Однако за эти годы его забота о ней не уменьшилась ни на каплю.
Каждый месяц он являлся в Линьань, в белых одеждах и с длинным мечом, садился по ту сторону ширмы и вежливо интересовался её здоровьем, спрашивал, не нужно ли чего. Цю Шуйинь, сидя за ширмой, так же вежливо отвечала ему, сохраняя присущие ей сдержанность и гордость.
Боль утраты ребёнка постепенно утихла. Её безумие прошло, но огонёк в её глазах медленно угасал.
Каждый раз, когда он приходил, она говорила всё меньше. Её взгляд упорно был прикован к размытым очертаниям его фигуры за ширмой, как будто она уже знала, что этот мужчина навсегда останется по ту сторону преграды и никогда не сделает шага навстречу.
Она всегда была гордой, а он — тем, кто её преследовал.
Она привыкла к тому, что за ней следуют, привыкла к заботе, но не знала, как опустить голову и пойти на уступки. А раз он теперь стал лидером всего боевого мира, раз он сохранил такую холодную дистанцию, её гордость не позволяла ей первой шагнуть вперёд.
Их история разлетелась по всему миру, став легендой. Люди говорили о том, каким верным был Хо Чжаньбай, называли его настоящим героем, а её обвиняли в жестокости и безразличии. Она же лишь холодно усмехалась.
Только ей было известно, что она уже давно потеряла его.
За эти восемь лет она видела, как он ради неё путешествовал по всему свету, рисковал жизнью, оставался преданным, какой бы холодной она не была к нему. Она верила, что он навсегда останется её пленником.
Но он освободился от оков судьбы, и она не заметила, как это произошло.
Где теперь было его сердце?
В тот день, когда он в очередной раз вежливо встал, чтобы попрощаться, она не смогла больше сдержаться. Вскочив на ноги, она решительно снесла ширму, отделявшую их, и взглянула ему в глаза, в которых пылал огонь. Её голос, хоть и с трудом сдерживаемый, дрожал:
— Почему? Почему так?
Его шаги замерли на мгновение.
Он посмотрел на неё, но в ответ сказал лишь два слова:
— Прости меня.
Да, когда-то, в те годы, он клялся в верности до конца своих дней, шёл ради неё через тысячу препятствий, и даже перед лицом смерти не отступил бы. И если бы он мог, то бы хотел сохранить эту любовь навсегда — яркой, как прежде.
Но течение времени и неизбежность судьбы сделали своё дело.
Он смотрел на неё с сожалением и печалью в глазах.
Затем Хо Чжаньбай повернулся и ушёл, не оборачиваясь.
На улице был серый, холодный день. Мелкий снег кружился в воздухе, оседая на его одежде.
Каждый раз, когда шёл снег, он не мог не вспомнить ту женщину в фиолетовых одеждах. За восемь лет они не часто виделись, но каждый день, проведённый вместе, был полон радости и света.
Он ясно помнил, какими семь ночей в Долине фармацевтов были снежными. Он никогда не забудет момент пробуждения в том зимнем ущелье: тишина, снежные лепестки сливаются с дымящимися углями, а её лицо, убаюканное теплом очага, выглядело мирным и спокойным. Это было то самое счастье, которого он всегда желал.
Но в ту снежную ночь его мечта рухнула. Всё, что осталось, — это воспоминания о тепле, которое согревало его в бесконечной холодной пустоте жизни.
Теперь снова пришла зима в южные земли.
Интересно, зацвела ли вновь та белая слива в долине? Та самая, под которой был зарыт кувшин вина, уже опустевший. В зимнюю ночь, когда падает снег, возможно, только тот синеволосый врач все еще одиноко наигрывает мелодию «Гэ Шэн» на своем инструменте?
Зимняя ночь, летний день. Когда пройдут сто лет, все вернется на круги своя.
Но куда же он сам вернется после этих ста лет?
* * *
В далеком северном краю, над замерзшей рекой Мохэ, ветер так и свистит, разрезая кожу, будто это были стоны духов.
В сумерках, среди покинутой деревни, на коленях перед могилой стоит человек.
Он молча вонзает ароматную палочку в снег перед камнем и поднимает белые, обветренные пальцы, чтобы коснуться холодного надгробия. На его указательном пальце блестит крупный перстень с ярко-красным камнем, сверкающим в снежной дали.
0 Комментарии