Допросы продолжались с вечера до самого утра. Заключённые были истощены, покрыты кровью, теряли сознание, но молчали.
Когда Цуй Синчжоу доложили о происходящем, он спокойно сказал:
– Раз пытки не помогают, используйте другой метод. Скажите им, что если они не заговорят, я велю обезглавить их, а головы отправить в Хуэйчжоу, чтобы по очереди расспросить каждого их родственника. Тогда обвинения в предательстве будут достаточно серьёзны, чтобы их семьи казнили целиком. Но если они сознаются, я гарантирую, что их родные останутся целы и смогут переселиться в другое место.
Эти слова возымели эффект. Взвесив угрозу уничтожения семьи и собственную смерть, торговцы сдались. Они назвали имя человека, стоявшего за ними, — князя Суэй.
Они также рассказали о тайных маршрутах переправки железной руды и о том, как организована сеть сбыта.
Изучив их схемы, Цуй Синчжоу невольно улыбнулся и с горечью произнёс:
– Кто бы мог подумать, что князь Суэй оказался ещё и таким искусным бизнесменом?
Один из офицеров добавил:
– Господин, кажется, эти схемы были разработаны ещё при Лу Вэне, когда он сотрудничал с покойным шаньюем. Князь Суэй, видя прибыль, устранил людей Лу Вэня и сам занял их место.
Цуй Синчжоу нахмурился. Опять этот Лу Вэнь! Бывший наследник трона, искусный стратег, мастер торговли… Даже его жёны и наложницы, казалось, впитали его таланты. Стоило лишь подумать о Мянь Тан, чтобы понять, каким она стала под его влиянием.
Мысли о прошлом Мянь Тан вызвали в его душе неприятный осадок. Он знал, что до потери памяти она, вероятно, действительно испытывала чувства к Лу Вэню. И это причиняло больше боли, чем само её пребывание в плену.
Однако Цуй Синчжоу утешал себя тем, что в молодости она была наивной и не видела другого мира. Если она восстановит память, то должна понять, кто действительно достоин её преданности.
На следующий день он решил навестить Мянь Тан. В последние дни он был слишком занят войной и почти не видел её. Раздав поручения подчинённым, он отправился к аптеке.
Улицы города были непривычно тихими — после вчерашней операции, когда ворота были закрыты, движение в городе только начинало восстанавливаться.
Тем временем в аптеке весёлый Чжао Цюань, вернувшись из чайной с пакетом хрустящих сладостей, вошёл в помещение с довольной улыбкой. Однако, увидев за стойкой Цуй Синчжоу, он тут же нахмурился.
– Ты занял моё место! – возмущённо бросил он, глядя на Хуайянского князя.
Цуй Синчжоу с лёгкой усмешкой поднял бровь.
– Это имущество семьи Цуй. Не напомнишь ли, с какой радости ты считаешь это своим?
Чжао Цюань недовольно уселся на соседний стул и, вздёрнув подбородок, фыркнул:
– Времени для управления границей у тебя, вижу, предостаточно. Как тебе удаётся постоянно ошиваться здесь? А я, между прочим, тут спасаю жизни! Если придут больные, тебе всё равно придётся уступить мне место.
Цуй Синчжоу, не обращая внимания на его слова, спокойно ответил:
– Аптека сегодня закрывается. Твоя помощь не понадобится. Кстати, у меня для тебя письмо из дома. Принесли срочно, я забрал из своего лагеря.
Чжао Цюань с неохотой взял письмо и, разворачивая его, краем глаза оглядывал аптеку, надеясь увидеть Мянь Тан.
Ли-мама объяснила, что госпожа устала и после утреннего подсчёта товаров прилегла отдохнуть. Даже приход Цуй Синчжоу её не разбудил.
Чжао Цюань взялся за чтение. Но едва его глаза пробежали по строкам, он вскочил, будто его ужалили.
Цуй Синчжоу, наблюдая за его реакцией, удивлённо спросил:
– Что случилось?
Чжао Цюань побагровел от гнева, его лицо вспыхнуло:
– Несчастье в доме, настоящее несчастье! – воскликнул он, швырнув письмо в руки Цуй Синчжоу и закрутившись на месте от ярости.
Цуй Синчжоу развернул письмо, взглянул на его содержимое и, нахмурившись, сдержанно произнёс:
– Это же хорошие новости. Поздравляю тебя, Чжао!
Чжао Цюань, откинув обычную беспечность, сжал кулаки и зло выпалил:
– Какие ещё поздравления? Я два года к ней не приближался!
Цуй Синчжоу нахмурился ещё сильнее и укоризненно посмотрел на него.
– Это твоё семейное дело. Показывать мне такие письма – значит, наносить урон её репутации.
Чжао Цюань, теряя самообладание, с презрением отмахнулся:
– Какая там репутация осталась?
Понимая, что речь заходит о сугубо личных делах, Цуй Синчжоу предпочёл не углубляться в обсуждение. Вместо этого он распорядился подготовить для друга лошадей, чтобы тот как можно быстрее добрался до своего дома и разобрался с возникшей ситуацией.
Чжао Цюань, прекрасно зная, что Цуй Синчжоу умеет держать язык за зубами, всё же решил поделиться с ним этой проблемой. Но сама мысль о том, что его мать, ничего не подозревая, написала это письмо в радостном возбуждении, вызывала у него ещё большее раздражение.
Он терпеть не мог разбираться с подобными семейными склоками. При одной мысли о том, что дома начнутся крики, слёзы и переполох, Чжао Цюань испытал желание уйти от реальности.
– Лучше бы по дороге меня ограбили варвары или бандиты, – пробормотал он с кислой улыбкой.
Цуй Синчжоу, провожая друга, напутствовал:
– Когда вернёшься, держи себя в руках. Не устраивай скандалов и не раздувай дело. Если срок беременности небольшой, ты, как врач, знаешь, что делать. Хотя ваши чувства, возможно, остыли, не забывай, что её отец – знатный человек, и если это дело всплывёт, пострадают обе семьи.
Чжао Цюань лишь махнул рукой, сел на лошадь и быстро уехал.
Цуй Синчжоу вернулся в аптеку. Там Мянь Тан, только что проснувшаяся после отдыха, сидела за столом. Её лицо, слегка розовое от сна, излучало приятную небрежность, а волосы были немного растрёпаны.
– Где Чжао Цюань? – спросила она, увидев мужа.
– У него дома возникли неотложные дела. Он уехал, – спокойно ответил Цуй Синчжоу.
0 Комментарии