Иньсин, как всегда, ухаживала за мной. Я, не обращая внимания на наше прошлое, старалась вести себя так, словно ее не существует.
Зачем Чжун Сиу запер меня здесь? Я ослушалась его, и как же он собирается распутать эту ситуацию?
Шум доносился из-за стен дворца. Кажется, это была Чи Гуйфэй, которая пришла ко мне с угрозами. Но из-за усиленной охраны она могла только ругаться снаружи. Говорят, шрамы на ее прекрасном лице не исчезнут.
Она хотела отомстить семье Хуа, но Хуа Сян пал, и Чжун Сиу надежно его удерживает. Она хотела отомстить мне, но не могла проникнуть внутрь, и это довело ее до безумия.
Чтобы развеселить меня, Иньсин каждый день рассказывала о позорных поступках Чи Гуйфэй, но я слушала её равнодушно.
Впервые я здесь ощутила, что дни тянутся, как годы. Спустя десять дней заточения Чжун Сиу наконец появился. Его всегда теплое лицо теперь было мрачным, словно обремененным тяжестью. На него стало больно смотреть.
Я не произнесла ни слова и просто сидела, будто не замечала его.
Чжун Сиу подошел ко мне и сказал:
— Цянь, прошло уже десять дней, и ты до сих пор не хочешь разговаривать со мной?
В его голосе сквозила явная просьба. Это заставило моё сердце сжаться, но я холодно ответила:
— Император шутит. Разве дочь опального министра смеет?
Он сел рядом и словно говорил сам с собой:
— С тех пор, как я себя помню, я видел свою бабушку всего четыре или пять раз. Они давно живут на юге. Даже когда я стал Императором, семья Хэ, будучи моей материнской родней, не осмеливалась приезжать в столицу. Знаешь, почему...
Я отвернулась, не желая слушать его слова.
Наконец он вздохнул и произнес холодным тоном:
— Тебе действительно теперь всё безразлично? Даже тот стражник, которого ты отослала, тебе тоже безразличен?
Я резко повернулась, и он на мгновение прищурился, словно от боли в глазах.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты наконец-то решила выслушать меня? — его голос остался холодным.
— Что ты хотел сказать? — в моем сердце поселился холод.
— Ты думала, что если отправила его прочь и оставила кого-то присматривать за ним, то я останусь бессильным?
Он говорил серьезно, и в его глазах уже мелькала угроза. Я в панике взглянула на браслет на своей руке. Вспомнив поступки Хуа Жунчжоу, я сдержала дрожь и, действуя быстро, сняла его и сказала:
— Если ты посмеешь причинить ему хоть малейший вред, я...
Но продолжить угрозу я не смогла, потому что он схватил мою руку вместе с ножом, которого я держала. Теплая жидкость начала просачиваться сквозь мои пальцы и стекать по запястью.
Чжун Сиу смотрел на меня, и в его глазах, казалось, текла река:
— Ты любила моего старшего брата, потом этого жалкого мальчишку. Почему же... почему не можешь полюбить меня?
Я пыталась разжать руку, но он держал меня крепко и не двигался. Крови становилось все больше. Я не могла остановить дрожь — ни в теле, ни в голосе:
— Отпусти...
— Сегодня пятнадцатое число двенадцатого месяца, — внезапно произнес Чжун Сиу.
Он улыбнулся мне, его лицо побледнело.
— Пятнадцатое число двенадцатого месяца — это мой день рождения. В прошлый раз, когда я был у старшего брата, увидел, как ты приготовила лапшу долголетия, и с тех пор не могу забыть. Я думал об этом так долго, а теперь понимаю, что сегодня мне снова не суждено их отведать.
Он отпустил мою руку и, покачнувшись, пошел к выходу. Я рухнула на пол, как мешок с мусором, а маленький нож выпал из моих пальцев.
Этот прием действует только на тех, кто тебе небезразличен.
На следующее утро, ещё до того как я успела встать, снаружи начался шум. Вскоре Императорская Мать ворвалась в мои покои, её стражники разогнали всех у входа, а Иньсин была уведена.
— Не нужно мне кланяться, я этого не заслуживаю, — голос Императорской Матери был жестким, как в тот день, когда я только прибыла сюда.
0 Комментарии