Когда Чжао Цюань увидел, как Цуй Синчжоу вместе с Мянь Тан выглядывают из окна, у него внутри словно перевернулась лавка с уксусом*.
Когда он узнал, что Цуй отправился на северо-запад, его терзала тревога за друга. Но, кроме беспокойства, в голове Чжао зрели и другие планы.
Он поспешил в дом на Северной улице, полагая, что сможет приютить брошенную там Лю Мянь Тан. Однако, к своему удивлению, маркиз обнаружил лишь пустую и запустевшую усадьбу.
Расспросив соседей, он узнал, что Мянь Тан отправилась вслед за мужем на фронт.
«Что же это за фарс с «поддельным мужем»? — подумал Чжао, ломая голову.
Ему казалось невероятным, что Мянь Тан могла узнать правду о том, что Цуй — Хуайянский князь, и после этого броситься за ним в погоню.
Чжао не верил, что его друг всерьёз собирался взять Лю Мянь Тан в княжеский дом. Он был уверен, что Цуй слишком хладнокровен для такого. Да и о каком-то серьёзном чувстве речи быть не могло – разве что об увлечении, не более.
Чжао опасался, что такая самоотверженная преданность девушки может надоесть Цую. А уж если тот, в своём холодном стиле, ответит ей жёсткими словами или вовсе обвинит в навязчивости, всё может обернуться плохо.
В его памяти остались слова Цуя, сказанные когда-то в адрес Мянь Тан, – холодные и безжалостные, словно речь шла о какой-то мелкой букашке.
С этими тревогами Чжао усердно собирал продовольствие, надеясь, что это поможет ему в будущем хоть немного повлиять на решение Цуя в случае беды.
Однако, прибыв в Унингуань и увидев их в скромном дворе, он не мог скрыть своего изумления. Казалось, игра «счастливого брака» продолжалась и здесь.
Когда Цуй Синчжоу, одетый в слегка поношенную форму тысячника, вышел во двор, Чжао едва сдержал раздражение.
«Ну сколько можно играть в эту комедию?» – мысленно сетовал он, но на лице сохранял показное спокойствие.
Цуй, заметив друга, расплылся в искренней улыбке. Взяв Мянь Тан за руку, он вывел её во двор.
— Ну и нос у тебя, Цзясюй. Умудрился нас здесь отыскать! Мо Жу, принеси нам северного жгучего вина. Сегодня я пью с братом до дна!
Мянь Тан, хоть и относилась к доктору Чжао с некоторым недоверием, всё же оценила, что тот теперь носит военную форму. Видимо, как и её муж, он решил служить своей стране в час беды.
Этот факт заставил её немного изменить мнение о Чжао. Ещё недавно она считала его беззаботным транжирой, но теперь видела в нём честного и доблестного человека.
Она велела Ли-маме приготовить побольше горячих блюд и добавить к мясу на гриле сытные закуски.
Чжао, однако, пил вино с явной горечью. Прищурившись, он оглядел Цуя и его форму, а затем с лёгкой усмешкой произнёс:
— Ты, братец, тут подвиги совершаешь, верно? Интересно, как же князь Хуайян наградит тебя? Поднимет ли он тебя по службе? Или ты так и останешься бедным тысячником? Ведь жалованье у вас скромное. Смотри, как бы твоя жена из-за этого не страдала.
Цуй поднял глаза и, сохраняя невозмутимое выражение лица, ответил с лёгкой улыбкой:
— Мянь Тан пошла за мной, не задумываясь о моём звании и доходах. Если у неё хватило мужества разделить со мной все тяготы, я, конечно, сделаю всё, чтобы она жила в достатке и счастье.
В его словах звучала явная насмешка. Смысл был ясен: если жена осталась бы с ним даже в бедности, то зачем ей отказываться от счастья, когда она узнает его настоящую личность?
Чжао почувствовал себя так, будто получил пощёчину. Он вдруг понял, что шансов завоевать сердце Мянь Тан у него нет.
Конечно, Цуй Синчжоу мог и обманывать девушку. Но его внешность, изысканная и благородная, была достаточной, чтобы покорить любую женщину. А уж если к этому добавить княжеский титул, кто откажется от такой судьбы?
Мянь Тан, вероятно, любила в нём не богатство, а его внешнюю притягательность. И это обескураживало Чжао ещё больше.
Он вспомнил своих жён и наложниц. Когда он отправлялся на фронт, главная жена лишь пробормотала молитву, обещая ежедневно читать сутры за его безопасность. Наложницы, рыдая и заламывая руки, тут же нашли тысячи причин, чтобы не сопровождать его.
На фоне этой контрастной картины Чжао почувствовал, как пусто стало у него на душе.
«Чем же я хуже?» – пронеслось у него в голове. – «Почему такая девушка, как она, выбрала его, а не меня?»
Ответ был ясен. Пока Цуй Синчжоу жив, у него нет ни малейшего шанса. А ведь если бы друг погиб на поле боя, он мог бы позаботиться о его вдове.
Такие мысли вызвали у Чжао ещё большую тоску. И он, залпом опрокинув очередную чашу вина, смирился с тем, что Лю Мянь Тан не станет его судьбой.
После нескольких чашек жгучего северного вина Чжао Цюань, явно размягчённый алкоголем, схватил друга за руку и, едва сдерживая слёзы, произнёс:
— Братец, не беспокойся о том, что будет после твоей смерти. Если что, я позабочусь о Мянь Тан.
Цуй Синчжоу нахмурился, услышав эти слова. Если бы не их многолетняя дружба, он бы точно дал Чжао хорошую затрещину. Но, стиснув зубы, он сдержался.
*Выражение «перевернулась лавка с уксусом» используется в переносном смысле, чтобы описать состояние крайней ревности.
0 Комментарии