Ши Цяньду была скована. Она не могла пошевелиться, была вся в ранах и злобно смотрела на них.
Настоящее заточение: заключение в маленьком пространстве, без еды и воды, побои и полное отсутствие свободы — это то, что произошло с Ши Цяньду. Ложное заточение: возможность ходить, куда захочется, есть, что душе угодно, и ещё куча людей, которые стараются её развеселить — это было то, что испытывала Ши Янь.
Ши Цяньду не могла говорить, но её глаза говорили всё за неё: «Предательница!» Ши Янь видела эти слова ясно. Она посмотрела на Сыма Цзяо с колебанием. Хоть она ничего не сказала, он явно разозлился, и гнев его обрушился на Ши Цяньду.
Сыма Цзяо грубо схватил её за лоб, и в воздухе засветилась неясная аура, словно колеблющаяся, слабая душа. Ши Янь была поражена — это была первая настоящая душа, которую она видела в этом мире. Всё это было так неожиданно, что её захлестнула волна эмоций.
Сыма Цзяо взял её за руку и погрузил её ладонь в эту мерцающую ауру.
Слово «считывание души» мелькнуло в её голове, и мир вокруг вдруг изменился. В её сознании промелькнули сцены, как в калейдоскопе, одна за другой, пока не остановились на одной — с её участием.
Это происходило в каком-то дворце. Снаружи раскинулся огромный сад, а внутри всё было роскошно убрано. Несколько людей окружили её, явно намереваясь схватить. В конце концов они это сделали, и именно Ши Цяньду была тем человеком, кто наложил на неё руки.
— Она всего лишь женщина, от неё мало толку, — говорили они. — Но если мы её схватим, Сыма Цзяо будет у нас на крючке.
Они увели её на гору Тайсянь, и среди людей, что стояли рядом с ней, был её старший брат Ши Чжэньсюй, который следил за ней по приказу.
Все звали её Ляо Тинъянь, а не Ши Янь.
Внезапно картинка сменилась, и Ши Янь увидела, как Ши Цяньду оказалась в странном месте, где её отец, Ши Цяньлюй, сражался с Сыма Цзяо. Он явно проигрывал, отступая перед бушующим пламенем и извергающейся лавой, заполнившей всё вокруг.
Сыма Цзяо не стеснялся в насмешках, но одна фраза Ши Цяньду заставила его изменить выражение лица.
— Женщина, которая с тобой, тоже на Тайсяне. Если мы умрём, она умрёт с нами!
Звуки её смеха раздавались на фоне взрывов, огня и разрушающейся земли, словно торжество в хаосе апокалипсиса.
Ши Янь почувствовала, как перед глазами всё потемнело, а когда пришла в себя, то оказалась в объятиях Сыма Цзяо. Её голова покоилась у него на груди.
— Её уровень развития выше твоего, — объяснил он, его холодные пальцы легко касались её висков. — Ты могла выдержать лишь короткий отрезок.
Неизвестно, что он сделал, но головная боль начала отступать, и Ши Янь почувствовала облегчение.
Когда она выбралась из его объятий, то увидела, что Ши Цяньду стояла перед ними, но её взгляд был пустым, а из уголков рта текла слюна. Она полностью потеряла рассудок.
Техника считывания души была жестокой. Если уровень того, кто её использует, выше, чем у того, на ком её применяют, она может быть успешной, но в противном случае последствия могли быть ужасающими — от умопомешательства до полного уничтожения души. Но Ши Янь ещё не слышала, чтобы кого-то можно было взять с собой в это путешествие по чужой памяти — настолько это было невероятно.
— Теперь ты мне веришь? — спросил Сыма Цзяо.
Ши Янь кивнула и ответила:
— Я верю, что я Ляо Тинъянь.
Она мысленно выдохнула с облегчением: «Слава богу, что мой вспыльчивый отец, с которым я жила несколько лет, не мой настоящий отец». Теперь Ляо Тинъянь уже не казалась такой несчастной — её настоящий отец хотя бы не хотел использовать её как инструмент мести, в отличие от Ши Цяньлюя, который пытался наполнить её сердце ненавистью.
Сыма Цзяо долго смотрел на неё, от чего Ши Янь стало не по себе. Когда они шли по длинным коридорам запретного дворца, Сыма Цзяо продолжал время от времени бросать на неё задумчивые взгляды.
— Кажется, ты всё ещё не веришь, что ты Ляо Тинъянь, — сказал он.
Ляо Тинъянь приняла серьёзный вид.
— Нет, я правда верю, что я Ляо Тинъянь. Видишь, даже начала так себя называть.
Сыма Цзяо внезапно рассмеялся:
— Конечно, ты Ляо Тинъянь, но теперь я начинаю подозревать, что Ляо Тинъянь — это не ты.
Ляо Тинъянь не была уверена, что понимает его слова.
— С того момента, как я встретил тебя, ты всегда была такой, какой я тебя знал. Независимо от того, как тебя зовут, я не могу ошибиться, — продолжил он. Вдруг вздохнув, он добавил: — Я не могу ошибиться, потому что я умён, а ты… ты могла бы и перепутать, и это меня не удивило бы.
0 Комментарии