На арене собралось несколько сотен элитных учеников, каждый из которых был выходцем из влиятельных семей клана Гэнчэнь. Все они с рождения обладали лучшими возможностями и ресурсами. Эти избалованные победители по жизни, которые в любой другой ситуации могли бы решать судьбы людей одним взмахом руки, в присутствии Даосского Мастера Цицана превратились в беспомощных муравьёв. Их статус словно был стёрт, и теперь они были ничем перед лицом этого могущественного человека.
Сыма Цзяо сидел на ступенях. Он казался молодым, лишь немного мрачным человеком. Но после множества кровавых уроков никто не осмеливался недооценивать его. Чем выше статус человека, тем больше он знал о Сыма Цзяо и тем сильнее был его страх.
Оба ученика, услышав его приказ, задумались. Они знали, что Даосский Мастер Цицан убивает без колебаний и совершенно не интересуется их статусом или принадлежностью к кланам. Он был сумасшедшим, которому не нужно было ничего, кроме своей силы. Если он сказал, что убьёт, значит, так и будет.
Один из учеников вдруг изменился в лице и, взглянув на соперника, начал сражаться с явным намерением убить. Он понял, что даже если старейшины успеют вмешаться, их не остановят. Ведь у него уже был пример — один из его родных погиб на Трёхсвятой горе, и Сыма Цзяо до сих пор свободен.
Его перемены не укрылись от второго ученика. Понимая, что дружеские отношения не стоят его жизни, он тоже начал атаковать всерьёз. Оба сражались с убийственными намерениями. Они оба были прекрасно обучены и показывали высокий уровень мастерства, так что бой оказался зрелищным. Зрители не могли оторвать глаз, в то время как Сыма Цзяо, сидя на своём месте, казалось, уже выбирал следующую пару для боя.
Ляо Тинъянь сидела рядом, а большая чёрная змея обвила их обоих, совершенно не интересуясь происходящим. Ляо Тинъянь никогда не любила смотреть бои, особенно кровавые, и сейчас она, чтобы отвлечься, откинулась на прохладные чешуйки змеи и стала наблюдать за стаей журавлей, парящей над горами.
Когда глава клана и другие старейшины прибыли на Линьяньскую арену, бой уже закончился: один ученик был тяжело ранен, другой — мёртв.
Присутствовали не только глава клана, но и главы всех восьми дворцов, а также влиятельные члены различных семей. Они собрались здесь, чтобы предотвратить массовое убийство своих талантливых наследников, опасаясь, что Сыма Цзяо уничтожит всех элитных учеников.
— Даосский Мастер Цицан, — все учтиво поклонились Сыма Цзяо. Лица глав дворцов оставались непроницаемыми, но те, чьи ученики погибли, не могли скрыть своей горечи и негодования, хотя и старались не проявлять этого.
Глава клана, как всегда, держался доброжелательно и вежливо.
— Учитель, что привело вас сюда? Почему вы решили взглянуть на поединки наших молодых учеников?
Сыма Цзяо, опираясь на чёрную змею, оглядел собравшихся и сказал:
— Мне было скучно. Только что посмотрел один бой. Давайте продолжим. Выберите двух новых участников. Пусть это снова будет бой насмерть.
Глава оставался невозмутимым, но среди других старейшин не все обладали таким самообладанием. Один из них, явно не в силах сдержать себя, выступил вперёд и сказал:
— Даосский Мастер, это всего лишь поединок. Может, стоит отменить бой насмерть...
Сыма Цзяо прервал его:
— А я хочу видеть смерть.
Он внимательно оглядел всех собравшихся и добавил:
— Когда-то в нашем клане было принято сражаться насмерть. Именно в те времена клан Гэнчэнь был на пике своей силы. Сегодня же он на грани упадка. — Затем его тон изменился: — Тот ученик, который победит в двадцати боях насмерть, получит лепесток Цветка Крови Фэншаня.
Ляо Тинъянь знала, что этот цветок даёт тысячу лет культивации, но истинная его ценность заключалась в том, что он значительно увеличивал силу независимо от таланта. Даже если у человека были посредственные способности, цветок мог помочь преодолеть все барьеры до стадии Юаньинь. А если практик уже был на высоком уровне, он мог позволить преодолеть затяжной кризис и перейти на новый этап.
После его слов наступила гробовая тишина. Даже глава клана и старейшины замерли в молчании. Сыма Цзяо с его сверхчувствительным восприятием был словно погружён в океан жадности, который накатывал на него со всех сторон.
Ляо Тинъянь, которая ничего не ожидала, вдруг оказалась притянута к Сыма Цзяо. Она заметила, что его брови были нахмурены, и чувствовалось раздражение. Он прижался к её плечу и сделал глубокий вдох, словно успокаивался.
«Ты что, успокаиваешься, как кот?» — подумала Ляо Тинъянь, чувствуя, что её роль как «любимой наложницы» теперь окончательно закрепилась.
Сыма Цзяо, успокоившись, мрачно произнёс:
— Начинайте.
Теперь никто не стал возражать. Один из учеников сам вышел вперёд, желая принять вызов. Десять боёв насмерть, двадцать убитых — для него это не казалось чем-то невозможным. Тем более что в такой толпе всегда есть слабейшие.
Проблема заключалась в том, что за каждым учеником стояла целая сеть влияния. Важно было не просто победить, а выбрать таких соперников, чья смерть не приведёт к большому количеству конфликтов. Каждый участник начинал рассматривать бой не только как личную борьбу, но и как политическую игру.
На этом этапе всё перешло в руки тех, кто стремился к выгоде. В их глазах никто не был незыблемым, и если кто-то казался незаменимым, значит, просто не предложили достаточно убедительную награду.
В тот день на арене погибло более ста учеников, а Сыма Цзяо безучастно наблюдал за их сражениями до самого заката, после чего вернулся на Белоланий Утёс. Ляо Тинъянь шла позади него, глядя на его стройную спину и чёрные волосы. Она спросила:
— Учитель, мы завтра тоже пойдём?
0 Комментарии