его и зажгла факел. В мерцающем свете они встретились глазами, и, когда этот свет проник в их сердца, они снова погасили его.

— Может, на улице солнце светит, — сказала она.

Мэй Линь затем взвалила Мужун Цзин Хэ на спину и начала ползти к выходу. Её колени и локти уже давно стерлись и покрылись кровавыми корками, а теперь, когда они снова ободрались, кровь опять пошла, причиняя ей мучительную боль. Она внезапно пожалела, что остановилась отдохнуть, ведь если бы она дальше ползла, пока не онемела бы от боли, ей не пришлось бы терпеть эту дополнительную муку. Однако, больше всего удручала нескончаемая темнота.

Не только ей было тяжело. Даже Мужун Цзин Хэ, которого она тащила на себе, из-за того, что его ноги волочились по земле, уже успел ободрать их до мяса. Однако, поскольку его меридианы были разрушены, эта мелкая боль не слишком его беспокоила.

После долгих мучений они наконец добрались до конца туннеля, и Мэй Линь снова зажгла факел.

Темнота была настолько густой, что казалось, что она может утопить. Когда они снова увидели свет, пусть даже тусклый и неясный, оба почувствовали облегчение, как будто их спасли.

Мэй Линь достала бамбуковую флягу из узла, завязанного из верхней одежды, и они выпили воды, прежде чем начать делить запеченные дикорастущие бататы и ямс. Время определить было невозможно, поэтому они отдыхали, когда были слишком уставшими, и ели, когда становились очень голодными.

Мужун Цзин Хэ, прислонившись к стене, с трудом глотал холодные клейкие куски пищи и вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть каменные ступени. Лестница, узкая и крутая, словно вырубленная в скале, скрывалась в темноте после двух-трех ступенек. Что могло быть внизу или по сторонам, было невозможно угадать.

— Что это за чертово место? — впервые задумался он.

Если это было убежище древнего племени во время войн, как они успели выложить такой непрактичный проход? Или это было сделано в предыдущую эпоху, во времена процветания? Но этот туннель был тупиковым, ни для бегства, ни для разведки он не годился...

Мэй Линь, увидев, как он нахмурился, подумала, что он подавился, и подала ему воду. Он не отказался и выпил пару глотков, а затем сказал:

— Зажги другой факел и спустись вниз, но не уходи далеко. — Он сделал паузу и добавил: — Будь осторожна.

Мэй Линь и сама хотела разведать обстановку, чтобы понять, что их ожидало.

Она оставила один факел для Мужун Цзин Хэ, взяла другой и осмотрела обе стороны. Ступени оказались немного шире прохода, а по бокам были крутые скалы. Наверху и внизу все было черным. Мэй Линь сначала потянулась, чтобы размять затекшие от ползания ноги, а потом начала осторожно спускаться.

Неожиданно, она быстро дошла до конца лестницы и, оказавшись на ровной земле, посмотрела на Мужун Цзин Хэ и сказала с улыбкой:

— Я думала, что это будет высоко, но это всего лишь несколько ступенек.

Оказалось, что лестница состояла из восьми ступенек, но из-за крутизны они казались выше.

Мужун Цзин Хэ, сидя у выхода, смотрел вниз на улыбающееся лицо Мэй Линь в свете факела. Она напоминала ему цветок, распустившийся в холодную весеннюю ночь. Его сердце дрогнуло, и он тоже улыбнулся.

Впервые увидев такую его чистую улыбку, Мэй Линь замерла, чувствуя, как что-то теплое и мягкое окутывает ее сердце.

Мужун Цзин Хэ смотрел, как Мэй Линь с факелом в руке продвигалась вперед. На освещенном участке было видно ровно выложенную дорогу из голубого кирпича и каменных зверей с птичьими головами и телами леопардов по обе стороны. Когда факел светил на зверей, за ними простиралась непроглядная темнота. Дорога уходила вдаль, казалось, в бесконечность.

Он чувствовал беспокойство. Вдруг Мэй Линь остановилась. Перед ней стояли две белые прямоугольные каменные колонны высотой с человека, как ворота. Между колоннами вела вверх лестница из белого камня, слегка красноватого в свете факела.

Мэй Линь постояла немного, а затем вставила факел в пасть одного из каменных зверей и вернулась.

Мужун Цзин Хэ облегченно вздохнул.

— Наверху все из камня, как... как в каменном лесу снаружи. Я не решилась войти, — сказала Мэй Линь, которая вернулась и начала собирать вещи.

 

Вернуться к оглавлению