Они переночевали на берегу. На следующий день, когда все перенаправились через бурные воды Ли Ту Тан, на другой стороне их ждала большая лодка, присланная Мужун Цзин Хэ.
Оказалось, что когда принц под предлогом болезни был заперт в комнате с Мэй Линь, он тайно покинул Цзин Бэй, чтобы осмотреть горы и леса Чжуншань, и подготовиться к возможным сложностям. Одним из его распоряжений было, чтобы лодка дежурила у Ли Ту Тан на случай непредвиденных обстоятельств. Очевидно, его предосторожности оказались правильными.
Сидя на корабле, мчащемся со скоростью тысяча ли в день, Му Е Ло Мэй впервые задумалась о том, что, возможно, ей следует переоценить Мужун Цзин Хэ, которого она когда-то считала полностью сломленным.
С тех пор как он согласился отпустить Мэй Линь, Мужун Цзин Хэ стал эмоционально нестабильным. Он словно сдерживал нечто мощное, из-за чего окружающие невольно старались дышать тише, опасаясь спровоцировать что-то страшное.
Стоя у окна корабля и глядя на солнечные пейзажи, Мужун Цзин Хэ постоянно думал о словах Цин Яня: «Позвольте ей уйти». Он размышлял о пережитом за последние месяцы и о предстоящих переменах, после чего с неохотой взглянул на облака на горизонте и решительно отвернулся.
— Пусть будет так... отпустить её!
* * *
На незнакомой улице маленького городка Мэй Линь чувствовала себя потерянной. Все пятнадцать лет она жила под контролем и стремилась лишь к одной цели — покинуть Тёмную Мастерскую. Когда она ухаживала за парализованным Мужун Цзин Хэ, каждый её день был полон забот. Первое бегство из Цзин Бэя было вместе с больным лекарем, и каждый день был наполнен делами, не оставлявшими выбора. Теперь, когда Мэй Линь была свободна и никому ничего не должна, ей казалось, что она, как нищий, который внезапно получил огромное богатство, но не знал, что с ним делать.
Она не могла вернуться в Цзин Бэй. Даже в самые тёплые зимы на юге не было ярких цветов, как весной.
Не имея возможности попасть в желанное место и увидеть желанные вещи, она бродила без цели, переходя через горы и реки, проходя через города, словно беспокойный дух.
Однажды она вдруг поняла, что пейзаж вокруг стал знакомым. Пройдя немного дальше, она обнаружила, что снова оказалась в старой деревне Лао Уцзы. Её охватили смешанные чувства, и, словно по велению воли, она пошла к знакомым глиняным домам.
По пути она встречала жителей деревни, которые смотрели на неё с удивлением и беспокойством. Она не могла ответить на их вопросы, поэтому просто улыбалась.
Мэй Линь толкнула полуоткрытые ворота, вошла и закрыла их за собой.
Всё было, как прежде. Даже окно осталось открытым, как при её уходе. Постель на печи была неубранной, словно человек, который там спал, отошёл всего на мгновение. Половина постели, ближайшая к окну, была сырой от дождя, который прошёл за время её отсутствия.
В её памяти ожило видение того человека, полулежащего на печи. Его взгляд был спокойным, с оттенком нежности и улыбки.
В этот момент её тело начало дрожать, и она медленно села, опираясь на печь. Слёзы текли по её щекам, а в ушах звучали его слова.
«Ты моя женщина. Ты не можешь выйти замуж за другого».
«Я не накажу тебя. Я ещё женюсь на тебе».
«Ты дочь проститутки...»
«Сегодня я сам проведу церемонию для тебя и Цин Яня».
Мэй Линь никогда в жизни не знала, каково это — плакать навзрыд. Она всё время сдерживала свои эмоции, а теперь не могла даже заплакать громко.
Мэй Линь осталась в деревне Лао Уцзы. Она не знала, куда ещё может пойти.
Девушка выстирала мокрые одеяла и высушила их во дворе, когда была хорошая погода. Она разогрела печь и забралась под одеяла. Мэй Линь лежала с открытыми глазами до рассвета. Она достала свою одежду из сундука, где были сложены их вещи, а затем снова закрывала его и больше не открывала. Она начала учиться шить зимнюю одежду из зелёной хлопчатобумажной ткани.
Жители деревни иногда заходили к ней, чтобы поболтать и узнать о её муже.
Мэй Линь улыбалась и говорила, что он нашёл врача, который смог вылечить его паралич, и что он вернётся, когда поправится. Возможно, из-за того, что она долго не принимала мандрагору и корень лотоса, её голос снова стал звучать, хоть и хрипло, но понятно.
Жители деревни думали, что она больна, и не придавали значения её словам. Когда они увидели её радость и ожидание, то тоже радовались за неё.
Он вернётся. Мэй Линь повторяла это снова и снова. Она почти поверила в это сама, и её взгляд всё чаще устремлялся на дорогу за воротами. Она представляла, как он идёт по той дороге, освещённой закатным солнцем, с полевыми цветами на рукавах.
«Когда наступит весна, если я всё ещё буду жива, вернусь в Цзин Бэй».
Одним тихим утром, когда Мэй Линь стирала иней с края колодца, она посмотрела на своё всё более худеющее лицо, отражённое в воде, и приняла решение. На самом деле она знала, что её желание видеть весенние цветы было не главным.
Может быть, если часто видеть один и тот же сон, то он может стать реальностью, пусть даже с некоторыми отклонениями.
Это был двадцать девятый день двенадцатого месяца. В тот день не было солнца, и когда наступили сумерки, горная деревня погрузилась в легкий туман.
Мэй Линь сидела на кухне, разжигая огонь и готовя еду. Когда жир дикого кабана расплавился и начал кипеть в сковороде, аромат разнесся по всей кухне.
В этот момент резкий стук копыт прорезал застывший воздух. Он приближался с каждой секундой, и каждый удар будто отзывался в её сердце, вызывая дрожь.
Мэй Линь сначала не обратила внимания. Она добавила вымытые овощи в сковороду и несколько раз перемешала, но в конце концов не смогла удержаться. Она сняла сковороду с огня, вытерла руки и вышла наружу.
На горной тропе в сумерках появился всадник. Его плащ развевался на ветру, как тёмные облака.
Мэй Линь стояла под навесом и смотрела на то, как всадник остановился у ворот. Девушка ощущала удивительное спокойствие. Она знала, что он придёт. Но зачем на этот раз?
0 Комментарии