Он пронзительно смотрел на неё, и, с выражением глубокой боли, произнёс:
— Мянь Тан, ты ушла от меня ради такой жизни?
В его словах слышалось презрение к торговому роду. Он считал себя выше, чем купеческая семья, и позволил себе насмешку?
Сразу почувствовав раздражение, Мянь Тан с насмешкой ответила, прищурив выразительные глаза:
— И что в такой жизни плохого? У меня есть крыша над головой, мясо на столе, а деньги, которые мы зарабатываем, — чистые. Чем я вызвала ваше неудовольствие?
Её слова заставили Цзы Юя побледнеть. Он тихо ответил:
— Да, такая жизнь всегда была твоей мечтой… но ты действительно выбрала прожить её с этим мужчиной?
Мянь Тан не понимала, как в прошлом могла позволить себе нечто столь постыдное, но сегодня она намеревалась раз и навсегда покончить с его попытками приблизиться.
— Послушайте, господин, с кем я живу, вас не касается. На вид вы человек благородный, но почему тогда вам так хочется тянуться к замужней женщине? Что, вас не воспитали, чтобы знать правила приличия?
В этот момент один из длиннобородых сопровождающих не выдержал и прикрикнул:
— Как ты смеешь так говорить с господином!
Мянь Тан, не стесняясь, плеснула остатками чая в его сторону, заставив их всех отшатнуться. Она тут же обратилась к сопровождающему:
— Отныне я буду так разговаривать. Для тебя он господин, но не для меня. Если будете тянуть ко мне руки, в следующий раз я оболью вас ещё и помоями! Гуй Шэн, подмети у прилавка, всё вокруг заляпано. Как ещё мы должны принимать гостей?
Работник Гуй Шэн с радостью ухватился за возможность и принялся махать метлой, отпугивая незваных гостей, громко приговаривая:
— Отойдите! Не стойте здесь, не пачкайте нам прилавок!
Служащие господина Цзы Юя, заметив такое обращение, пришли в ярость и начали надвигаться, чтобы объясниться с Мянь Тан.
Но Цзы Юй с бледным лицом остановил их и, повернувшись к Мянь Тан, сказал:
— Раз ты не хочешь меня видеть, я больше не стану тебя беспокоить. Но знай, что в моём сердце всегда была только ты. Ты ошиблась насчёт меня и Юнь Нян…
Мянь Тан не слушала его слов, обеспокоенно оглядываясь, чтобы проверить, не заметила ли Ли-мама эту сцену. Если та донесёт всё это мужу, как быть?
Как оказалось, Ли-мама с недовольным выражением следила за господином Цзы Юем, явно запоминая каждую деталь. «Уж не фантазирует ли она снова о какой-то связи?» — подумала Мянь Тан с раздражением.
Не выдержав, она сказала резко:
— Иди к своей Юнь Нян, ко мне это не имеет никакого отношения! Уходи, я больше не хочу видеть тебя!
Её слова были более решительными, чем те, что она произнесла год назад, когда уходила. У Цзы Юя задрожали губы.
С болью в глазах, он, казалось, хотел что-то сказать, но, в конце концов, просто развернулся и ушёл.
Мянь Тан ощутила странную тоску, глядя на его удаляющийся силуэт, но, осознав это, тут же начала мысленно просить прощения: «Господи, прости! Какой стыд, смотреть на него так долго! Муж, не сердись на меня, я и правда заслужила твоё молчание…»
Однако времени на размышления у неё не оставалось.
Вскоре после того, как они ушли, улицы наполнились криками и паникой. Люди побежали в разные стороны — кто-то явно начал драку впереди, и толпа в панике металась, сбивая лавки.
У Мянь Тан были хрупкие фарфоровые изделия, и она тут же начала командовать: все нужные товары сложить в ящики с соломой и быстро загрузить на повозку.
Когда они поспешно сворачивали прилавок, по улице уже мчались солдаты, спеша к месту беспорядков.
Вернувшись в гостиницу, Мянь Тан услышала, как внизу обсуждали произошедшее. Говорили, что на улице погибло много людей, а кровь залила всё вокруг.
Она, краем уха слушая разговоры, проверяла целостность своих фарфоровых изделий.
Когда наконец пересчитала весь товар и уверенно прижала к себе кассу, она с облегчением вздохнула:
— Мой Бог, на улицах Циньчжоу и правда опасно… Кстати, Ли-мама, куда сегодня отправился муж? Он не столкнётся с этим беспорядком?
Ли-мама, усталая от спешки и боли (ей на ногу случайно упал тяжёлый ящик), вяло ответила:
— Хозяин выехал за город на встречу, с ним всё в порядке…
Мянь Тан вздохнула с облегчением. Она отправила Гуй Шэна за доктором, чтобы осмотреть ногу Ли-мамы, и размышляла о том, что, возможно, ворота скоро закроют и установят комендантский час. Где её муж проведёт ночь?
Её догадки оказались верными: в ту ночь Цуй Синчжоу так и не вернулся.
Однако, в отличие от представлений Мянь Тан о ночлеге в скромной деревенской хижине, князь Хуайян в это время находился на великолепной украшенной лодке за городом, сопровождая свою мать и приглашённых гостей из знатных семей на прогулку по озеру.
Мать князя, старшая княгиня, приехала в Циньчжоу вместе с его будущей невестой Лян Силань, но они прибыли уже после начала поэтического и художественного собрания. Князь Хуайян, проявляя сыновнюю почтительность, решил не участвовать в собрании, а вместо этого отправился за город, чтобы встретить мать и провести её вместе с её подругами по знаменитому озеру Инжицайху в Циньчжоу, славящемуся своими живописными видами на закате.
Увлёкшись прогулкой, все настолько наслаждались временем, что, казалось, забыли обо всём на свете. Лишь к закату они направились обратно. Однако, выйдя на берег, они узнали, что в городе произошли беспорядки и был введён режим комендантского часа.
0 Комментарии