Цуй Синчжоу сжал кулаки, подавляя эмоции.
— Хорошо. Я уже давно перевёл на твоё имя лавку и дом в Линцюане. Документы на аптеку в Унингуане также на твоё имя. Завтра Ли-мама передаст тебе все бумаги. Кроме того, я добавлю несколько участков земли, чтобы у тебя была независимость.
Сказав это, он встал, одним движением отряхнул край своего одеяния и стремительно вышел из комнаты.
Мянь Тан, услышав звук лошадиных копыт за воротами, помогла своему дяде подняться.
Лу Сянь всё ещё был потрясён.
— Значит, он действительно князь Хуайян?
Сердце Мянь Тан было переполнено смешанными чувствами. Теперь она поняла, почему когда-то в Линцюане Цуй Синчжоу резко разозлился и ушёл. Тогда она, сама того не зная, говорила дурное о нём прямо в его присутствии.
Несмотря на ложь, она всё же понимала его характер. Цуй Синчжоу был человеком гордым, и её решительный отказ означал, что он не станет упрашивать её.
На следующий день Ли-мама принесла коробку с документами на имущество. Бумаги, а также прилагающиеся к ним серебряные ассигнации, могли бы вызвать удивление у любого. Однако Мянь Тан велела отложить их в сторону, не выказав никакого интереса.
«Возможно, князь Хуайян не раз расставался с наложницами и привык к этому», — подумала она.
С тех пор князь больше не возвращался. Вскоре был назначен эскорт, который должен был сопровождать Мянь Тан и её дядю в их родной город.
Днём она занималась подготовкой к отъезду. Слуги князя, такие как Ли-мама и Фань Ху, оставались под его присмотром. Однако судьба служанок Би Цао и Фан Се оставалась под вопросом.
Ли-мама объяснила, что князь посчитал их недостаточно воспитанными, чтобы войти в княжеский дом, и передал их вместе с долговыми расписками Мянь Тан.
Служанки плакали, моля её о милости:
— Госпожа, заберите нас с собой! Если нас отправят в княжеский дом, мы утонем в строгих правилах. Здесь же нам было спокойно!
Увидев их слёзы, Мянь Тан, хоть и была немного колеблющейся, ответила:
— Если вы пойдёте со мной, жизнь может стать тяжелее. Вы уверены?
Обе горячо закивали, и Мянь Тан, немного смягчившись, согласилась:
— Хорошо. Но отныне не называйте меня «госпожой». Обращайтесь ко мне просто «мисс Лю».
Девушки, хоть и с трудом, согласились на изменение обращения.
Между тем состояние Лу Сяня постепенно улучшалось благодаря заботам врачей. Попытки навредить ему пресекались усиленной охраной, и все незнакомцы, пытавшиеся приблизиться, немедленно задерживались.
Князь Хуайян вскоре представил доклад о причастности к контрабанде, что вызвало гнев Императорской Матери. Однако зачинщик всей операции так и остался в тени.
В северо-западных провинциях после бурного расследования дела о контрабанде железной руды начались массовые казни чиновников. Дело, однако, внезапно замялось и сошло на нет.
Тем временем приближался ежегодный пересчёт и распределение средств на армию. Вопреки ожиданиям, северо-западные войска получили изрядную долю, причём особое рвение в пожертвованиях проявил князь Суэй.
Эта неожиданная щедрость вызвала немало разговоров при дворе:
— С чего это князь Суэй вдруг так сблизился с князем Хуайяном?
Из провинции Хуэйчжоу доставлялись запасы провианта и военной амуниции, причём без обычных задержек и хищений со стороны местных чиновников. Северо-западным войскам впервые за долгое время не грозил голод и нехватка ресурсов.
Однако жители Унингуаня не могли не замечать казни местных чиновников. На базарах и в трактирах обсуждали громкое дело о контрабанде железной руды.
Мянь Тан, узнав о расследовании, искренне беспокоилась за дядю. Даже Лу Сянь, несмотря на годы житейского опыта, не находил себе места. Он понимал, что стоит любому чиновнику выдать его имя, и весь род окажется под ударом.
— Если бы я только послушал тебя, племянница, — сокрушался он. — Не влез бы в эту грязь.
Но время шло, а имя Лу Сяня так и не всплыло в ходе расследования. Мянь Тан не питала иллюзий: если дядя остался невредим, то только благодаря усилиям князя Хуайян.
Тем временем дом в Унингуане, где жила Мянь Тан, окончательно опустел. Князь больше не приходил.
Днём она занималась подготовкой к отъезду, но ночи были самыми тяжёлыми. Лежа в постели, она машинально тянулась к пустому месту рядом, но затем вспоминала, что больше не является госпожой Цуй.
Невозможность уснуть заставляла её заниматься каллиграфией при свете масляной лампы. Со временем её почерк обретал уверенность и чёткость, что немало удивляло её саму.
Между тем северо-запад постепенно приходил в норму. Изредка Мянь Тан слышала о князе Хуайян в разговорах жён военных. Говорили, что его войска начали мощное наступление, отвоёвывая утраченные территории.
Солдаты, обученные под его началом, славились дисциплиной и стойкостью. Говорили, что сам князь, несмотря на высокий титул, ежедневно тренировался с войсками, не жалея ни себя, ни других.
Но были и жалобы:
— Наш князь будто не знает усталости. Строг, немногословен, но та энергия… Разве он не человек? Он что, не спит?
0 Комментарии