Мянь Тан всё это время сидела, опустив голову, но её лицо выдавало, что она внимательно слушала.
Убедившись в серьёзности намерений, Лу Сянь задал ещё один вопрос:
— А родители? Есть ли у вас живые старшие родственники?
— Отец скончался давно, но мать жива, её здоровье в порядке, — ответил Цуй Синчжоу.
Лу Сянь нахмурился:
— Сможете ли вы решить такое важное дело самостоятельно? Или нужно будет получить её согласие?
Цуй Синчжоу ответил уверенно:
— Это в моих руках.
Он рассчитывал, что, когда Мянь Тан войдёт в семью с приданым, её шарм и доброта покорят даже его строгую мать.
Слова Цуй Синчжоу звучали твёрдо, и это вновь успокоило Лу Сяня. Но оставалась одна важная деталь, которую нельзя было упускать.
— Если вы всерьёз намерены жениться на моей племяннице… могли бы вы назвать своё полное имя?
Цуй Синчжоу понимал, что скрывать правду больше нет смысла. Лучше сразу всё объяснить.
— Моё имя — Синчжоу. Моя родовая фамилия — Цуй.
Лу Сянь кивнул, услышав ответ. Имя казалось благородным и достойным.
Однако Мянь Тан, услышав это, резко подняла голову. Её глаза широко раскрылись от изумления.
— Вы… вы — тот самый князь Хуайян из Чжэньчжоу?
Эти слова заставили Лу Сяня осознать правду. Хуайянский князь, который почти уничтожил войска Яньшаня и вынудил Мянь Тан скрываться, действительно носил это имя.
Он внимательно посмотрел на Цуй Синчжоу, надеясь услышать, что это всего лишь совпадение.
Но тот, сохраняя спокойствие, подтвердил:
— Да, это я.
Лу Сянь сразу понял, почему его племянницу и самого его отпустили из лагеря без особых сложностей. Ведь перед ним был не просто офицер, а верховный командующий войсками на северо-западе.
Лу Сянь молчал, поражённый открывшейся правдой. Кто бы мог подумать, что человек, который стал кошмаром для его племянницы, оказался тем, с кем она провела два года бок о бок.
Когда он снова посмотрел на них, образ гармоничной пары испарился. Теперь ему хотелось, чтобы Мянь Тан держалась подальше от этого человека.
Тем временем Мянь Тан задала вопрос, который волновал её больше всего:
— Вы обещали моему дяде прислать приданое. Это будет брак по всем правилам или я останусь наложницей?
Этот вопрос был прост, но Цуй Синчжоу замолчал, глядя на неё.
Он понимал, что, как наследный князь, обязан жениться на девушке высокого происхождения. Брак с Мянь Тан, дочерью опального чиновника, был бы невозможен для его семьи.
Мянь Тан внимательно смотрела на его лицо, но он не ответил.
— Как человек, который не собирается беспокоить мать ради второстепенного дела, вы уже всё сказали, — холодно произнесла она. — Если это не предложение руки и сердца, то и просить благословения нет смысла.
Её голос был спокоен, но её слова заставили сердце Цуй Синчжоу сжаться.
Мянь Тан грациозно спустилась с печи, опустилась на колени и с глубоким поклоном обратилась к князю Хуайяну.
Лу Сянь, осознав происходящее, поспешно последовал за племянницей, также встав на колени перед князем.
Цуй Синчжоу уже хотел поднять их, как вдруг услышал слова Мянь Тан:
— Простолюдинка осознаёт свою ничтожность и недостойность вашего расположения, князь. Перед смертью моя мать завещала мне строго соблюдать семейное правило: «Ни в бедности не становиться чьей-то наложницей, ни в трудностях — чьей-то второй женой». Примите мой отказ от вашего благоволения. Также прошу прощения за опрометчивые слова моего дяди, он не знал вашего высокого положения и необдуманно поставил вас в затруднительное положение.
Её голос звучал уверенно и твёрдо, в нём чувствовалась решимость, подкреплённая уроками прошлого.
Лу Сянь внутренне проклинал себя за поспешные слова. Если бы он раньше понял, кем является Цуй Синчжоу, то никогда не осмелился бы предложить ему взять на себя ответственность. Теперь же, увидев, что племянница проявила гордость и отказалась быть наложницей, он поспешил поддержать её:
— Простолюдин не ведал вашего высокого сана, князь, и позволил себе лишнее. Прошу простить мои слова, будто их и не было.
Цуй Синчжоу, доселе сохранявший видимое спокойствие, всё больше мрачнел.
«Лю Мянь Тан, ты прекрасно играешь свою роль!» — мысленно воскликнул он.
Все её слова о материнских заветах и недостойности были лишь предлогами, чтобы отвергнуть его. Он пытался идти ей навстречу, уступал раз за разом, а она вместо благодарности демонстрировала упрямство и недовольство, будто он был обязан угождать ей.
Цуй Синчжоу с трудом сдержал гнев и холодно спросил:
— Ты всё обдумала? Не пожалеешь о своём решении?
Не поднимая головы, Мянь Тан спокойно ответила:
— Пожалуйста, не тревожьтесь, князь. Я не передумаю.
0 Комментарии