Мэй Линь выпустили из тюрьмы. Её кормили вкусной едой и за ней начали хорошо ухаживать. Она долго размышляла над тем, в чём заключалась её ценность. В конце концов, она пришла к выводу, что это связано со знахарем. Возможно, он замолвил за неё слово, или же всё дело в том, что он хочет, чтобы она взращивала нефритовые жилы.
Первые два дня она пробовала выйти за город, но её вежливо возвращали назад. После этого она больше не пыталась выйти и даже не встречалась со знахарем.
Цзин Бэй был покрыт снегом. Сливы цвели повсюду, даже за окном её комнаты. Однако, ей это не нравилось. Она плотно закрывала окна и не впускала ни капли воздуха.
Если в дороге её ещё что-то беспокоило, то, когда она получила противоядие, то всё поняла. Для него она была просто смертницей из тайной организации. Возможно, он считал, что у неё не должно быть ни своей воли, ни чувств, тогда использовать её или избавиться от неё было бы проще. Однако, у неё были эмоции и желания, и она решила отойти от организации, за что и поплатилась.
Она только не понимала, почему он не убил её. Так было бы проще, не так ли?
Она не могла понять этого, но и не хотела больше размышлять об этом. Её голос полностью пропал, и она не могла говорить, поэтому и не общалась с людьми. Мэй Линь попросила шахматную доску и учебник по шахматам. Она целыми днями сидела у печи, запекая картофелины и изучая шахматы.
Она не была мастером игры, но слышала, что «в шахматах скрыта мудрост». Ей нечем было заняться, и она решила попробовать стать умнее. Слова знахаря о том, что ей осталось недолго жить, она отбросила, когда боль утихла благодаря противоядию.
Пройдя через невыносимую боль и отчаяние, она научилась ценить возможность жить без страданий. Она придерживалась принципа «лучше наслаждаться моментом», чем идти против неизбежного. К тому же, она всё ещё надеялась на знахаря.
В то время она не знала, что все её действия докладывались Мужун Цзин Хэ. Поэтому позже, когда они оказались вместе, он иногда шутливо ворчал о том, что Мэй Линь совсем забыла о нём. Она не приходила к нему и не думала о нём. Она знала, что он просто искал повод пожаловаться и, не хотел всерьёз напоминать о прошлом. Поэтому она и не начинала обсуждать старые обиды.
Сказать, что она совсем не думала о нём, было бы ложью. Иногда, обдумывая ходы в шахматах, она отвлекалась и вспоминала их совместные моменты. Были ли это споры или взаимная поддержка, даже лучшие моменты причиняли ей боль, как острые иглы. Однако, она не позволяла себе долго оставаться в этих мыслях. Мэй Линь снова возвращалась к реальности, снимала кожуру с печёной картофелины и наслаждалась её сладким вкусом.
С самого детства у неё не было ни близких, ни друзей. Никто не учил её тому, что для неё хорошо. По этой причине она просто следовала своим желаниям, не задумываясь о том, правильно ли это. Так и сейчас, она делала то, что хотела. Мэй Линь хотела жить, хотела жить хорошо. Что касается чувств, то это, по её мнению, было её личным делом и не касалось никого другого. Поэтому, в конечном счёте, она считала, что проблема в ней самой. Если когда-нибудь она перестанет его любить, то ей не будет больно. Поэтому о ненависти и речи не было. И когда в тот день она увидела его у своего дома, то просто улыбнулась.
Если бы Мэй Линь увидела его сразу по прибытии в Цзин Бэй, она бы, наверное, опустила голову и не обратила на него внимания. Тогда ей было очень больно. Однако, за это время боль ушла вглубь, и хотя она не исчезла, уже не могла её так сильно ранить. Поэтому, увидев его, она осталась спокойной. Даже услышав его приказ, она не ощутила гнева.
В тот день шёл снег. Мужун Цзин Хэ был в чёрной блестящей шубе из норки и в такой же шапке. Он сидел в носилках, покрытых мягким мехом медведя. Его несли по главной дорожке двора. Один из стражников держал над ним небесно-голубой зонт с изображением бамбука. На расчищенной, но уже снова покрытой тонким слоем снега дороге остались две цепочки следов.
Мэй Линь, смотря через приоткрытую дверь, увидела эту сцену. Первой её мыслью было, что он выглядит очень красиво, и она не удержалась от улыбки. Позже она подумала, что это было немного глупо.
Увидев её не успевшую исчезнуть улыбку, Мужун Цзин Хэ сначала замер, а потом его лицо омрачилось. Он почувствовал непонятное раздражение, как всегда, когда слушал отчёты о её действиях за последние дни. Иногда он думал, что было бы лучше, если бы она злилась или проклинала его, чем это равнодушие. Возможно, из-за этого он сказал то, что сказал, надеясь на её обычное язвительное сопротивление.
— С завтрашнего дня ты будешь взращивать нефритовые жилы для знахаря, — сказал он.
Мэй Линь удивилась. Откуда он знает о взращивании нефритовых жил? Однако, разглядев его, она подумала, что он действительно стал выглядеть лучше с тех пор, как они были в деревне. Одежда делает своё дело.
Мужун Цзин Хэ не знал, что она думает о таких пустяках, и решил, что её молчание вызвано бурей эмоций. Его лицо только начало светлеть, когда он увидел, как Мэй Линь кивнула. Она уже согласилась и чувствовала, что должна выполнить свою часть. К тому же, она действительно хотела снова увидеть знахаря.
Мужун Цзин Хэ заметил, что на её лице не было ни гнева, ни ненависти. Всё было, как раньше, и это разозлило его ещё больше. Он почувствовал, как что-то поднималось в его груди и застревало в горле.
— Поставьте мне стул у печи, — сказал он.
Он не собирался оставаться, но вдруг передумал.
Охранник принес стул, положил на него мягкую подушку и помог Мужун Цзин Хэ сесть. Затем он отошёл, оставив их вдвоём.
0 Комментарии