Прошёл ли целый год или всего лишь день, не знаю. Я сидела у окна, наблюдая за восходом и закатом, словно окаменевшая.
Время текло медленно. Я отказалась принимать мадам Хуа, которая пришла ко мне со слезами, и даже осмелилась проигнорировать приглашение Императорской Матери.
Не знала, что случилось с Хуа Шэнем, и не интересовалась тем, как Му Яо планирует дальше мстить нашему дому. Время словно остановилось, и мир перестал меня касаться.
Служанки в моём дворе заметили, что я стала молчаливой и совсем не такой, как раньше. Они ходили на цыпочках, боясь нарушить моё уединение, но у меня не было сил даже на то, чтобы их утешить.
Неужели у меня депрессия?
Лежа в шезлонге, я серьёзно обдумывала этот вопрос. Почему вдруг всё вокруг стало мне безразлично?
Или я просто избегаю тех истин, которые не хочу признавать? Возможно, поэтому я заперлась в этом дворе.
Я, как лист, который постепенно увядает и опадает.
Я пыталась стать бездушной и холодной, пыталась даже помыслить о жертве ради справедливости, но ни одно из этих решений не могло меня удовлетворить.
Размышляя обо всём этом, я снова начала засыпать, и вскоре погрузилась в глубокий сон.
На грани сна и яви, моя голова вдруг резко опустилась, и я не успела среагировать, как подумала: «Вот и всё, сейчас ударюсь головой».
Однако удара не последовало. Я открыла глаза и увидела, что Хуа Жунчжоу наклонился, держа руку на подлокотнике шезлонга, а моя голова упала на его ладонь.
Я выпрямилась, потирая висок, и огляделась:
— Где все? Где все служанки?
— Не знаю, — ответил Хуа Жунчжоу, отпустив руку и выпрямившись.
— Твоя рука в порядке? Извини, я, кажется, задремала, — я посмотрела на его руку, которая покраснела.
Неужели моя голова такая тяжёлая?
— Всё в порядке, — сказал он, убирая руку за спину и стоя с почтением.
Я выпрямилась и потянула его за одежду.
— Присядь и поговори со мной. Теперь мне совсем не хочется спать.
Хуа Жунчжоу послушно присел рядом. Гядя на его кроткое выражение лица, я спросила:
— Твои родители живут в столице?
Его глаза дрогнули, и лишь через мгновение он ответил:
— Мои родители жили в деревне. Когда я был маленьким, их вынудила продать меня в богатый дом голодная зима.
Я, кажется, снова не к месту сказала что-то, что ранило его.
— Как ты оказался в доме князя Цзиня? — спросила я, не думая.
Он опустил голову и сказал:
— Я сбежал от тех богачей.
Хотя его голос был спокоен, я заметила, как его рука сжалась в кулак. Должно быть, ему пришлось пережить многое в том доме.
В этом мире рабы стоят очень дёшево, и никто из властей не знает, насколько тяжела их жизнь. Даже я, современный человек, закрывала глаза на их страдания, оправдывая это своим статусом.
Я протянула руку и погладила его по голове.
— Тебе, должно быть, было очень тяжело.
Он, как и многие другие, боролся за жизнь на дне общества. У таких нет права выбора и каждый день они сталкиваются с трудностями.
Хуа Жунчжоу поднял голову, и я увидела, как его глаза покраснели, но он твёрдо сказал:
— Мне не было тяжело... С тех пор, как я встретил вас, мне стало легче.
Я замерла и встретила его взгляд, полный чистоты и тепла. Развеялся холод, всегда присутствующий в его карих глазах.
— Ты сейчас... всё ещё ненавидишь тех, кто тебя обижал? — спросила я, не зная, что именно хотела услышать в ответ.
— Нет, не ненавижу, — тихо ответил он, его глаза слегка сузились.
— Почему? — я убрала руку и посмотрела на него.
В его взгляде было что-то, чего я не могла понять. Впервые я осознала, что в этом мальчике не было и следа детской наивности. Он сказал:
— Потому что я уже...
В этот момент его перебил голос:
— Зачем ты меня звала?
Я удивлённо посмотрела в сторону ворот и увидела Чжун Еланя, который решительно вошёл в сад, а за ним шла Цуйчжу, у которой глаза были красными от слёз.
Хуа Жунчжоу быстро встал, прикрывая меня собой. Я тоже поднялась и, отведя его в сторону, покачала головой, давая понять, что всё в порядке.
0 Комментарии