— Я больше не буду вмешиваться в ваши дела, — У Шомо решительно отказался, а затем предупредил: — Я перед тобой в долгу, но если ты пойдёшь к Му Яо с намерением ей навредить, я не буду стоять в стороне.
После долгой паузы я сказала:
— Тогда запомни, что ты должен мне огромную услугу. И я обязательно приду за ней.
У Шомо, похоже, вздохнул с облегчением и ответил:
— Хорошо, я буду ждать.
После его ухода я задула лампу и легла в кровать. Я лежала с открытыми глазами, и сон не приходил ко мне.
На следующий день я снова не выходила из своей комнаты. Так продолжалось несколько дней. Первой не выдержала Цуйчжу. Она выбрала момент, когда Цяньчжи и Иньсин не было рядом, подбежала ко мне и, стоя на коленях, начала яростно биться головой о землю.
Наблюдая, как её лоб становится красным, я сказала:
— Я знаю, что ты любишь Хуа Жунчжоу, но в этом деле всё не так просто.
— Нет, госпожа, я пришла попросить прощения, — сказала Цуйчжу, смотря на меня своими опухшими от слёз глазами.
Я ещё не успела ничего сказать, как она продолжила:
— Раньше я совершила ошибку, прошу вас, накажите меня.
— Не нужно… — я хотела остановить её, но следующие слова заставили меня замереть.
Она сказала:
— Стражник Хуа… он… любит госпожу, всегда любил. Я знала об этом с самого начала и позже из-за этого совершила немало ошибок… То, что произошло на пиру в честь присвоения титула наложницы Му, произошло из-за того, что я рассказала ей, где находится молодой господин Хуа, и она смогла разработать план. А на осеннем банкете я специально бросилась на стражника Хуа, и это дало возможность убийце оглушить госпожу и унести её.
Внезапно я ощутила, как стало трудно дышать, а сердце заныло. Было ли это из-за кого-то или это последствия того, что я однажды заслонила Чжун Еланя от стрелы?
Цуйчжу продолжала всхлипывать:
— Я из-за своих эгоистичных помыслов совершила множество мелких пакостей. Я действительно не заслуживаю прощения. Госпожа может избить меня или убить, но стражник Хуа… он всегда ставил госпожу выше собственной жизни. В каждой опасной ситуации он защищал вас своей жизнью. Поэтому, несмотря на то, что говорят другие, у него никогда не было злого умысла против госпожи. Я клянусь своей жизнью, прошу, не дайте ему умереть.
Глядя на её лоб, который вот-вот должен был разбиться до крови, я с хрипотцой сказала:
— Встань.
Цуйчжу не поднялась, она умоляла меня наказать её. Я развернулась и пошла в свою комнату, где под кроватью нашла брошенный несколько дней назад браслет. Положив его в карман, я вернулась обратно.
Обратившись к Цуйчжу, которая всё ещё продолжала бить поклоны, я сказала:
— Пошли, мы идём в суд Кинчжао.
Не обращая внимания на радостное выражение на её лице, я вышла за дверь, а она поспешила за мной.
Судья изначально не хотел позволить мне увидеть Хуа Жунчжоу, но, увидев мою настойчивость, всё же согласился. Он разрешил войти лишь мне одной.
Это был мой второй визит в тюрьму, первый был ради Хуа Шэня. Здесь всё оставалось таким же сырым и холодным, как и прежде.
Пройдя с тюремщиком к одной из камер, я увидела внутри лежащего на полу человека, покрытого грубой тканью. Я вошла в камеру, и тень человека шевельнулась. Человек сжал накинутую ткань и приподнялся. Передо мной оказалось знакомое мне лицо.
0 Комментарии