Цуй Синчжоу не мог не оценить иронию судьбы. Те, кто стоял у власти, начнут борьбу за влияние, и он надеялся, что его западный фронт останется вне этого хаоса.
Сейчас же вся его стратегия вращалась вокруг Цзиньцзягуаня – места, которое он превратил в свою ключевую шахматную фигуру. Удастся ли ему выиграть эту партию, зависело только от него.
У подножия Цзиньцзягуаня не утихали крики варваров. Они неустанно осыпали оскорблениями защитников крепости. Но Цуй Синчжоу сохранял невозмутимость, терпеливо ожидая, пока буря интриг в столице не прояснит дальнейшую картину.
Его стратегия полностью изменила подход предыдущих командиров, которые стремились к быстрому возврату утраченных земель. Вместо этого он приказал сосредоточиться на защите, периодически обливая атакующих горячим маслом и осыпая их стрелами. Варвары, измотанные бесцельными нападениями, постепенно теряли терпение, и их нападки становились всё реже.
Зима близилась к концу, и вместе с ней уходил лучший период для сражений. Варвары-кочевники, следуя за источниками воды и пастбищами, с наступлением лета должны были отправиться на перекочёвку. Осада крепости становилась для них всё менее важной.
Казалось, что самый трудный период уже позади. Но именно в этот момент из столицы пришёл императорский указ.
В нём Цуй Синчжоу обвинялся в трусости и уклонении от боя. Император требовал, чтобы в течение месяца он вернул хотя бы одну уездную территорию для поднятия боевого духа армии.
Слова указа были далеки от реальности, и хотя они вызывали негодование, оспорить их было невозможно.
Когда посланники уехали, офицеры Цуй Синчжоу, не скрывая смятения, ждали его решения.
За последние месяцы армия Цзиньцзягуаня пережила неимоверные трудности, особенно в снабжении продовольствием. Центральное правительство, будучи в долгах, отправило Хуайянского князя не только для защиты границ, но и с надеждой, что он сам сможет восполнить нехватку ресурсов за счёт своих богатств.
Но даже скромные личные запасы князя были недостаточны для удовлетворения аппетитов алчных чиновников, что лишь усиливало его раздражение.
Однако, получив указ, Цуй Синчжоу остался внешне спокоен, не позволяя врагам в столице заметить своё недовольство.
Он знал, что не может игнорировать приказ, ведь даже верное стратегическое решение, идущее вразрез с волей Императора, может стоить ему жизни и привести к гибели его рода.
К счастью, его осторожная тактика позволила истощить силы варваров, а накопленные ресурсы гарантировали безопасность на время наступающих боёв.
За эти месяцы он не терял времени даром, тренируя солдат и поддерживая их боевой дух. Каждый день, слушая насмешки врагов, воины жаждали наконец выйти на поле боя.
Полмесяца спустя, обоз с продовольствием, направлявшийся из Сыгуани, отклонился от пути из-за снегопада и оказался в варварских землях.
Обоз был захвачен голодными варварами, которые, проверив, что рис и мука не отравлены, устроили пир. Лагерь наполнился радостными возгласами, варили еду в больших котлах, а лошади наслаждались свежим сеном.
Но уже на следующий день, как только варвары насытились, ворота Цзиньцзягуаня, остававшиеся закрытыми несколько месяцев, внезапно распахнулись. Из них вырвалась армия, готовая к бою.
Варвары восприняли это как долгожданную возможность. Ведь крепость была слишком сильна, чтобы её взять в лобовую атаку, а теперь защитники сами вышли на поле.
По рассказам очевидцев, сражение было невероятно жестоким.
Пехотинцы пострадали больше всех: варварские лошади, наевшись, ослабли и начали испражняться прямо на поле. Войска Цзиньцзягуаня с презрением обрушились на ошеломлённых врагов, которые теряли позиции, а всадники падали с коней под натиском мечей.
Несмотря на хаос, победа была убедительной. Войска Хуайянского князя разбили лагерь варваров, оттеснив их к деревне, находящейся за пределами Цзиньцзягуаня.
Впоследствии бой стал поводом для написания победного донесения Императору, а в Унингуане новости о победе вызвали радость.
Однако вместе с радостью появились и новые трудности. Источник воды в деревне, связанный с верховьями реки у Цзиньцзягуаня, оказался загрязнён. Потоки воды пахли навозом, и местные жители избегали реки, даже дети больше не играли у её берегов.
К счастью, в доме Мянь Тан имелся глубокий колодец, откуда соседи черпали чистую воду.
Когда Цуй Синчжоу, возвратившись в Унингуань, подошёл к дому, он увидел оживлённый двор. Женщины наперебой стирали и брали воду, а его жена, организовавшая весь процесс, командовала служанками, натягивая верёвки для сушки белья.
Мянь Тан с первых дней отказалась от ярких нарядов, привезённых из Линцюаня. Теперь она носила простую одежду из грубой ткани, завязывала волосы платком с неброским узором.
Но даже в простой одежде её изящные черты и тонкая талия привлекали взгляд. Она оставалась неподражаемо прекрасной, несмотря на скромный внешний вид.
Цуй Синчжоу невольно улыбнулся, наблюдая за её хлопотами, и ещё раз убедился, насколько эта женщина способна очаровать всех вокруг, даже в самом скромном облике.
В глазах Цуй Синчжоу его жена когда-то была изысканным пионом, выращенным в тепличных условиях. Но теперь он всё чаще замечал, что она напоминает полевой цветок, расцветающий в полдень: стойкий, энергичный, способный сиять яркими красками в любых условиях.
0 Комментарии