— Понятно… — ответила я, чувствуя, как слова затухают в моём горле.
Статус наложницы Му Яо был предоставлен мной, и я же закрывала глаза на поступки Хуа Шэня.
Я считала, что в мире, где нет справедливости, и есть лишь классовые различия, правильным было прощение Хуа Шэня только потому, что я была Хуа Цянь.
Сегодня Му Яо смогла постоять за Линлун. Но что, если бы Линлун не была связана с Му Яо? Она бы умерла в обиде, никем не замеченная, как обычная служанка, упомянутая в романе лишь вскользь.
Жизнь, которая была у меня на виду, я решила не замечать.
Я направилась к выходу. Му Яо меня не остановила. Она уже объявила мне войну, и теперь, несмотря на цену, между ней и домом Хуа осталась только вражда.
Я будто шла по раскалённым углям, каждый мой шаг приносил боль. На улице меня встретила встревоженная Цяньчжи, спросившая, что со мной. Я не смогла ей ответить.
— Что ты здесь делаешь?
Сквозь туман в голове я услышала голос Чжун Еланя. Он хмуро стоял у ворот и смотрел на меня.
— Впредь без моего разрешения тебе не позволено входить в покои А-Яо, — сказал он с явным раздражением, собираясь пройти мимо меня.
Я машинально схватила его за рукав и, прежде чем он успел вырваться, спросила:
— В тот день, если бы не вмешательство Императора, меч действительно опустился бы на меня?
Чжун Елань обернулся и посмотрел на меня. Его взгляд был тёмным и глубоким, как ночь.
Я не ожидала, что он ответит, и, с горькой усмешкой, сказала:
— Ответ наверняка «да», правда?
Чжун Елань сжал губы, выдернул рукав из моей руки и пошёл дальше вглубь двора.
— Значит, этот нефритовый амулет так важен? Неужели человек, который был с тобой в детстве у гробницы, действительно так значим? Чжун Елань, ты можешь любить только на основе амулета и воспоминаний? — не выдержала я и крикнула ему вслед.
Его шаги замедлились, но он не обернулся.
— Да, я обманывала тебя, но никогда не делала ничего, что могло бы навредить тебе. Я чуть не отдала свою жизнь за тебя, неужели это всё равно так сложно простить? Ты действительно не можешь просто поговорить со мной по-человечески?
Возможно, это была обида, но слёзы сами покатились по моим щекам.
У Му Яо за спиной стояли Чжун Елань, Чжун Сиу и У Шомо. Все они безоговорочно поддерживали её. А за моей спиной лишь угасающий дом Хуа.
Чжун Елань медленно обернулся и взглянул на меня. У меня были глаза, полные слёз. Его лицо будто застыло, и только спустя время он спросил:
— Что ты сейчас пытаешься сделать? Показать слабость ради спасения Хуа Шэня?
В душе становилось всё более пусто, но я стерла слёзы, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и тихо ответила:
— Если князь так считает... значит, так и есть.
После этих слов я развернулась и ушла.
И в книге, и в жизни нельзя повернуть время вспять. Прошлое — словно одуванчики, разлетевшиеся по всем уголкам. Они пустили корни, проросли, и теперь разрослись в нечто огромное и неуправляемое. То, что Чжун Елань не любил Хуа Цянь, было предопределено, как и похотливость Хуа Шэня, и алчность Хуа Сяна. Я могла изменить сюжет, но не могла исправить те раны, которые уже были нанесены.
Слова Му Яо напомнили мне о том, сколько людей продолжает страдать в темноте из-за прошлого дома Хуа. Я ошибочно полагала, что спасение семьи Му Яо решит все проблемы, но осталось множество тех, кого я не заметила, кто был уничтожен Хуа Сянем и Хуа Цянь.
Вот он, истинный облик семьи, которую я так упорно пыталась защитить ради собственного выживания.
Злодей остаётся злодеем не потому, что просто давит на муравья или бранится, а потому что создаёт бесчисленные страдания, думая только о своей выгоде.
Слова Му Яо стали для меня ножом, который разрезал на куски ту иллюзию мира, которую я пыталась создать.
0 Комментарии