— Сломать сети, чтобы утопить рыбу? Зачем идти на это? — продолжил Тун, каждое слово было произнесено с явным давлением. — Предлагаю заключить договор. Условия просты: ты забираешь своих людей, но в течение пяти лет ни один человек из Динцзянгэ не пересекает Яньмэньский проход. Центральные равнины и Западный боевой мир не будут пересекаться.
Хо Чжаньбай и его товарищи переглянулись, они были слегка удивлены.
Условия казались простыми. Но почему в такой выгодной ситуации он вдруг предлагает мир?
— Причина в том, что я пока не хочу убивать тебя, — Тун словно догадался об их сомнениях и громко рассмеялся, бросив обагрённый кровью меч на постель. — Не спрашивай, почему. Ты всё равно не догадаешься. Отвечай: согласен на договор?
Хо Чжаньбай задумался на мгновение. Взгляды его товарищей пересеклись с его. Ответ был ясен.
— Хорошо! — произнёс он, протянув руку для рукопожатия. — Пять лет, и никто из Динцзянгэ не пересечёт Яньмэньский проход!
Тун, однако, не протянул руки. Он лишь усмехнулся:
— Если ты искренен, при заключении договора нужно смотреть в глаза, разве нет?
Смотреть ему в глаза? Мечники Динцзянгэ одновременно ощутили тревогу: глазное искусство Туна!
Но Хо Чжаньбай уверенно поднял голову и без страха встретил взгляд Туна. Их взгляды пересеклись. В его странных, светло-голубых глазах таилось что-то глубокое и непостижимое, но Хо Чжаньбай не ощутил опасности.
— Хорошо, — после секундного молчания Тун рассмеялся и отступил в тень. — Вы можете идти!
Он слегка ударил по стене, и снеговая тюрьма содрогнулась. Семь мечей, которые были вонзены в потолок, с резким звоном выпали и аккуратно легли перед ногами семи мечников.
— До свидания, — сказал Хо Чжаньбай, освободив своего товарища от блокировки точек.
Он поднял меч и приготовился покинуть тюрьму.
Тун снова сел в темноте и слился с ней. Он не смотрел вслед уходящим, будто боялся, что одно лишь оглядывание назад пошатнёт его решимость.
«Отпустить тигра обратно в горы...»
Тун понимал, что совершил ошибку. Он упустил возможность уничтожить ключевую силу боевого мира в Центральных равнинах.
Но... он действительно не хотел убивать его.
Не только потому, что презирал Мяо Куна, не только потому, что не мог позволить Мяо Куну занять место лидера Дворца, зная все его тайны, и не только потому, что он уже был измотан использованием глазного искусства против шести сильных бойцов... Последняя, самая тайная причина была в том, что...
Он был другом «той женщины».
За свои короткие дни в Долине лекарей он видел, какая глубокая связь связывала этого мужчину и её. Она только что ушла, и если бы он сейчас убил Хо Чжаньбая... Она, несомненно, посмотрела бы на него с укором.
Его сердце не остыло полностью, и он не мог вынести этот взгляд.
Её последние слова всё ещё звучали в его ушах, её тёплое дыхание словно касалось его век. Но она уже никогда не вернётся... Когда он наконец смог снова видеть и двигаться, он бросился искать её, надеясь найти хоть какие-то следы. Но новость, которую он услышал, поразила его — вчера она поднялась на вершину горы в Зал Радости, чтобы лечить Учителя. А потом что-то произошло, и огромный храм на вершине рухнул за считанные мгновения.
Стоя на краю разрушенного Белого моста, он застыл, глядя на горную вершину. Всё, что когда-то было, исчезло и превратилось в сон.
Всё рассыпалось в прах.
После ухода семи мечников Динцзянгэ Тун закрыл глаза и махнул рукой. Тени в темноте склонились в поклоне и унесли тело Мяо Куна. Оставшись в одиночестве, Тун медленно коснулся своих вновь обретённых глаз.
Когда он снова открыл их, перед ним был лишь пустой, ледяной мир.
Снежная тюрьма была мертва.
* * *
Если бы они не заблудились, они бы уже достигли Улясутая.
Мяо Фэн бежал по заснеженной равнине, крепко держа в объятиях умирающую женщину. Снег покрыл его синие волосы, холодный ветер хлестал в лицо.
Север, дальше на север... Вокруг него была только безграничная пустота, мир утонул в белизне. Этот бескрайний, суровый пейзаж был подобен его жизни — двадцать лет одиночества. Он не мог найти дорогу в Улясутай, несколько раз падал, но каждый раз, шатаясь, поднимался. Он не отпускал её. Его рука, прижатая к её спине, не прекращала передавать внутреннюю энергию.
Жестокий ветер и снег почти лишили его чувств.
Мяо Фэн продолжал нестись по снежным просторам Улясутая. Ветер завывал в ушах, слёзы на глазах замерзали. Он вспомнил ту ночь двадцать лет назад, когда ему было всего пять, и даже тогда он не бежал так отчаянно. Двадцать лет пролетели, как один миг.
— Карр-карр!
Внезапно над ним раздался крик птицы.
Он поднял голову и увидел белоснежного ястреба, который кружил в небе, приближаясь к нему, крича всё более тревожно.
0 Комментарии