На его тонких чертах лица отразилось мучительное выражение, особенно когда Лю Мянь Тан вынула шелковый платок и, с трепетной нежностью, вытерла рот своего красивого спутника. Боль, словно острая кинжальная рана, заставила его схватиться за грудь, не в силах перевести дыхание.
В этот момент мимо него прошла стройная девушка и, поддержав его, недоуменно взглянула вниз. Но пара как раз свернула за угол и исчезла из виду.
Не заметив ничего особенного, девушка быстро подозвала служанку и дала молодому человеку пилюлю. Она тихо произнесла:
— Цзы Юй, что опять случилось? Сколько дней уже ты хмуришься. Доктор предупреждал, что тебе нельзя так сильно переживать, это усугубит твое состояние…
Не договорив, она заметила, что юноша снова уставился на поношенный кисет у себя на поясе. Прикусив губу, она мягко добавила:
— Я знаю, ты скучаешь по сестре Лю. Но она решила покинуть Яньшань, и ее не удержать… Если бы она захотела вернуться, я бы на коленях умоляла ее остаться.
Цзы Юй, посмотрев на плачущую у его ног девушку, осторожно поднял ее и сказал:
— Поднимайся, Юнь Нян. Ты же ее сестра, разве не знаешь ее характера? Она ясно дала понять, что между нами все кончено и больше не желает нас видеть. Как ты можешь просить ее вернуться? К тому же… возможно, в ее сердце меня уже давно нет…
— Это моя вина… — прошептала девушка, смахивая слезы.
Но он прервал ее:
— Это не твоя вина, это я не был с ней достаточно внимателен…
Он снова замолчал, лишь взгляд его метался по шумной улице внизу. Однако… нашла ли она свое счастье?
Эта мысль не давала ему покоя. Дождавшись момента, когда Юнь Нян со служанками отправится готовить отвар из черной курицы с женьшенем, он взял с собой слугу и троих преданных стражников и медленно направился по улице вслед за Цуй Синчжоу и Лю Мянь Тан…
А тем временем Цуй Синчжоу и Лю Мянь Тан стояли у ворот книжной академии в Циньчжоу.
Здесь были выставлены пять столов, на каждом из которых стояли доски с задачами, составленными лучшими мастерами академии. Это служило украшением праздника, устроенного для главного военачальника.
Призом за решение задачи было приглашение на официальное собрание художников и каллиграфов. Это означало возможность не только послушать речи мастеров, но и, если у тебя есть что-то достойное внимания, представить на суд публики свои произведения.
Такой приз, по мнению Лю Мянь Тан, был ценнее золота! Муж говорил, что нет возможности попасть на собрание, но разве это не удача?
Восторг наполнил глаза Лю Мянь Тан. Она крепко сжала руку Цуй Синчжоу и сказала:
— Милый, у тебя получится! Только бы заполучить этот приз! Нашему делу это даст большой толчок!
Но Цуй Синчжоу не хотел, чтобы Лю Мянь Тан пошла на собрание художников и каллиграфов. Во-первых, он сам собирался присутствовать там, как князь, а также туда должны были прийти его дядя с семьей и невеста Лян Силань.
Поэтому он взглянул на шахматные задачи и спокойно ответил:
— Слишком сложно, я не могу их решить…
Лю Мянь Тан удивилась, но, увидев его расстроенный вид, подумала, что зря так напирала и, возможно, задела его гордость. Она тут же сказала:
— Это и правда сложно, ведь такие задачи составляют выдающиеся ученые. Ты еще учишься, так что ничего удивительного, если не получится. Давай поищем другой способ…
Но она не успела договорить: рядом подошел худощавый мужчина и, протянув руку, передвинул на доске одну из фигур.
Тут же подскочил юный ученик академии и громко объявил:
— Победа на втором столе, награда получена!
Лю Мянь Тан повернула голову и внимательно посмотрела на худощавого юношу, укутанного в черный плащ. Его взгляд, полный горечи и печали, был устремлен на нее.
В тот миг ей показалось, что неведомая сила словно разрубила её сознание, причиняя нестерпимую боль. По инерции она повернулась и мягко опустилась в объятия Цуй Синчжоу.
Эта сцена ударила по сердцу молодого человека: казалось, что Мянь Тан отвернулась от него, выбрав новую любовь. В груди его поднялась волна острой боли…
Пытаясь подавить свои чувства, он тихо обратился к мальчику, принесшему приз, и сказал:
— Похоже, девушка очень хочет получить этот приз. Позвольте мне уступить его ей…
Эти слова привлекли внимание Цуй Синчжоу. Прищурив глаза, он медленно повернулся к юноше и мягко сказал:
— Как же моя супруга примет такой дар от вас, молодой господин?
Юноша холодно взглянул на него:
— Раз уж господин не может разгадать эту задачу, почему бы мне не сделать это? Это пустяк.
Цуй Синчжоу лишь улыбнулся в ответ.
Давно никто не осмеливался так открыто бросать вызов князю Хуайян.
Внимательно оглядев незнакомца, Цуй Синчжоу ощутил некое смутное узнавание. Легонько похлопав Мянь Тан по плечу, он попросил Ли-маму поддержать её, а затем обратился к молодому человеку:
— Господин весьма искусен в разгадывании, не окажете ли честь узнать ваше имя? Быть может, мы могли бы сразиться?
Услышав приглашение, юноша удовлетворённо взглянул на Мянь Тан, затем спокойно ответил:
— Меня зовут Цзы Юй. А как зовут вас, господин?
Цуй Синчжоу, оглядев стражников, что стояли позади юноши с бдительными взглядами, с улыбкой ответил:
— Цуй Синчжоу.
Поскольку задача на втором столе уже была решена, двое сели напротив друг друга, начав новую партию.
Цуй Синчжоу, в длинном халате цвета лунного света, с нефритовым гребнем и поясом, излучал мягкое сияние, как звёздное небо. Напротив него сидел юноша в чёрном, худощавый, но с изящной осанкой. Их спокойное противостояние вновь привлекло внимание зрителей.
Мянь Тан, отпив воды из фляги, что подала ей Ли-мама, наблюдала за поединком, стоя рядом.
Возможно, присутствие возлюбленной пробудило в Цзы Юе соревновательный дух: он быстро делал ходы, не задумываясь. Но Цуй Синчжоу не отставал, ловко подстраиваясь под его темп.
Такой стиль игры назывался «быстрые шахматы». Только мастер мог играть с такой скоростью и уверенностью.
И оба, казалось, были достойны друг друга, привлекая интерес даже уважаемых знатоков академии, которые окружили шахматный стол и с одобрением кивали головами.
0 Комментарии